Аферист - Константин Ковальский

Но семья Бориса застряла в Италии, и понадобился еще целый год, прежде чем они попали наконец на Брайтон-Бич. Дешевый квартал на южной окраине Бруклина стал их новым домом. Бывший негритянский район, славящийся своими нищими, наркоманами и преступниками, был выбран русскоязычными эмигрантами из-за своей дешевизны. И вскоре, к удивлению коренных американцев, выходцы из Советского Союза вытеснили чернокожих, превратив Брайтон-Бич в русский район с гордым названием Маленькая Одесса.

Борина семья теснилась в маленькой закопченной комнатушке, которая постоянно сотрясалась от грохота сабвея – нью-йоркской подземки – и полуночных криков пьяных соседей.

В Америку приезжает много эмигрантов, но не все могут выбраться из болота грязи трущобных окраин, потому что, как оказалось, доллары в Америке на деревьях не растут. Это открытие разочаровало многих, думавших, что стоит только переехать в Штаты, как они сразу станут богатыми и счастливыми. Подняться удавалось немногим.

Семья Бори смогла. Знания и опыт по выживанию, полученные в Советском Союзе, помогли быстро встать на ноги в Соединенных Штатах. Поспособствовали этому и триста тысяч, оставленные дальней родственницей. Дядя Изя открыл магазин и стал заниматься тем же, чем занимался во Львове. Боря, хотя и пошел на учебу в колледж, всегда был при нем и через десять лет стал главой собственной компании, выросшей из скромного магазинчика в трущобах Бруклина в очень прибыльный бизнес. Боря переехал в богатый район Нью-Джерси. Его сестра открыла русский ресторан на Брайтоне, где собирались евреи, уехавшие от ненавистного коммунистического режима. В ресторане евреи пели русские песни и с ностальгией вспоминали о чудесных временах, прожитых в тоталитарном обществе.

И вот спустя пятнадцать лет Борис решил навестить свою родню, которой не посчастливилось когда-то умчать за океан в поисках счастья и не имевшую в заначке богатых старушек. В первую очередь он хотел увидеть своего отца, который так и не смог приехать в США, но неплохо чувствовал себя и в бывшей советской республике, а ныне – незалежной Украине.

Но незадолго до отъезда с Борей случилось непредвиденное событие – к ним в гости из Одессы приехала племянница дяди Изи, которую звали Софией. Дядя Изя давно отошел от бизнеса, но Боря по-прежнему считал себя обязанным ему. Поэтому он не смог отказать в просьбе дяди съездить с его племянницей в Одессу и покатать ее по Европе. Старый одессит осознавал, что когда-то сделал выгодное капиталовложение, и, радостно потерев руки, познакомил его со своей любимой племянницей, в глубине души надеясь, что, вернувшись, они скрепят свое знакомство более крепкими узами.

Не избалованный женским вниманием Борис не смог устоять перед напором широкобедрой одесситки и попался на хитроумный план дяди. Еще не успев сообразить, что к чему, Борис дал согласие. Вот тогда и началось…

На следующий день вся Одесса знала, что Софа приедет из Америки с женихом-миллионером, который потом повезет ее отдыхать на какие-то заграничные острова. Телефон в квартире Бориса раскалился докрасна, это было необходимо, чтобы как можно больше подружек Софы удавилось от зависти к ее счастью.

Наутро настал черед магазинов, и они поехали на Манхэттен. Хотя билеты еще не были куплены и выбор места отдыха, кроме Одессы, не был определен, новоиспеченная невеста была настроена весьма решительно. Были скуплены все модные купальники, попавшиеся на глаза Софе. Борис, скучающий возле примерочных, был напряжен, и даже вид роскошных телес, являвшихся периодически из кабинки для переодеваний, не мог его успокоить. Хмель уже выветрился из его головы, а пришедший ему на смену здравый смысл подсказывал, что происходяшее совершенно не входит в его планы. Нет, Софа была очень даже ничего: крутые бедра, объему которых могли позавидовать модели Рубенса, мощная грудь, норовившая все время выпрыгнуть из купальников, которые, по непонятному для Бориса, как, впрочем, и для всех остальных мужчин, принципу брались на несколько размеров меньше положенного… Все в порядке, все на месте. Но он чувствовал, что поездка может обернуться серьезными последствиями, к которым он был совершенно не готов. Прекрасно разбирающийся в тонкостях ведения бизнеса, он был совершеннейшим профаном в такой области, как общение с противоположным полом, и ничего не мог противопоставить энергичной племяннице дяди Изи.

А тем временем наступил черед косметических магазинов. Кремы для загара, после загара и вместо загара сметались с прилавков одним движением крепкой руки его подруги. Платил, конечно, он. Ему было не жаль денег, он никогда не был жмотом. Просто удивлялся, как можно израсходовать все накупленное за одну поездку, ведь купленными кремами можно было намазать пол– Одессы! Да и переть всю эту гору тряпок и баночек предстояло ему! От одной этой мысли непривыкший к физическим нагрузкам Борис устал. Но тут его прошиб холодный пот, когда он услышал, что «здесь товар, конечно, не тот, но вот когда они поедут в Париж…».

Еще не начавшийся отдых превращался в кошмар!

Борис оказался превосходным рассказчиком! Я смеялся от души, когда он в лицах передавал диалоги, рассказывая историю своей жизни, но тут объявили посадку, и мы поднялись из кресел.

– И где сейчас твоя невеста? – с улыбкой спросил я, поднимая с пола сумку и вешая ее на плечо.

– Мне удалось ее уговорить встретиться в Одессе через три дня, – вздохнул Боря.

– Тогда у тебя есть целых три дня на отдых!

– Да какой уж тут отдых… – грустно сказал Боря, но вдруг заулыбался, озаренный идеей. – Давай я тебе свой номер телефона дам, а ты мне позвонишь… если у тебя будет время. А то у меня, кроме отца, в городе никого знакомых нет.

Я вытащил блокнот, который всегда ношу с собой.

– Говори, я записываю.

Вряд ли у меня будет время с ним встречаться, но я не хотел отказом обидеть Бориса, который, несмотря на его должность и богатство, иногда напоминал мне большого ребенка.

В салоне было много свободных мест, и Борис подсел ко мне сразу после взлета.

– Ты не против?

– Нет, конечно, – ответил я, стараясь не смотреть в иллюминатор на дрожащие от вибрации крылья многотонной махины.

Я, наверно, никогда к этому не привыкну. Когда летишь над облаками, тебе остается только уповать на мастерство пилотов и статистику, которая гласит, что полеты в тысячу раз безопасней поездок на поезде, автомобиле и мотоцикле. Но меня статистика слабо успокаивает. И я знаю почему. В воздухе ты ничего не контролируешь, отдаешь жизнь в чужие руки. Я же привык полагаться только на себя, поэтому во время перелетов нахожусь в нервном напряжении и поглядываю на часы, стрелки которых, явно желая меня позлить, начинают ползти медленней. По этой причине я был рад отвлечься разговором со своим новым знакомым.

– Завидую я тебе, – сказал Борис, – у тебя жизнь интересная. Статьи пишешь, по выставкам ездишь…

– Да, – согласился я, наблюдая краем глаза, как земля с квадратами полей далеко внизу кренится набок.

– Слушай… – Борис с заговорщическим видом понизил голос. – Ты, когда статьи на криминальную тему пишешь, наверно, с разными людьми встречаешься?

– А как же? Нам, писателям, без этого никак!

– И с настоящими преступниками тоже?

– Бывает.

– Как здорово! Ты знаешь, Максим, я в детстве мечтал стать «медвежатником»…

Неожиданное откровение заставляет меня забыть о высоте в десять тысяч метров, и я с удивлением смотрю на круглолицего Бориса.

– Вот как?

– Не веришь? Серьезно! Мы с пацанами во дворе уже собрались магазин один бомбануть, был у меня знакомый один, Витек, самый настоящий жулик!

Интересно, у каждого ли человека, умеющего открывать сейфы, возникают такие мысли?

– И что?

– Не повезло.

– В смысле?

– Так я ж в Америку поехал!

Я усмехнулся.

– Ты опасный парень, Боря!

– Да брось ты… Для меня ведь не само «дело» было главным…

– А что же?

Боря мнется, но я уже понимаю, о чем он хочет сказать. Мое поколение практически поголовно было читающим, и такие книги, как «Три мушкетера», «Айвенго» и романы Джека Лондона, не могли не повлиять на наше мировоззрение. Мы тогда, представляя свою дальнейшую жизнь, были настроены очень романтично и оптимистично. Общие дела, братство, дружба до гробовой доски… Прекрасные мысли и чудесные побуждения. Вот только несовместимые с реальной взрослой жизнью. Помню, был у меня лет в шестнадцать лучший друг, которому я доверял больше, чем себе. И вот сидим мы с ним как-то, пьем вино, которое он стащил у своего отца, а он мне говорит: «А здорово было раньше, ну, когда все эти рыцари были… когда знали, что такое дружба, честь, верность слову…» А я ответил: «Ты прав, здорово было…» А через пару лет, когда я пригласил его в придуманное мной дело, он меня предал по-крупному. Я был в шоке и не верил, что он мог сделать такое. Признаюсь честно, я тогда плакал от обиды. Но я его простил. Я слишком дорожил нашей дружбой, чтобы не дать ему еще один шанс реабилитироваться. А он предал меня еще раз. А потом еще. Так что я через это уже давно прошел, подрастеряв по дороге массу подростковых иллюзий. К моему огромному сожалению… А Борису, видимо, еще не довелось испытать на себе все прелести «общих дел», когда каждый в итоге начинает считать, что именно он сделал для этого самого «дела» больше остальных. Неужели в насквозь практичных и до абсурда материализованных Штатах он этого не понял? Даже странно как-то.