Воин, идущий к солнцу. Реки и горы Бодхидхармы. Книга 1 - Мир Зафар

Справа возвышалась крутая, овальная, плоская скала длиной в полет стрелы.

Слева от дороги шел пыльный склон в желтый каньон без воды.

Ни подняться, ни спуститься.

Руки становились мокрыми. Сердце становилось сухим.

Замерли путники. Заблестели глаза страха.

Укус бешеного пса передавал бешенство.

Кровь превращалась в гниль.

Жара становилась лихорадкой.

Амок вселялся в человека.

Бодхи показал торговцу на женщин и на засохшее дерево чинары с ветвями-костями:

– Помоги им подняться, торговец.

Брахман, очнись.

Собака приближалась.

Женщин с ребенком подняли на дерево.

Бодхи увидел туман глаз желтой собаки, серо-желтую пену, льющуюся из пасти, услышал хрип и шипение Амока.

Не останавливая бега, пес взлетел и бросился на Бодхи, который резко уклонился и нанес собаке удар по спине.

Но животное тоже развернулось и вцепилось клыками в посох, прокусывая и разламывая его на части.

Бодхи отпрыгнул назад, внимательно глядя в глаза собаки, отбросившей щепы в сторону.

Слегка наклонив голову, она шла на красное пятно, что виделось ей в мареве жары и кипящего мозга.

Бодхи стал двигаться по кругу. Собака кружила следом.

Рывок – и казалось, что она вцепилась в ноги Бодхи.

Но царевич, подпрыгнув, перескочил через нее и вовремя – пес уже летел к нему, поднимая пыль.

Женщины на дереве закричали.

Падая, Бодхи выхватил из пыли два острых камня и, подпрыгнув, с высоты со страшной силой швырнул их в собаку.

Один камень раскроил ей череп, второй разбил позвоночник.

Раненое, умирающее животное дико завыло, захрипело, забилось, закружило в липкой, мучной пыли, в волнах горячего воздуха.

И вдруг раздался истошный крик Мины – гнилая ветвь рухнула, и мешок с ребенком полетел вниз, зацепившись ремнем за нижнюю ветку.

Бодхи был в пяти метрах от собаки, которая, увидев качающегося над землей ребенка, из последних сил, дрожа от возбуждения и боли, бросилась на него.

Собака прыгнула. Прыгнул с места Бодхи.

Мелькнула черная тень – и клыки вонзились в горло старухи-чандалы.

Пес бешено мотал большой головой, но старуха не отпускала его.

Подоспевший царевич схватил пса за загривок и с силой швырнул его на острый выступ скалы.

Стеклянным взглядом смотрела в небо старуха.

Кровь лилась из ее горла.

Сжатые пальцы держали клок рыжей шерсти.

Спина ее была сломана, но это ей уже не приносило боли.

Ее Душа летела в Небеса.

Хлопотали вокруг ребенка брахман и Радха.

Торговец собирал хворост.

Мина оборачивала тело чандалы в белоснежную ткань.

В молчании Бодхи поднес факел к погребальному костру.

А через час они уже шли по горному плато.

Жара меняла тона. Жара меняла платья.

Белое становилось оранжевым.

Красное превращалось в бесцветное.

Щелочь пота разъедала кожу. Соль заливала глаза.

И были впереди только горячие камни и деревья, застывшие в сухой пудре пыли.

К вечеру неожиданно наступила звенящая тишина.

Все вокруг стало желто-белым.

Перестали летать птицы. Перестали прыгать обезьяны.

Солнце скрылось за зернистой занавесью далекой пыльной бури.

Влево от дороги, в разломе скалы Бодхи заметил тропу и воду тонкого ручья. Здесь была тень.

Здесь было решено остановиться, чтобы продолжить путь ночью.

Радха кормила грудью ребенка.

Брахман мечтал.

Мина готовила ужин.

Продавец пряностей смотрел на нее.

Царевич, сидя в асане Сиддхи, разглядывал камни.

Кумара всплеснул руками:

– Однажды у нас в деревне пришел к брахману и буддийскому монаху наш кузнец и спрашивает: верю я в Брахмана-творца и верю в Будду, только вот не знаю, где я должен находиться во время похоронной процессии – спереди или сзади? Брахман говорит: сзади. Монах говорит: спереди.

– А ты что думаешь, Кумара?

– Я думаю, какая разница?

Главное – не на носилках.

Радха и юноша засмеялись.

Мина, прикрыв рукой смеющийся рот, повернулась к торговцу:

– Нет в Вас, Кумара, ничего святого. Нет в Вас понимания.

Кумара поднял руки:

– Вот и неправда.

Есть во мне тайна. Есть во мне и удивительная сила.

– Это какая сила?

– Сила, которая никогда не меняется.

Возле моего дома лежит камень.

Я не мог поднять его в семнадцать лет. Не могу поднять и сейчас.

Значит, моя сила не изменилась.

Теперь засмеялись Мина, Радха и брахман-отшельник.

Вечером случилось чудо.

На стоянке, в маленькой баньяновой роще,

в тени высокой, оранжевой сланцевой скалы,

у оленьего ручья, увидев танцующую Радху,

отверженный брахман был потрясен.

Глаза его блестели, а губы шептали стихи.

Очарованный красотой Радхи,

он молча взял из рук Мины таблу,

сел на камень и запел.

Это была песня летящей любви. Все замерли.

Голос юноши был чистым, хрустальным, высоким.

Это был голос чистого мира Любви.

Словно ребенок, заплакала Мина.

Торговец пряностями смотрел на дальние горы.

Забыв обо всем, с ребенком на руках застыла Радха, глядя на певца.

Невыразимое счастье бродило среди людей, слушающих юношу с синими глазами и волосами с рано выпавшим снегом.

В эту ночь Мине приснился сладкий сон.

Крепко спал и торговец Кумара.

В эту ночь всем приснились счастливые детские сны.

Рано утром Бодхи увидел Радху и Аджигарту, сидевших возле ручья.

Всю ночь они просидели рядом, держась за руки и улыбаясь.

Все вокруг было серо, пасмурно, душно.

Притихли обезьяны вдоль извилистой дороги.

Багровый диск солнца гневно смотрел на пыльную завесу, покрывшую долину, леса и горы.

Бодхи шел впереди спокойным, размеренным шагом.

Следом шли Мина и Кумара, несший в мешке за спиной уснувшего ребенка.

Замыкали шествие влюбленные Радха и Аджигарта.

Они не говорили. Только улыбались молча.

Они не замечали пасмурного дня. Они не видели дорогу.

Бог Любви Кама летал над ними.

Богиня страсти соединяла их руки.

В час заходящего солнца путники вышли из чащобы горного леса на край каменистого плато.

Бодхи поднял руку:

– Там, внизу, долина Белых Камней. За ней река и город.

Пойдем ночью. Сейчас – стоянка.

Бодхи поднялся выше, на одну из горных террас, и углубился в темный, сухой лес.

Ребенку нужно было дать отвар из сухих лесных ягод.

Уходя, царевич видел, как на стоянке Кумара развел небольшой костер и в котелке стал кипятить воду.

Сидя под деревом, Мина слушала его новые истории.

Радха кормила ребенка.

Аджигарта собирал хворост.

Было пронзительно тихо.

Щемящее чувство витало над лесом.

Отряд, ждавший царевича у реки, получил знак от своего лазутчика.

Всадников было пятьдесят. Они спешились и, обходя полукругом, стали подниматься по склону.

Командиром полусотни был Раван.

Необычайной силы воли, он был страшен из-за шрамов, покрывавших его лицо.

Приказ правителя Чолы был краток —

царевича Рудру уничтожить.

Воины окружили стоянку.

Сквозь заросли буйного тамириска Раван видел людей на стоянке.

Пелена пыли и дым костра заслоняли сидящие фигуры.

Лазутчик еще раз сказал:

– Я видел его собственными глазами.

Видел его багровый хитон, который он не сменил на желтые одеяния паломника.

Раван дал знак – и лучники подняли тяжелые луки.

На стоянке раздавался смех.

Черный предводитель взмахнул мечом —

и туча стрел полетела на людей.

Вслед раздался крик атаки —

и воины с мечами бросились на стоянку.

Бодхи, бросив на землю собранные в лист сочные ягоды,

бежал по тропе к выходу из леса.

Это была гора, где тропы, словно ленты на священном дереве, обвивали ее по большим и малым кругам.

Бодхи бежал и слышал шелест летящих стрел.

С высоты горного кряжа Бодхи видел, как туча стрел накрыла путников.

Видел бегущих воинов с мечами.

Слышал крики со своим именем.

Он понял все. Ятра превращалась в войну.

Царь Рударам сказал:

– Паломник должен совершать в пути добрые дела. Воздавать добром за добро.

Бодхи положил на землю посох странника.

Снял суму с чашей.

Посмотрел на дерево:

«Люди шли со мной. Они мне верили. Теперь их нет, и ничто не вернет их.

За добро – добром.

За зло – по справедливости.

Люди, поднявшие меч на безоружных, не увидят рассвета».

Раван и его воины, стоявшие внизу на выступе скалы, подняли головы, услышав крик сверху.

Над ними, на краю зарослей стоял царевич Рудра.

Он был один и без оружия.

– Слушайте меня, воины Чолы.

Мое имя Рудра. Я сын царя Рударама.

Я, правитель Канчипурама, говорю Вам – Вы не увидите рассвета.

Неожиданно он повернулся и побежал к лесным чащобам Горы Черного Буйвола.

Раван развернулся к своим солдатам:

– Десятка Бхригу остается охранять лошадей и выход из леса.