Рукопашник - Илья Деревянко

В кабинете вполголоса беседовали двое: Александр Юрьевич и здоровенный, широкоплечий таджик лет сорока на вид. Обычно высокомерный хамоватый ректор на сей раз был сама почтительность, если не сказать подобострастность. Собеседника он благоговейно именовал Надиром Магометовичем. При этом Афанасьевский то и дело норовил заглянуть южанину в глаза. Снизу вверх, по-собачьи. Гость с Востока, напротив, держался дерзко, самоуверенно и даже не пытался скрыть своего презрения к внуку ленинского сподвижника.

– Ты, Сашка, болваном родился, болваном подохнешь, – тихо, но очень зло говорил он. – Ты что, баран чесоточный, решил всех нас подставить?!

– Да я… да я… – жалобно бормотал ректор.

– Молчи, свинья! – взрычал таджик и едко передразнил: – Да я… да я… Да ты попросту… – тут Надир Магометович грязно, витиевато выругался и, лишь закончив многоэтажную матерную тираду, продолжил зловещим шепотом: – Какого шайтана ты взял на работу фээсбэшника Воронцова?! Сегодня я встретил его в коридоре и проследил до аудитории, где он начал читать лекцию… К твоему сведению, о сын безмозглого ишака, Воронцов кадровый сотрудник отдела ФСБ по борьбе с наркотиками! Подвизался он там давным-давно и еще в восьмидесятые годы в составе отряда спецназа КГБ занимался уничтожением караванов с героином. Я эту тварь о-о-отлично запомнил! На всю оставшуюся жизнь! – Черные глаза таджика подернулись туманной дымкой, в свирепом голосе зазвучали тоскливые интонации. – В тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году они накрыли наш караван прямо у таджикской границы. Обрушились внезапно, будто снег на голову! Мы и опомниться не успели, как проклятые спецназовцы вырезали всех!!! Я один чудом спасся. А товар кагэбэшники сожгли. Целых восемьсот килограммов чистейшего афганского героина!!! У меня тогда чуть сердце не разорвалось! Лежал в укрытии да землю грыз, стараясь не завыть от отчаяния! – Наркоделец громко заскрипел зубами и яростно стиснул крепкие, волосатые кулаки. – Теперь же ты, недоумок, пристроил фээсбэшную гниду к себе в институт, чтобы спалить наш бизнес, погубить влиятельных людей, – с грехом пополам подавив вспышку дикого гнева, сурово подытожил Надир Магометович.

– Но, может, Воронцов больше не служит в органах? Может, он бывший? – робко вякнул потный от страха Афанасьевский.

– Усвой, мудак вонючий: гэбэшники никогда не бывают «бывшими»! – жестко отрезал уроженец солнечного Таджикистана. – Думаешь, он здесь просто историю преподает?! Ха! Размечтался!!! Спрятавшись за личиной преподавателя, Воронцов потихоньку подбирается к тебе! Возможно, уже вплотную подобрался! Наверное, стоит тебя убить, иначе ФСБ выявит всю сеть. Ты ж, говно собачье, расколешься до жопы на первом же допросе!!!

– Не на-а-адо! – грохнувшись на колени, по-бабьи зарыдал потомок Каменева-Розенфельда. – Надир Магометович!!! Миленький!!! Я вас умоляю!!!

Некоторое время таджик брезгливо разглядывал ползающего по полу, захлебывающегося слезами и соплями ректора и, казалось, о чем-то напряженно размышлял.

– Хрен с тобой. Живи, собака! – по прошествии нескольких минут наконец изрек он. – Поднимайся, вытри морду да слушай в оба уха. Так вот, – когда Афанасьевский торопливо выполнил приказ, с важностью продолжил таджик. – Воронцов работает под прикрытием, инкогнито. Следовательно, ФСБ не станет официально объявлять его своим штатным сотрудником. Поэтому я решил захватить «преподавателя» живьем, допросить с пристрастием, выяснить, что ему известно о наших делах, потом уничтожить, а труп надежно спрятать. Пускай отдел по борьбе с наркотиками поломает голову – куда же подевался их офицерик?!

– Гениальная идея!!! – холуйски восхитился господин ректор и поспешил предложить: – У меня есть на примете несколько надежных ребят-каратистов. Они вполне…

– Глохни, недоделанный! – оборвал Афанасьевского Надир Магометович. – Воронцов – профессионал, прошедший специальную подготовку (в том числе по части рукопашного боя), и в придачу имеет огромную практику! Твоих каратистов он уделает в шесть секунд. Нет! На дело я пошлю настоящих мужчин – моджахедов, повоевавших в Таджикистане, в Чечне… Эти парни тоже не лыком шиты и сумеют справиться с заданием. А вот в допросе ты, пожалуй, поучаствуешь. Хватит быть белоручкой!

– Обязательно! Всенепременно! С превеликим удовольствием! – скороговоркой заверил наркодельца Александр Юрьевич.

– Да, и еще! – сплюнув на пол, добавил таджик. – Сегодня под любым предлогом задержи Воронцова в институте часов до восьми вечера. Мне потребуется некоторое время для подготовки операции…

Глава 4

22 часа. Район Новогиреево

Павел Андреевич возвращался домой усталый и настороженный. Вернее, не домой в буквальном смысле слова, а на специальную квартиру, предоставленную ему ФСБ, – в непрестижном районе, малогабаритную, скудно обставленную, полностью соответствующую материальному положению ученого-гуманитария рыночной эпохи и, главное, не содержащую ни малейших доказательств причастности ее обитателя к Конторе. Ну, с усталостью понятно (накануне практически не спал плюс весь день на ногах), а настороженность Воронцова объяснялась чрезвычайно странным поведением господина Афанасьевского. Под конец занятий ректор вызвал Павла Андреевича к себе в кабинет и неожиданно вместо привычной ругани начал обсуждать с опальным преподавателем тему его кандидатской диссертации!!! Причем без издевок, без подковырок, а даже как-то заискивающе. Не успевал Воронцов толком ответить на один вопрос, как Афанасьевский моментально задавал следующий. При этом господин ректор периодически косился на часы. Данное обстоятельство, естественно, не укрылось от бдительного ока полковника ФСБ. Ровно в восемь Александр Юрьевич с хрустом зевнул и, поменяв заискивающий тон на обычный, грубый, гавкнул:

– Вы свободны!

«Сегодня непременно что-нибудь произойдет, – мысленно констатировал Павел Андреевич. – Афанасьевский нарочно удерживал меня в течение определенного срока. Или готовится новое нападение, или квартиру мою обыскивают. Ладно, поглядим!»

Выйдя из здания института, он осмотрелся по сторонам, убедился в отсутствии свидетелей, достал сотовый телефон, изложил свои соображения Федору Федотовичу и общественным транспортом направился в далекое Новогиреево…

Воронцов сошел с троллейбуса у кинотеатра «Саяны». «Хвоста» не было, народу в окрестностях тоже. Настороженность достигла апогея.

«Сейчас начнется», – подумал полковник и не ошибся. Едва он миновал арку у кинотеатра, на него с рыком «Аллах акбар» дружно набросилась толпа здоровенных, небритых мужчин. Мгновенно догадавшись, КТО перед ним, Воронцов повел бой на уничтожение…

Ахмет Хойхороев доводился отдаленным родственником тому самому подонку, который в 1996 году отпилил ножовкой голову русскому солдату Евгению Родионову за категорический отказ парня снять с груди крес[10]

Тот Хойхороев благополучно подох в Грозном в 1999 году, его родной брат тоже скопытился, а вот Ахмет выжил. Правда, в одном из боев Ахмету отстрелили яйца. В результате он ненавидел русских гораздо больше остальных чеченцев. После разгрома банды, в которой обретался Хойхороев, отрядом спецназа ГРУ Ахмет в панике удрал из Ичкерии, по поддельным документам пробрался в Москву и влился в здешнюю чеченскую диаспору. Вскоре он нашел весьма прибыльную работу у крупного наркодельца Надира Магометовича Хабибулина.

Новый хозяин быстро оценил по достоинству садистскую жестокость Хойхороева и назначил последнего на должность штатного палача. Евнух Ахмет с наслаждением замучивал до смерти всех, на кого указывал наркоделец. Чем и кормился…

Учитывая солидный боевой опыт Хойхороева, Надир Магометович поручил руководство захватом Воронцова именно ему, однако напоследок грозно предупредил:

– Только смотри – ЖИВЬЕМ!!! Фээсбэшник нужен для допроса. Потом терзай неверного сколько пожелаешь, но сперва доставь мне его целым, а не по частям. Уразумел?!

Ахмет с готовностью кивнул. Перспектива «потерзать неверного» привела садиста в бешеный восторг.

В группу Хойхороева входило десять человек – семь чеченцев и три таджика. Все они успели повоевать против России, а теперь работали на Хабибулина. Хозяин снабдил Ахмета фотографией намеченной жертвы. (Фотографию выдрал из личного дела и любезно предоставил наркодельцу ректор Афанасьевский.)

Бывшие моджахеды поджидали Павла Андреевича с девяти вечера. Местная молодежь по причине холодной погоды не тусовалась, как обычно, на лавочках у кинотеатра, а разбрелась кто куда. Наши «джигиты» тоже изрядно замерзли и посему окончательно озверели. (Впрочем, в них и раньше-то было мало человеческого.)

Чеченец Алихан шептал на родном языке ужасные проклятия. Остальные злобно скрежетали зубами. Один лишь Ахмет сохранял видимость спокойствия и внимательно наблюдал за троллейбусной остановкой. Наконец, ровно в десять с троллейбуса сошел Воронцов и неторопливо направился прямиком к засаде.