Ведьма - Дональд Маккуин

— Мурдат! — В его крике слышалось дикое ликование воина. Эмсо повторил свой клич еще громче. Его подхватили бароны.

Услыхав этот дружный рев, Волки присоединились к нему.

Как буря, их клич пронесся над полями и отразился от стен города. «Мур-дат! Мур-дат!» Хор голосов гремел все время, пока выходили из города остальные полки со своими барабанами.

Гэн вслушивался, наблюдая за потоком воинов, змеившимся вдоль дороги. Закусив губу, он пытался справиться с комком в горле. Он не был уверен, чем именно вызваны навернувшиеся слезы: гордостью и любовью, которые он испытывал к этим людям, или страхом за их судьбу. Он страстно желал, чтобы время остановилось и это мгновение длилось вечно.

Глава 3

Кейт Бернхард ждала у Восточных ворот, когда к ней подъехал Леклерк. Она куталась в черный широкий плащ служительницы Церкви, который носила почти всегда, как и две другие женщины, пережившие Апокалипсис в криогенных капсулах и теперь оставшиеся в Оле. Четвертая, Доннаси Тейт, была единственной среди них, ищущей приключений.

Бернхард глубоко сочувствовала жрицам Церкви и их усилиям придать некое подобие цивилизованности мириадам существовавших в этом мире культур. Это вызывало у Леклерка уважение. Он уважал за это и Сью Анспач с Дженет Картер, хотя ему казалось, что они уж чересчур увлеклись делами Церкви. Еще немного, и они станут большими ортодоксами, чем их духовные наставницы.

Бернхард помахала ему. Он махнул в ответ; его неожиданный взмах заставил шарахнуться в сторону проходившую рядом вьючную ламу. Леклерк обернулся, собираясь извиниться перед торговцем, и по бело-черному полосатому поясу узнал в нем выходца из Джалайла.

— Никаких проблем, Луис! — Он рассмеялся, увидев удивление Леклерка. — Это мое первое возвращение в Олу. Почти год назад я вместе с Гэном Мондэрком мчался в атаку через эти поля. Я сражался под красно-желтыми цветами стаи Джалайла. Будет чем похвастаться перед своими внуками! Расскажу им о чужестранцах, которые нам помогли. Ты тот, кто дал нам гром, разбивший двери короля Алтанара. Благодаря тебе многие из нас сегодня живы. — Немного помолчав, он продолжил, как показалось Леклерку, с нарочитым весельем: — Как только распродам эти меха, присоединюсь к добровольцам на стенах. На тот случай, если Ква оттеснят Мурдата обратно в город. Не думал, что доживу до того дня, когда буду предлагать свои услуги для защиты старой каменной коробки Алтанара!

На прощание он отсалютовал, прижав правый кулак к челюсти около уха.

Слова этого человека напомнили Леклерку о беседе с Гэном, и его снова охватило раздражение. Построенный из камней и кирпича, город представлял собой вполне пригодную для обороны позицию. Окруженный стенами замок стоял на краю скалы, круто обрывающейся к Внутреннему Морю. Перед замком расстилался ровный луг, где у нападавших не было ни малейшего шанса укрыться от стрел. Или от огнестрельного оружия. Стены города и замка были высокими, крепкими, с башнями, удобными для фланговой стрельбы. Кроме того, противники Алтанара когда-то построили под городом сеть подземных ходов.

У ворот Леклерк снова посмотрел на Бернхард. Без особой надежды он поискал глазами Картер и Анспач. Бернхард догадалась, кого он ищет, и, поймав его взгляд, с упреком сказала:

— Сожалею. Дженет и Сью… — Она указала рукой на то место, где рядом с ней должны были бы находиться ее подруги. — Им не по душе, что ты уезжаешь на войну с Гэном. Они считают, что нужно попытаться вести переговоры, найти компромисс.

— Разве они не погашают, что это — борьба не на жизнь, а на смерть?

Подойдя ближе, Бернхард положила руку на удила пританцовывающей лошади Леклерка.

— Успокойся, Луис. Ты заставляешь лошадь нервничать, а ведь ты не очень хороший всадник.

— Лошадь в порядке. Едва ли можно считать, что я отправляюсь на войну. Я просто обеспечу огневую поддержку…

— Мы. Мы обеспечим огневую поддержку. Я тоже еду.

Леклерк преувеличенно поморщился.

— И ты сказала об этом Дженет и Сью? Тут потребовалось больше храбрости, чем на войне!

Смех Бернхард был под стать ее дородной фигуре и манере держаться. Она была плотной женщиной, невысокой, но крепкого сложения. Никто не посчитал бы ее красавицей, но изначально присущая ей женственность была намного привлекательней, чем ей самой это могло прийти в голову. Леклерку всегда казалось, что, когда Бернхард расслабляется, ее лицо принимает выражение скрытой грусти, будто есть нечто такое, чем она хочет поделиться, но никак не решается это высказать.

— Я хорошо стреляю, — сказала Бернхард. — Я сильная. До того места, где Гэн собирается встретить Ква и их союзников, всего два дня пути. Мы однажды уже столкнулись с Дьяволами, Луис. Я знаю, что нас ждет, если они победят. Бой будет отчаянным.

— Все не так уж плохо. — Леклерк тревожно оглянулся. Не хватало еще и моральных проблем.

— Я работала в лечебнице вместе с целительницами. Раненые и больные, еще не оправившиеся после эпидемии, заставляли себя подняться с постели и вернуться в войско. Целительницы не помнят, чтобы прежде здоровые терпели рядом с собой только что выздоровевших. Ты знаешь, как они обычно избегают всех, кто соприкоснулся с эпидемией, и даже тех, кого лишь подозревают в этом. Дела обстоят даже хуже, чем просто плохо.

— Тем больше причин, чтобы ты осталась здесь. Нам надо бы обучить некоторых Волков, как пользоваться этим оружием.

Бернхард сжала губы.

— Мы все согласились, что последний наш шанс в этом мире — «вайпы» и пистолеты, умение с ними обращаться. Если кто-то убьет одного из нас и завладеет оружием, он не сможет обратить его против наших друзей. Так должно быть.

Тихо засмеявшись, Леклерк спешился. Бернхард пошла вслед за ним к его жилищу.

— Наша жизнь — сплошная ирония, — проговорил Леклерк. — Я вызвался участвовать в опыте с капсулами, посчитав, что оказаться в выжившем мире будет волнующим приключением. Я покинул свой мир с надеждой, что, проснувшись, воссоздам точно такую же культуру.

Бернхард следила за ним краем глаза.

— Я всегда подозревала, что ты обрадовался, когда оказалось, что мы пробыли в пещере с капсулами века, а не десятки лет.

Леклерку снова стало страшно. Он не мог поднять глаза на Бернхард. Ведь она могла заметить того трепещущего перед смертью человека, с которым он вел борьбу. Неестественно громким голосом Леклерк сказал:

— К стыду, должен признаться, что мне действительно здесь нравится. Но все равно, прежде всего я — технарь.

Он неестественно рассмеялся. Пренебрежительно махнув рукой, Леклерк продолжил:

— Я бы мог стать воином. Не таким, как Тейт и Конвей. Я бы был большим стратегом, чем они. Всю свою жизнь я мечтал стать человеком действия. И здесь я понял, что знаю слишком много, чтобы позволить себе пропасть напрасно. Это может показаться самоуверенностью, но это так. Лучшее, что я могу сделать, — это поднять уровень здешней техники. А геройствуют пусть молодые.

— Ах, прекрати. Ты просто напрашиваешься на комплименты. Тебе не может быть больше тридцати. Это был предельный возраст для добровольцев. Ты хорош собой, с милой улыбкой и добрым сердцем. Я, кстати, считаю, что все это плюс то, что ты первоклассный технарь, значительно важнее, чем воинские доблести.

Леклерк упрямо продолжил:

— Только подумай, Кейт, развитая технология усилила загрязнение, а не уменьшила. Терроризм и непрерывные войны — следствие невообразимой перенаселенности. Ты ведь помнишь, что наши современники говорили детям об интеллектуалах и технологии. Вот я заново изобрел черный порох. Ты видела, как женщины прячут своих детей при моем появлении?

Леклерк замолчал, пораженный мыслью настолько неожиданной, что она казалась откровением свыше. Ошеломленный, он тихо продолжил:

— Я раньше об этом не подумал. Черный порох позволяет не только разрушить стену или пробить кольчугу или броню. Это способ одновременного уничтожения многих одним человеком. Это простое вещество, которое даже эти люди могут делать в изобилии. Я спровоцировал весь мир перейти от боя один на один к массовому уничтожению. Они почувствовали, что я собой представляю, и неудивительно, что меня боятся.

Бернхард обхватила свои плечи.

— Ты не должен испытывать чувство вины. Гэн не страшится прогресса. Вспомни, он приказал нам обучать всех Избранных грамоте и основам арифметики.

Ответ Леклерка был грубоват:

— Избранные! Церковь покупает детей, которых работорговцы иначе убьют. Это реальный мир, Кейт, рабство. Ты забыла упомянуть, что другие твои школяры — все военные офицеры Гэна. Они учатся читать и писать, чтобы эффективнее поддерживать связь на поле боя.

— Ты считаешь, я довольна тем, что воины — это элита? По крайней мере, они сражаются с теми, кто практикует рабство. С такими, как Ква и горцы. Как Скэны. Наши Избранные и воины будут обучать других. Что, если мы сможем создать культуру, борющуюся за справедливость для всех?