Маленькие семейные истории - Светлана Шипунова

- Мать наша учудила, - говорит, усмехаясь, папа.

- Ну, ладно, ладно, - машет рукой мама, - кушайте! Кушай, Сашенька.

Мы едим, расспрашиваем маму, как там наши на Дальнем Востоке, какая девочка у Аллы, на кого похожа, а сами все поглядываем на этого мальчика. Он всем улыбается, всех целует и гладит своими маленькими ручками. Никогда еще не видела такого ласкового ребенка. Наших не допросишься бабушку поцеловать. А с каким удовольствием он ест! Не то, что наши, каждый кусок надо им силой запихивать - это буду, это не буду.

- Смотрите, как мальчик хорошо кушает, приятно посмотреть, - говорит мама Антоше и Алеше.

Те лениво ковыряют вилками в тарелках и с молчаливым изумлением поглядывают на непонятно почему сидящего за столом чужого мальчика.

- А он что, голодный? - спрашивает Антоша.

- Нет, мы с ним в поезде кушали, но он уже проголодался. Он вообще все время кушает, молодец, - говорит мама.

- Она что, в поезде его нашла? - шепотом спрашивает у меня Женя.

- Из Владивостока привезла.

- Так он чей, не Котин, случайно?

- Ты что? С ума сошла? Откуда?

- Ну, я ж и думаю...

- Все правильно, все сходится, ребеночек не наш, - шепчет через стол Нелля.

Что не наш, это и так ясно. Но чей? И каким образом она его... Ну, ладно, подождем, узнаем.

Утром мы встречали маму на вокзале. Поезд как обычно опаздывал, мы бродили взад-вперед по перрону - я, Нелля и папа. Папа немного нервничал. Он уже отвык расставаться с мамой надолго, а тут ее не было целых три месяца. Аринка у Аллочки родилась 22 апреля, а в мае, сразу после праздников, мама рванула во Владивосток. В другом каком-нибудь случае папа, возможно, возразил бы против такой дальней и трудной поездки: а ну-ка через всю страну! Но что поделаешь, если две дочки рожают с разницей в месяц: Женя - здесь, в Краснодаре, Алла там, на Дальнем Востоке. Тут нас много, а Алла с Сережей там одни.

Жить без мамы за эти три месяца папа устал, у него даже случился микроинсульт, и он недели две лежал в больнице, о чем мы, посовещавшись, решили маме не сообщать. И вот уже лето кончается, середина августа, и мама наконец возвращается. Все то время, пока она едет в поезде, мы ждем и считаем сначала дни, потом часы.

Странное это все-таки состояние - встречать, всегда почему-то волнуешься. В детстве я думала, что на вокзале вообще полагается плакать, когда встречаешь или провожаешь родных, потому что бабушка и мама всегда плакали, встречая и провожая мамину сестру тетю Инну, которая всю жизнь переезжала со своим мужем-железнодорожником из города в город. Глядя на них, я тоже старалась заплакать, но у меня не получалось, при встрече я прыгала от радости, а при расставании лишь делала печальные глаза и сильно вздыхала. (Много лет спустя, когда уже не стало ни мамы, ни тети, я встречала на вокзале ее дочку, нашу двоюродную сестру Ирочку с сыном Тимуром, они вышли из вагона, я увидела их и... слезы сами собой полились у меня из глаз.)

Мамин вагон - номер еще неделю назад сообщен телеграммой - остановился, конечно, не там, где мы примерно высчитали, приходится немного пробежать назад. В проеме вагонной двери появляются пассажиры - дядьки и тетки в спортивных штанах, с помятыми лицами. Они выставляют вперед себя чемоданы и сумки, чтобы передать с рук на руки встречающим. Мамы пока не видно. И вдруг какой-то мужчина подхватывает под мышки маленького мальчика и подает его стоящему в напряженном ожидании прямо у вагона нашему папе. Папа не реагирует, даже пытается посторониться, а я говорю этому мужчине:

- Это не наш.

- Ваш, ваш! - загадочно улыбается мужчина. - Берите.

Папа берет мальчика (что ему, трудно, что ли?) и ставит его на асфальт перрона, глазами продолжая выискивать среди теснящихся в тамбуре пассажиров маму. И вот она наконец выплывает, и кто-то подает ее вещи, кого-то она на ходу благодарит, с кем-то прощается. В общем, мама в своем репертуаре - за время пути со всем вагоном перезнакомилась и подружилась. Сойдя на перрон, она первым делом берет за руку этого мальчика и так, держа его крепко, чтоб никуда не делся в толчее, по очереди всех нас целует.

- Мама! Чей это мальчик? - спрашиваем мы с Неллей.

- Наш, - говорит мама. - Наш. Сашенька. Я вам потом все объясню. Вы на машине? Ну, поехали.

В машине мальчик Саша сидит у меня на руках, смотрит с интересом в окно и про все, что видит, спрашивает: "А это что? А это что такое?". Поговорить с мамой толком не получается, тем более что она и не настроена с первых минут все нам рассказывать.

- Вы лучше скажите, как вы тут без меня были?

- Ничего хорошего, - говорит папа. - Я в больнице лежал.

- Как в больнице? - пугается мама.

- У него микроинсульт был.

- Еще чего не хватало! А почему вы мне не сообщили? Между прочим, я как чувствовала...

- А что сообщать? - говорит папа. - Пока бы ты доехала, я бы уже подох.

- Папа! - хором восклицаем мы с Неллей.

- Па-па! - радостно повторяет мальчик Саша, смотрит на нашего папу и хочет дотянуться до него ручкой.

- Хороший пацаненок, - говорит папа. - Так где ты его взяла?

- Потом, потом, дома... - улыбается мама, довольная интригой.

А дома суета, разборка чемоданов, разглядывание фотографий маленькой Аринки (вылитая Котя в детстве), инспекция холодильника: ты его хоть раз размораживал? Я ж в больнице лежал! Ах, да! Саша хочет в туалет, покажите ребенку, где у нас туалет. А что мы будем кушать, есть, что кушать, или надо готовить? Я тут рыбы привезла, икры, понюхайте кто-нибудь, не задохнулась она в дороге? Мам, ты что, мы еще вчера все приготовили, вы пока перекусите, а мы поехали на работу, а вечером придем, тогда уже посидим, поговорим, все расскажешь, ладно? Да, икра немного того...

И вот уже вечер, и мы сидим за столом - человек одиннадцать, не считая Родиона в коляске, исключительно все свои - мама, папа, сестры, зятья, дети и этот мальчик, Саша. Сияет от счастья, ко всем льнет, всех любит, нас называет мамами, а маму - бабушкой Раей. На вид ему годика четыре. Он худенький, бледный, личико нежное, как у девочки, ясные голубые глазки и мягкие светлые волосики. Прямо ангелочек. Пока дети за столом, мама ничего такого не рассказывает. Наконец, поели, Саша - хорошо, наши - кое-как, выпроваживаем их в другую комнату, разрешаем взять все, что они хотят, лишь бы не мешали поговорить.

- Смотрите, мальчика не обижайте, вы уже большие, а он еще маленький!

Антошке и Алешке в тот год по десять лет.

Наконец по слову, по словечку вытягиваем из мамы "всю правду". История та еще.

Приехала, значит, наша мама во Владивосток, живет у Аллочки, нянчит новорожденную внучку. Днем вывозит ее в коляске во двор и гуляет. А во дворе все время бегает маленький мальчик; по одежке, по грязной мордашке видно, что мальчик неухоженный и сам себе предоставленный. Как-то он с первых дней к нашей маме прилепился и стал рядом с ней ходить и гулять. Мальчик оказался смышленый, разговорчивый. Наша мама его спрашивает:

- А ты, Сашенька, почему все время на улице, почему домой не идешь?

- А мне мама сказала, чтобы я гулял.

- А что мама делает?

- Спит.

Ну, спит и спит, мало ли чего, может, болеет.

На другой день то же самое - "мама спит", и на третий.

- Сашенька, а папа где твой?

- А папа Коля в тюрьме, а папа Витя повесился.

От таких слов, спокойно произнесенных четырехлетним ребенком, мама наша так и села на лавочку.

- А мама что... спит?

- Ага. Сначала с другим дядей, а потом с другим.

Мама потащила мальчика к себе домой.

- Аллочка, ты представляешь...

- Да я знаю, - сказала Котя. - Это Таньки с первого этажа мальчик, у нее там такое творится, толпами ходят. Мама, зачем ты его сюда привела, может, он больной, не хватало еще Аринку заразить.

- Он до Аринки не дотрагивался, - обиделась мама и повела мальчика Сашу сначала в ванную - умывать, потом на кухню - кормить.

С этого дня Саша неотступно следовал везде за нашей мамой. Он ждал ее во дворе на скамейке, и только она появлялась, бежал навстречу, сообщая:

- Бабушка Рая! А я еще сегодня не кушал! А ваша Аринка кушала?

Мама выносила ему булочку с маслом или пирожок, или бутерброд с колбасой, садилась на скамейку и ждала, пока он съест, потом они шли гулять. Саша шел рядом с коляской и держался за нее одной рукой.

Однажды мама решила поговорить с этой Танькой. Она позвонила в ее дверь на первом этаже и долго ждала, пока откроют. Выглянул мужик в майке и трико, заспанный, посмотрел пустыми глазами и, ни о чем не спросив, ушел в комнату, оставил дверь открытой. Мама собралась с духом и вошла. Мужик уже лежал на полу, на матрасе, лицом вниз, кроме этого матраса, в комнате был еще диван, и на нем спала, обнявшись, какая-то парочка. Под окном, вдоль батареи, стояли и лежали пустые бутылки. Сама Танька, оказавшаяся молодой (моложе нашей Аллочки) и довольно симпатичной девушкой, сидела на кухне и курила. Она была не то чтобы пьяная, но так, слегка выпившая. На голом, без клеенки столе стояли тарелка с холодной вареной картошкой и несколько темных изнутри, со следами старой заварки чашек. Мама не стала садиться на показавшийся ей липким стул и так, стоя, завела с Танькой разговор.