Мечтать не вредно - Светлана Алешина

— Сережа! — обрадовалась она. — А Сашки еще нет. Звонила какая-то Лена, никак не разберусь с Сашкиными подругами, и сказала, что моя дуреха умудрилась там простыть. Но ничего страшного. Скоро обещала приехать.

Похоже, она была спокойна. Пенс посмотрел в ту сторону, откуда доносились душераздирающие вопли, и встретился взглядом с красоткой, пытающейся с экрана телевизора внушить всем жалость к своей персоне.

«Да уж, — вздохнул он про себя, — похоже, Сашкина мать только обрадовалась возможности беспрепятственно насладиться своими сериалами без Сашкиных язвительных реплик!»

— А эта Лена адрес не оставила? — без всякой надежды спросил Пенс.

— Как это не оставила? — удивилась Галина Михайловна. — Дача у Лены в Заманчивом. Знаешь, где это?

Заманчивое Пенс прекрасно знал.

Лучший дачный поселок на Волге.

— И как ее там найти? — спросил он, уже куда более оптимистично взирая на жизнь.

— Знаешь, Сереженька, я не помню… Она объясняла, но ведь, сам понимаешь, я вряд ли за ней поеду. А у тебя срочное дело?

— Да, — кивнул Пенс. — Очень срочное.

— Давай я попробую ее обо всем расспросить, если она позвонит, и тогда я тебе скажу. Ее сосед, у которого телефон, появится завтра, и тогда, вполне вероятно, позвонит сама Александра. Если, конечно, температура спадет. Я тебе тогда обязательно перезвоню.

— Или Андрею, — кивнул обрадованный Пенс.

— Хорошо, хорошо…

Пенс вышел на улицу и отправился к Ларикову.

Теперь у него появилась надежда, что Сашка действительно просто-напросто смоталась к неведомой подруге. Нечего психовать. Скоро объявится как ни в чем не бывало.

И все-таки, успокаивая себя таким образом, Пенс никак не мог отделаться от тревоги за свою бесшабашную подружку.

— Пока Сашка не объявится, я не успокоюсь до конца, — пробормотал он. — Все-таки придется мне прочесать это их Заманчивое вдоль и поперек, пока я сам не буду уверен, что с Александрой все в порядке!

Эти книги были не для меня. Так как я никак не могла представить себе мужчину, упивающегося романами Макнот или Линдсей, я смело предположила два варианта. Или собирались украсть мою маму, но в последний момент, когда уже все было подготовлено, остановились все-таки на моей кандидатуре. Или мой похититель Филипп, к моему ужасу, сексуальный маньяк.

Ничего другого в мою голову не приходило. Ну, сами посудите, кому еще могут понравиться эти ужасающе длинные эротико-порнографические описания мужских и женских частей тела, которые мы стыдливо называем «интимными»?

Так как моя мама все-таки не очень интересуется такими романами, предпочитая им аргентинские сериалы, и уж куда с большим интересом читает детективы, которых тут, как назло, не было, я решила, что второй вариант более вероятен. И вел он себя, как я заметила, немного загадочно.

Что-то должно было произойти, после чего мне будет дозволено сообщить своей матери, что я жива и относительно здорова.

Относительно, потому что я, честно говоря, сомневаюсь, что все эти события, равно как и мое заточение, не повлияют пагубным образом на состояние моей психики.

— Ну, и как ты думаешь, кто этот Филипп на самом деле? — вопросила я попугая.

Тот не замедлил с ответом, в сто пятый раз доверительно прошептав, что «Паша хороший», и я вздохнула.

— Нет, дорогуша, придется заняться твоим лексиконом, а то общение с тобой иногда становится скучным, — сказала я ему.

В это время дверь опять распахнулась и в комнату два крепыша втащили, отдуваясь и сопя, огромный телевизор.

Вслед за ними вплыла Алиса Давыдовна собственной персоной и, оглядев меня высокомерным и почему-то озлобленным взором, проворчала:

— Все пляшу, пляшу вокруг нее! А она нос воротит!

Тяжко вздохнув, она исчезла быстрее, чем я успела робко поинтересоваться, кто, собственно, вокруг кого пляшет и почему она ко мне так плохо относится?

Телевизор включили и, не успела я даже глазом моргнуть, юркнули в дверь, которая с оглушительным треском захлопнулась прямо перед моим носом.

— Придурки вы все, — сообщила я, стукнув по многострадальной двери кулаком. — И телевизор ваш дурацкий.

Теперь я могла чувствовать себя по всеобщим меркам бесконечно счастливой: у меня было все «необходимое», за исключением разве что компьютера. Но, так как компьютер в моем воображении был крепко-накрепко связан с работой, а это было единственным, по чему я совершенно не скучала, я и не расстраивалась.

В конце концов, как поется в попсовой песенке, «жить нужно в кайф», особенно когда на тебя нацелился сексуальный маньяк.

Воспоминание о нем несколько омрачило мое чело, но в целом я почему-то уже почти совсем не боялась.

Наоборот.

Мне было ужасно интересно, где я и кто такие эти люди вокруг меня.

А то, что я смогу отсюда вырваться, в этом я не сомневалась. Сами выпустят, когда я их достану своей простотой!

— Ты в своем уме?!

Лариков вытаращился на Пенса в нескрываемом удивлении. Пенс устало опустился на стул. Возражать и доказывать свою правоту ему не хотелось.

— Как ты все это видишь? Мы разгуливаем по этому чертову Заманчивому и…

— Разъезжаем, — поправил его Пенс.

— Ну, это еще хлеще! Этакая парочка «голубых» байкеров! Или мне тоже прикажешь разжиться своей «Якудзой»?

— «Судзуки», — терпеливо поправил Пенс. — Но если сможешь, разживись «харликом».

— Все равно, мы разъезжаем туда-сюда, сами не знаем куда, и пытаемся выяснить, где живет эта паршивка Лена! Во-первых, взгляни за окно, октябрь уже кончается! Там и нет, наверное, почти никого!

— Тем лучше, — меланхолично заметил Пенс.

— Чем? Тем, что и спросить не у кого будет?

— Да нет, просто не так уж много в это время года обитаемых дач. Значит, есть вероятность обнаружить ту, на которой есть движение.

Ларчик хотел возразить, но прикусил язык и задумался.

А ведь в речах этого отрока присутствует здравый смысл, ей-богу!

Правда, в отличие от него, Лариков был почти на девяносто процентов уверен, что Александра сама куда-то сбежала, не выдержав его зверств с постоянным отказом в выходных днях. Но в то же время он знал, что вряд ли…

Ах, вот в чем дело! Все-таки Ларикову было непонятно, как это всегда такая аккуратная Сашенька не выключила компьютер? Или Лена ее уволокла силой?

И опять же, куда деться от показаний старой перечницы Лионкиной, которая с плохо скрываемым злорадством расписывала, как вусмерть пьяную Сашеньку волокли в машину, по форме напоминающую гроб на колесах?

А на гроб похожа только одна машина.

Лимузин.

— А ведь ты прав, — задумчиво согласился Лариков. — Найти их, конечно, будет не самым простым дельцем, но…

Он посмотрел на Пенса, который поднял на него глаза, полные надежды, и закончил свою мысль:

— Но в принципе можно постараться! Лимузины-то не на каждом шагу встречаются… Вот сначала мы это и выясним. У кого в нашем славном городке Тарасове наличествуют эти дорогие машинки…

Он набрал номер своего знакомого из ГИБДД.

Если все получится так, как он планирует, они довольно быстро найдут свою заблудшую овечку Александрину.

Хотя…

Лариков посмотрел за окно. Золотые листья, тихо шурша, обреченно падали на землю, навевая на него грустное настроение.

Почему он так уверен в успехе почти безнадежного предприятия?

Ах, если бы сама Александра бросилась на свои собственные поиски, она бы вряд ли унывала!

Лариков вздохнул. Знала бы эта рыжая, неукротимая и взбалмошная девица, как ее не хватает!

Глава 4

Весь день я ничего не делала и начала понимать, что нет на свете занятия, более всего способствующего депрессии, чем безделье.

Я посмотрела какую-то серию о Нэше Бриджесе, потом почитала книжицу про страстную любовь, а день тем не менее не собирался кончаться!

Попугай мирно дрых, а за окном поднялся ветер, принеся с собой непогоду и холод.

Поэтому, когда дверь в очередной раз открылась, я обрадовалась даже рослому амбалу, занявшему своей фигурой весь дверной проем.

Наконец-то моя участь прояснится, подумала я, рассматривая его мощный торс. Не знаю, можно ли было доверять Филиппу, но хотелось по-детски верить, что вреда мне тут никто причинять не собирается.

— Он ждет, — поведал мне амбал, не переставая двигать ритмично челюстями.

— И что теперь? — невозмутимо поинтересовалась я. — Во-первых, чего он ждет? Во-вторых, кто этот самый «он»? И в-третьих, вы знаете, что уголовным правом киднеппинг ни в коей мере не поощряется?

Амбал на мои цветистые речи не обратил никакого внимания и повторил точно с такой же интонацией, как и прежде:

— Он ждет.

О, боже!

Мне не хватало Паши с его постоянными заверениями в том, что он хороший, так мне послали еще и этого типа, который и вовсе непонятно выражается!