Уходи, люблю другого - Туся Попова

дала ей все радости жизни, а у него отняла всё. Сначала он устроился педагогом в институт, в котором учится Настя, чтобы быть ближе к ней, чтобы всё узнать про неё и про её родителей. И вот он выбрал удачный момент для своего деяния и убил родителей Насти, оставив её одну на белом свете. Была праздничная вечеринка в институте, где были все педагоги и родители Насти. Алексей сел в машину Александра Юрьевича и поехал вслед за Настей и её родителями. На перекрёстке ему удалось каким-то образом вытолкнуть машину Жанны и Виктора на сам перекрёсток, где в их машину врезались другие машины. У меня на этом всё… Запись с камер на перекрестке уже имеется… Теперь включите, пожалуйста, запись с видеокамеры, — попросил адвокат Насти.

По его просьбе подключили видеокамеру к проектору, и на экране сразу же появилось изображение, на котором были Настя и Алексей.

— Какая же ты дура! Это я убил твоих родителей, а не этот глупый деканишка, на которого ты свесила обвинение. Ты теперь ничего не сможешь изменить! Он будет сидеть в тюрьме. А ты будешь жить дальше в полном одиночестве!.. Поверь мне, я испорчу тебе и это одиночество, я не дам тебе спокойно жить!

После этих слов Алексей стукнул Настю по лицу, от чего та отлетела в сторону и упала на пол. Алексей подошёл к ней и начал пинать, не смотря на то, что Настя со всех сил старалась обороняться. Вдоволь искалечив девушку, он спокойно, как ни в чём не бывало ушёл, а Настя кое-как встала на ноги и выключила видеокамеру.

— Когда это произошло? — спросил судья и стал внимательнее разглядывать тело девушки, ужасаясь бесчисленным синякам девушки. «Как же ты, детка, смогла всё это пережить, как смогла справиться с болью и прийти сюда?» — думал он.

— Это случилось перед моим приходом сюда, поэтому я опоздала на суд.

— Тебе надо было идти в больницу, у тебя наверняка рёбра переломаны, — сказал судья, — суд было решено перенести минимум до завтрашнего дня.

— Я хотела, чтобы Александр Юрьевич знал, что я его не обвиняю в смерти моих родителей, — сказала Настя, смотря на судью, но затем перевела взгляд на Александра Юрьевича и продолжила. — Прости меня?!!

— Не переживай, из-за этого! Я не сержусь, — сказал Лекс-Ю мягким и нежным голосом, чтобы Настя смогла немного успокоиться. — Сейчас не время думать об этом, главное то, что ты смогла всё разрешить.

Судья подошёл к Насте и спросил:

— Вы на машине?

— Нет, я бы физически не смогла её вести, потому что одна рука у меня в гипсе, а вторую, скорее всего, мне сломали.

— Может, стоит вызвать «скорую помощь»?

— Нет, спасибо, я сама дойду, больница рядом.

— Вы уверены?

— Конечно, я себя более-менее адекватно чувствую.

— Конвой, подсудимого освободите из-под стражи. Адвокат пусть Ваш подзащитный подпишет бумаги о невыезде.

— Спасибо Вам за всё, — сказала Настя, обращайся к судье, не смея больше смотреть на Александра Юрьевича.

Она вышла из здания суда и направилась в больницу, где ей сделали рентген грудной клетки и руки, после чего наложили тугую повязку на рёбра и наложили на руку гипс. Когда Настя вышла из больницы, то увидела, что её ждёт Александр Юрьевич на своей машине. Пока Анастасия была в больнице, он успел помыться, побриться и переодеться в чистую одежду.

— Ну как ты? — спросил нежный и заботливый мужчина, подойдя к девушке.

— Нормально, если не считать пары пустяковых синяков, второй сломанной руки и ещё двух сломанных рёбер. Я теперь ничего не смогу делать сама. Я даже переодеться не могу самостоятельно. И самое обидное, мне никто не сможет в этом помочь, и я не знаю, что мне теперь делать.

— Не забивай себе этим голову. И в том, что тебе никто не может помочь, ты ошибаешься, есть один человек, который сможет это сделать, — загадочно улыбаясь, сказал Лекс-ю.

— И кто же этот человек? — спросила Настя.

— Это твоя бабушка, она приехала к тебе погостить и помочь тебе.

— Бабушка? Она уже здесь?

— Да она уже приехала. Раньше она не смогла приехать на похороны своей дочери и зятя, потому что умер твой дедушка. А теперь она будет с тобой.

— Ну, где она сейчас? В квартире или…

— Или… Она приехала со мной, — сказал Александр Юрьевич и открыл дверь своей машины, из которой сразу же вылезла бабушка Насти.

— Бабулечка! — произнесла Настя, и прижалась к пожилой женщине, пряча свои слёзы на её груди.

— Не плачь, малыш. Теперь я буду с тобой рядом всегда. Я люблю тебя, моя милая девочка, — произнесла почти шёпотом бабушка, вытирая со щёк своей внучке слёзы. — Поехали домой. Там обо всём с тобой и поговорим.

Они сели в машину Лекса-Ю и он их отвёз домой. Там Настя приняла душ при помощи бабушки и легла отдохнуть, но уснуть не смогла от того, что постоянно слышались различные непонятные звуки и шорохи. И в один из моментов тишины к ней через балкон ворвался Алексей.

— Ну что, сволочь, успела меня заложить? — прошипел парень.

Настя медленно встала с кровати.

— У тебя была возможность убежать спокойно, — сказала она, — но ты не воспользовался этой возможностью. Тебя найдут, глупый!

— Но не здесь, они даже не станут искать меня в твоём доме.

— Ты ошибаешься! Первым делом, они будут охранять мой дом. Если ты не уберёшься отсюда, то утром окажешься в тюремной клетке.

— А ты в аду, крыса! Ты даже не представляешь, насколько сильно я тебя ненавижу!

— Ты всё-таки глупый. Мы ведь могли стать дружной семьёй — братом и сестрой! Мы бы поделили наследство нашего отца, ты бы мог управлять папиной юридической конторой.

— Заткнись и послушай меня, мне ничего не нужно от твоей семейки, которая вся мигом схлынула с лица земли: сначала родители, а сейчас умрёшь ты, после чего я расправлюсь с твоей бабушкой!

— Ты не посмеешь этого сделать!

— Ещё как посмею, — сказал Алексей, и Настя не успела понять, как он стукнул её чем-то по голове, после чего она свалилась без сознания на кровать.

Когда она пришла в сознание, то увидела, что на ней кто-то навис, рассматривая её. Когда туман в глазах рассеялся, Настя увидела, что рядом с ней снова сидит Лекс-Ю и беспокойно рассматривает её лицо.

— Как ты? — спросил он.

Настя закрыла глаза и тихо сказала:

— Голова раскалывается от боли… Что с твоей рукой? — спросила она в ответ у мужчины, у которого была в гипсе кисть левой руки.

— Сломал, когда