Дело о потерянном завещании - Эмили Родда

— Я, конечно, понимаю, что у редакции довольно обшарпанный вид, — краснея, начал он, — но деда все это совсем не трогало. А у нас пока нет денег, чтобы сделать ремонт. — Элмо плотно сжал губы и поднял свой решительный подбородок. — В начале года к нам в редакцию влезли и устроили страшный разгром, — продолжал он, глядя прямо перед собой. — Вот почему умер дед. Полицейские считают, что он наткнулся на воров или уж не знаю, кто они были, эти варвары. Из-за сильного потрясения с дедом случился удар. А потом еще выяснилось, что ничего толком не было застраховано. И отцу пришлось занять кучу денег, чтобы купить новые компьютеры и материалы. Это одна из причин нашего сегодняшнего безденежья. А вторая причина — «Звезда».

Элмо замолчал. Он весь погрузился в свои мысли и теперь едва-едва тащился.

«Плюм-брям-дрям», — поскрипывала моя тележка. Когда же это кончится! И рука у меня ужасно болела. А мы ведь еще даже не начинали.

— Так вы напечатали ту важную новость, о которой говорил дед? — спросила я первое, что пришло мне в голову, лишь бы отвлечь Элмо от его мрачных мыслей.

— Нам так и не удалось выяснить, что это была за новость, — с сожалением ответил он. — Ни один человек в редакции ничего о ней не знал. Даже Стефан Шпирс. Это наш старейший репортер. Даже Мосси ничего не слышала. — Элмо вдруг заулыбался. — Это мисс Мосс. Дед всегда звал ее Мосси. А папа никогда бы не осмелился.

Элмо снова нахмурился и мрачно замолчал, кусая губы. «Бедный дед», — пробормотал он и тяжело вздохнул.

Мне было очень неловко, и я чувствовала себя виноватой перед ним.

— В прошлую пятницу Шейла Звездинска переманила в «Звезду» еще одного человека, — вдруг взорвался Элмо. Он снова плотно сжал губы и выставил вперед свой решительный подбородок. — И конечно, опять увольнение без всякого предупреждения, — продолжал он возмущаться. — Отец сам не свой от всех этих уходов.

— Кто на этот раз?

— Фелиция. Секретарша мисс Мосс.

Та самая жующая девица с длинными алыми ногтями.

— Невелика потеря. — Я презрительно фыркнула.

Элмо невольно рассмеялся.

— Ты права, пожалуй. Она была совершенно безнадежна. Все, что от нее требовалось, — печатать, отвечать на телефонные звонки и относить готовые материалы в типографию. Так она даже с этим едва справлялась. Ей любая работа была не по силам. — Элмо снова пожал плечами и добавил: — Но мы выкрутились. Почти сразу нашли секретаршу. Да еще в сто раз лучше. Повезло. Иначе сразу бы появилась куча проблем.

Мы дошли до угла, где должны были разделиться. Элмо остановился.

— Мы обязаны сохранить «Перо». Во что бы то ни стало. — Он даже зубами заскрипел от напряжения.

Ришель изумленно на него уставилась. Ей всегда казалось странным, когда люди беспокоились о таких вещах. Я несколько раз пыталась ей объяснить:

— Представь себе, Ришель, что для других это так же, как для тебя заботиться об одежде и косметике.

В таких случаях она всегда смотрела на меня как на чокнутую. Она вовсе не «заботилась» об одежде и косметике. Для нее это было как есть, пить, дышать. Это просто была ее жизнь. Она считала, что это ни с чем нельзя даже сравнивать.

Тем временем Элмо перевел дух и сказал, глядя мне прямо в глаза:

— «Перо» существует уже шестьдесят лет. И было сделано много хорошего и полезного. И что бы там ни говорили мисс Мосс, или Терри Важный, или кто-нибудь еще, Шейле Звездинска никогда не заполучить нашу газету. И никогда ее не уничтожить. Ни за что.

Глава V 

НА МАРШРУТЕ

Когда я начала обход своего участка, мысли мои были все еще заняты тем, что сказал Элмо. Я аккуратно засовывала сложенные газеты в проемы между железными прутьями калиток. Или просто оставляла на тропинке перед входом. Я была очень довольна тем, что могу кому-то помочь. Да и работа была несложная. Ко всему прочему, я еще и деньги зарабатывала. Тут мне вдруг стало стыдно. Если у газеты сейчас такие проблемы с деньгами, наверное, мистеру Циммеру и платить-то нам нечем. Может, стоит предложить работать бесплатно?

От таких мыслей я совсем приуныла. И попыталась выкинуть всю эту дребедень из головы.

Примерно через полчаса у меня заболели ноги. А правая рука уже просто отваливалась от усталости. Я поменяла руки и решила, что брать деньги за эту работу совершенно справедливо. Она оказалась не такой уж легкой. Я натерла ногу и теперь едва тащилась. «Плюх-дрям-брям», — продолжала скрипеть тележка. Когда я засунула газету в калитку очередного дома, на дорожке появился карапуз и заковылял к воротам. Он был почти совсем голенький, вряд ли слюнявчик можно назвать одеждой. «Би-би-и!» — пронзительно заверещал карапуз. Не знаю, может, его «би-би-и!» означало «здрасти!». А может, так он сообщал, что хочет есть. Потому что после этого он направился к нашей газете, вытащил ее из щели в калитке, засунул в рот и стал жевать, распуская слюни по заголовкам. Вид у него был такой, словно он просто умирает от голода.

— О, нет, только не это, — шепотом взмолилась я и попыталась осторожно вытянуть у него «Перо». Что тут началось! Карапуз разинул рот и истошно завопил. Пора было уносить ноги. Едва я об этом подумала, как услышала в холле шаги и кто-то визгливым голосом позвал: «Джейсон!» Я оставила карапузу газету и, спотыкаясь и прихрамывая, понеслась вниз по улице. Тележка за моей спиной плюхдрямбрямкала с удвоенной скоростью.

Но на этом мои неприятности не кончились. Время шло. Люди начали просыпаться и выходить из домов. И люди, и животные. В следующие полчаса со мной произошло много интересного. На меня напали и чуть не искусали две собаки. Меня облаял огромный дог с таким видом, словно готов был проглотить в один присест. На меня наорал какой-то тип за то, что я якобы слишком далеко просунула газету сквозь прутья решетки и в результате помяла его розовый куст. На меня наорал другой тип за то, что я не слишком глубоко просунула газету сквозь прутья решетки и в результате «Перо» упало на тротуар. На меня наорала какая-то тетка за то, что на прошлой неделе я пропустила ее дом и ей не досталась наша газета. На меня наорала другая тетка, которая назвала «Перо» дрянной газетенкой и заявила, что никогда ее не читает. Я наступила на огромный кусок жвачки, которая крепко-накрепко прилипла к подошве моих ботинок. И теперь я сама на каждом шагу прилипала к асфальту. Я попала рукой в большого мерзкого слизняка, который притаился в щели какого-то почтового ящика. У одного дома чей-то ребенок уселся в мою тележку и ни за что не хотел оттуда вылезать. Тогда его мамаша наорала на меня за то, что именно я мешаю ее малышу это сделать.

Я шла все дальше и дальше, едва передвигая ноги от усталости. К тому времени, как тележка моя почти опустела, я была совершенно без сил. Мне было ужасно жарко. Нога болела так сильно, что я теперь хромала по-настоящему. И вообще я решила, что с меня хватит.

Наконец я свернула на свою родную улицу, последнюю в моем списке. Пот градом катился у меня по лицу. Навстречу мне попались двое мальчишек, у которых были такие же тележки. В них лежали пачки «Звезды». Это, наверное, были те самые мальчишки, которых переманили у мистера Циммера. Я смотрела прямо перед собой и сделала вид, что в упор их не вижу. У меня горело лицо, и я знала, что я сейчас вся красная как рак. Тележка моя скрипела и дрямкала. Когда мальчишки проходили мимо, я услышала, как один из них тихонько произнес мое имя и они тут же расхохотались. При этом они громко всхрюкивали и презрительно фыркали в мою сторону. Теперь лицо мое просто пылало.

Наконец я добралась до «Крэйгенда» и остановилась отдышаться в тени какого-то большого дерева. «Крэйгенд» был в самом конце нашей улицы. Дальше начиналась Лесистая Долина, а за ней парк. Теперь мне можно было возвращаться в редакцию. Мне не нужно было приносить газеты в «Крэйгенд». Они заказывали такую большую пачку, что мистер Циммер сам заезжал к ним на машине, когда развозил «Перо» по магазинам и больницам.

Я стояла на другой стороне улицы и разглядывала «Крэйгенд». За оградой, увитой плющом, был огромный сад. А в саду — большой красивый дом. Мисс Пламмер сейчас, наверное, одевается к завтраку. Она сидит в своей очаровательной спальне с видом на Долину и парк. Она снова представляет себе Руби и ласково ей улыбается. А потом спрашивает подругу, что же та поручила ей сделать. Хотя, может, у мисс Пламмер сегодня один из «хороших» дней.

Я взглянула на часы. Нечего больше здесь рассиживаться. Мне надо сейчас же возвращаться в издательство. Проклиная свою тележку, мозоль на ноге и жвачку, которая все еще приклеивала меня к асфальту, я перешла улицу и двинулась в обратный путь.

— Чего это ты вернулась? — фыркнула мисс Мосс, когда я осторожно заглянула в приемную. Она читала свежий номер «Пера», но сразу же отложила газету в сторону и полностью переключилась на меня.