Опасное поручение - Виталий Кулак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отложив письма на край стола, я откинулся на стуле и стал размышлять о том, что теперь следует делать. Вскоре я составил план своих действий, после чего позвал Кондрата, чтобы отдать ему некоторые приказания. Слуга находился, как всегда, в передней моей трактирной квартиры, занимаясь какими-то своими делами. В одной половине передней он устроил небольшую мастерскую, отгородив её ширмой от остальной части своего помещения. В результате у него получилась крошечная мастерская, где он занимался починкой пистолетов, а иногда и ружей. Когда у Кондрата возникала необходимость в токарном станке, он ходил в мастерские, где у него появилось несколько приятелей. Я не возражал против таких отлучек.
После разорения и отставки я потерял источники дохода, и был вынужден влачить наибеднейшее существование. Время от времени мне получалось оказывать кое-какие услуги людям, попавшим в затруднительное положение. Обычно это были опасные поручения, но рисковать жизнью я привык в армии. За это неплохо платили, но почти все деньги мне приходилось отдавать по старым долгам. Вот и с тремя тысячами рублей ассигнациями, полученных от Староселской, мне предстояло расстаться.
— Кондрат! — крикнул я.
Он появился через минуту, вытирая руки тряпкой.
— Что случилось, Владимир Сергеевич? — Кондрат обращался ко мне уважительно, но и немного вольно. Впрочем, я был даже рад этому, ведь он уже давно был моим единственным помощником, который, к тому же несколько раз спас мне жизнь. Поэтому я прощал ему некоторую вольность. Ему шел тридцать шестой год, то есть он был ненамного старше меня, зато житейской мудрости, у него хватало на нас двоих.
— Завтра мы едем в Кострому. Ненадолго, дня на два-три, может на неделю. Не думаю, что мы там пробудем дольше. Поедем на вольных, так что вели, братец, трактирщику подготовить карету на утро, а сам найми ямщика с лошадьми. Да хоть твоего знакомца Якова Беспалого найми. Когда вернешься — собери мои чемоданы.
Слуга поклонился, и хотел уже выйти из комнаты, но я его остановил.
— Постой, попроси внизу обед для меня. Пусть дадут свежих щей, кашу. И биток позажаристей. Да не забудь пирожки!
Меня вдруг охватил сильный голод. Трактирная квартира с одной комнатой и передней, со столом и стиркой белья стоила мне ежемесячно двадцать пять рублей. В принципе, вполне приемлемая сумма, но вот кормили в Дягтеревском трактире не очень хорошо. Заведение Дягтерева посещали для того, чтобы пить, а не есть. Его основные клиенты — мелкие чиновники, торговцы и купцы, имевшие привычку заключать сделки «под водку». Захаживали в него также разные «темные личности», как называл их Кондрат. Среди них были и те, кто имел проблемы с законом. Впрочем, они несли деньги в Дягтеревский трактир, поэтому хозяин их привечал.
Конечно, поесть у Дягтерева можно было вполне прилично, но мне приходилось экономить. Даже получив деньги от фрейлины Великой княгини, я не стал устраивать пирушку, хотя ещё пару лет назад поступил бы как раз наоборот. Поэтому я и попросил Кондрата взять стандартный обед. А ведь хотелось побаловать себя московской соляночкой с осетринкой, холодным поросенком под хреном с гречневой кашей, скобленкой с мясом и грибами на сковородочке, семгочкой, севрюгой, копченой бужениной с чесноком, отварной телятиной, расстегаями и всем тем, что ещё могут придумать хлебосольные московские повара. И всё это под маленький графинчик холодной водки и канапе с черной паюсной икрой.
Однако, решив ехать в Кострому на «вольных», а не на «почтовых», я не экономил. Кто-то скажет, что почтовые гораздо дешевле вольных, и я с этим спорить не буду, так как полностью согласен. Зато когда сам нанимаешь ямщика, то избегаешь нервотрепки и длительного ожидания на почтовых станциях, что характерно для государственных перевозок.
Кроме того, мне приходилось торопиться, ведь с каждым днем, как говорил когда-то давно мой друг немец Карл Георгиевич Кесслер, следов преступления, если оно имело место быть, остается всё меньше и меньше.
С доктором Карлом Кесслером я познакомился случайно в начале 1808 года в Петербурге, где он помогал полиции, давая заключения о смерти того или иного человека, характере ран и так далее. Карл Георгиевич часто рассказывал мне случаи из своей практики, и даже давал наглядные уроки, которые, впрочем, я тогда воспринимал в шутку.
«Вам, молодой человек, — говорил Кесслер с ярко выраженным немецким акцентом, — нужно не саблей размахивать и не на коне скакать, а учиться. У вас есть определенный талант к этому. России нужны ученые люди, специалисты, а не солдаты. Понимаете меня, поручик?»
Тогда я этого не понимал. Только теперь, когда на дворе уже 1809 год, я понял, о чем говорил этот немец. К сожалению, он уже три года жил в Германии. Главное, чтобы с ним ничего не случилось, ведь немецкие земли, как и всю Европу, продолжают сотрясать кровопролитные войны. Ему следовало остаться в Петербурге, а не ехать к дочке во Франкфурт-на-Майне.
***
После обеда я открыл пошире окно, достал пеньковую трубку, набил её турецким табаком, раскурил, и присел за стол, коротая время в ожидании возвращения Кондрата. Я пытался обдумать поручение фрейлины Великой княгини, но это у меня не получалась. А виноваты были её очаровательное лицо, карие глаза и прекрасная фигура, надолго оставшиеся в моей памяти. Даже душистый турецкий табак не смог перебить запах её французских духов: в комнате чувствовался какой-то древесно-фруктовый аромат.
— Черт бы побрал всё это, — проворчал я. — Её духи кружат голову сильней, чем хорошая трубка с турецким табаком.
Не известно куда бы занесли меня мысли, но тут вернулся Кондрат, и я принялся вместе с ним готовиться к поездке. С собой я решил взять два чемодана, справедливо рассудив, что много вещей мне не понадобиться. Но слуга имел другое мнение на этот счет: он принялся набивать сундук очень нужными, по его мнению, в путешествии вещами и предметами.
На дно сундука он уложил лядунку, мой старый кавалерийский патронташ, маленький бочонок с порохом, какие-то инструменты и, представляете, пару новейших кремниевых пистолетов, которые только несколько месяцев назад начали делать сестрорецкие оружейники. Эти пистолеты ещё даже в российской армии не приняли на вооружение, а Кондрат, какими-то только ему известными путями, уже сумел их раздобыть. Как к нему в руки они попали — я знать совершенно
