Время истинной ночи - Селия Фридман

- Два земных месяца, - сердито буркнул командор. - Но мы научимся справляться с этими тварями. Мы научимся...

- Как только вы уничтожите сегодняшних, Эрна создаст новых! А если справитесь и с этими, на смену им придут другие, причем качественно другие. Неужели ты не видишь, Лео, что нам приходится воевать с планетой, с целой планетой? С некой силой, контролирующей здешнюю экосферу и удерживающей ее в равновесии. И этой силе пока неизвестно, как абсорбировать нас. Или как вступить с нами в контакт. Но на подобные попытки она будет пускаться вновь и вновь. - Трясущейся рукой Ян смахнул прядь волос со лба, но та сразу же упала на прежнее место. - Лео, эта планета была само совершенство. Ни засухи, ни голода, ни циклов урожайных и неурожайных лет, подобно нашим земным... Только подумай об этом! Экология, замкнутая в гармоническое целое, - самый настоящий Эдем. И тут пришли мы. И самим своим существованием поставили под опасность наличествующую здесь гармонию...

- И тебе кажется, что подобные ритуалы способны что-нибудь исправить? презрительно бросил Кейз.

- Мне кажется, они могут послужить инструментом в наших руках. Коммуникационным каналом. Это же вызов, неужели ты не понимаешь? Нам только и остается, что попытаться земной символикой произвести впечатление на здешнюю силу, чтобы получить к ней хоть какой-то доступ. Чтобы взять ее под свой контроль, Лео! Если нам не удастся справиться с этим, можно укладывать чемоданы прямо сейчас. Потому что все наши технологии не помешают этой силе убивать, ведь она управляет здесь самими законами природы!

- И ты решил ответить на этот вызов дополнительными убийствами. Напоить эту силу кровью...

- Жертвоприношение - это самый древний и самый могущественный символ изо всех имеющихся в нашем распоряжении, - пояснил Ян. - Подумай об этом! Когда первобытный человек искал благосклонности своих богов, он проливал на жертвенном алтаре кровь себе подобных. Когда Бог Ветхого завета решил испытать Авраама, он повелел тому принести в жертву собственного сына. Моисей спас свой народ от Ангела Смерти, смазав основания дверей кровью животных. А когда Господь Бог протянул руку человеку в знак божественного прощения, Он породил Сына и обрек его на жертвенную смерть. Жертва представляет собой мостик между человеком и бесконечностью, и этот мостик может быть наведен и здесь, Лео. А со временем это может привести к тому, что прекратятся и убийства. Я верю в это. - Он помолчал, а поскольку Кейз ничего не ответил, в отчаянии повторил: - Неужели ты не понимаешь?..

- Понимаю, - тихо сказал Кейз. - Слишком хорошо понимаю. - Ствол пистолета скользнул в сторону. - Отойди от платформы.

- Ты не можешь остановить этого сейчас. Жертва уже обещана. Жертвоприношение...

- Отменяется, раз и навсегда. Прочь от платформы.

На мгновение Ян уставился на офицера ничего не понимающим взглядом. Наконец в глазах у него что-то забрезжило.

- Ты решил, будто я собираюсь убить их, - хрипло прошептал он. Было очевидно, что подобная возможность представляется ему самому немыслимой. Решил, будто я собираюсь убить своих товарищей...

- А что еще прикажешь думать! - рявкнул Кейз. - Ты похитил их. Ты объявил о том, что собираешься сделать жертвоприношение, а затем отправился по их душу. С ножом в руке. Объясни мне, какие еще выводы можно из всего этого сделать?

Ботаник разжал руку, нож упал наземь.

- Я собирался отпустить их. Я привез их сюда, чтобы они не пострадали... командор.

Кейз резко покачал головой:

- Ты забываешь о том, что мы были здесь. Что мы все слышали. "Я жертвую сокровенную кровь Земли..."

Он прервался. Уставился на ботаника. В глаза этого человека и в безумие, встающее из их глубин.

И все понял.

Понял.

О Господи...

Небо на востоке внезапно посветлело, затем запламенело; Кейз развернулся лицом к источнику света и, как выяснилось в то же самое мгновение, чудовищного взрыва. Пламя мощно рвалось в небо где-то на востоке, милях в пяти от того места, где они сейчас находились, озаряя непроглядную тьму сильнее, чем это сделали бы, ударив разом, тысячи молний. В отчаянии он качнулся назад, сопротивляясь потоку теплого воздуха, в котором чувствовался едкий запах горения.

- Идиот, - прошипел он. - Злосчастный идиот.

Корабль. Мысленно офицер видел его сейчас - не ту изящную и гордую керамическую капсулу, в которой они совершили приземление, но искореженный почерневший остов, тучу праха, обломков и осколков в воздухе - обломков и осколков того, что было компьютерной базой данных, лабораторным оборудованием, средствами и припасами биоинженерии... и внизу, у основания огненного столба, кипящее и моментально испаряющееся озеро жидкого металла... и вместе с ним испарялись все их надежды и воспоминания... все их наследие. Все это на данный момент уже исчезло. Все исчезло.

На глаза Кейзу навернулись горячие слезы, командор с трудом удержался на ногах. Сейчас их уже начало осыпать горячим пеплом, металлическими и пластиковыми крошками, донесенными и сюда невероятной взрывной волной. Поднеся руку козырьком ко лбу, он увидел Яна Каску - тот опустился на колени, руки его были молитвенно сложены, лицо застыло в гримасе чудовищного восторга... Командор прицелился и выстрелил. Выстрелил один раз, потом другой, потом расстрелял всю обойму, и пистолет принялся отвечать на новые нажатия лишь сухими щелчками, а командор все стрелял и стрелял. Ярость, обуревающая его, как будто обрела совершенно отдельное существование, и даже зрелище головы и груди Яна, превратившихся в сплошное кровавое месиво, не принесло ему ни малейшего успокоения и не ослабило отчаяния, накатившего на него.

В конце концов Лиз перехватила его судорожно застывшую руку, выбила пистолет из трясущихся пальцев. Ее белокурые волосы покрывал пепел, кровь запеклась на щеке, в которую вонзился раскаленный осколок.

- Мы потеряли его, - хрипло прошептал Кейз. - Мы потеряли все. И вы это понимаете. Все, что у нас было...

Как всегда настроенная на прагматический лад, врач возразила:

- Но поселок у нас остался. И несколько платформ. Парочка генераторов.

Он покачал головой:

- Этого не хватит надолго. Мы не сможем поддерживать их в рабочем состоянии. О Господи, Лиз...

Руки у него тряслись. С неба шел горячий дождь; брызги, упав на землю, с шипением испарялись. Он заставил себя думать четко, последовательно, заставил себя планировать. Да ведь разве не в этом и заключался его долг?

- Нам надо будет записать все, что мы знаем и помним. Все, что удастся... пока люди не начнут забывать. Занести на бумагу все, что мы сумеем вспомнить...

- Люди не захотят заниматься этим. - Лиз произнесла это мягко, но несокрушимая уверенность, сквозившая в ее голосе, произвела соответствующее впечатление. - Сперва им захочется вооружиться. Захочется почувствовать себя в безопасности. Никто не станет тратить время на то, чтобы записывать мертвые факты, пока снаружи дожидаются хищные твари, стремящиеся пожрать нас.