У меня девять жизней - Александр Мирер

— Брахак…

Он улыбался, но прищуренные веки, морщинка около рта, беспокойный поворот головы… Нет, Брахаку не хотелось улыбаться… Врач? Как будто вчера его не было среди врачей. Инстинкт подсказывал Николаю, что Брахак — важное лицо. Он и по внешности был весьма представителен: могучее тренированное тело, холодные, очень живые глаза и тонкая улыбка. Под мышкой он держал, как портфель, стопку овальных листьев. Академик, да и только…

Он заботливо заглянул в лицо Рафаилу, присел на лежанку, а листья пристроил рядом. В руке у него, как у фокусника, оказался голубой мелок, и он зачиркал им по листу — рисовал. Пригласил жестом подойти поближе.

Рисовал он с необычайной быстротой — через минуту на листе была изображена баросфера с открытым люком… так… а вот кто-то лезет по скобам к люку.

В этот момент произошло сразу два события. Пришла кудрявая женщина-врач, и Колька на несколько секунд потерял всякий интерес к Брахакову рисованию — такой красавицей оказалась она. А пока он хлопал глазами, снаружи затопотали быстрые шаги и высокий голос прокричал, приближаясь:

— Ра-аджтам, го-ониа-а-а!

Брахак с сердцем бросил мелок. Развел руками — мол, некогда, извините

— и быстро заговорил с девушкой… Колька краем уха слушал незнакомые звучные слова и пытался сообразить, к чему была нарисована баросфера. Когда Брахак зашагал к выходу, Колька сказал Володе: «Я сейчас…» и побежал следом. Он боялся, что старик вернет его, а вышло как раз хорошо — Брахак вежливо подождал, и они пошли вместе.

Он запоминал дорогу. От выхода направо, по узкой аллее, до поляны, на которой суетились охотники — отвязывали больших огненно-рыжих собак. Посреди следующей поляны лежал слон в зеленой попоне, охотник сидел на бивне и промывал зверю глаз.

«Да как же не Земля, если слоны?» — подумал Колька на ходу и вдруг увидел совсем странное зрелище.

Все предыдущие поляны были закрыты поверху сплошным лиственным куполом. На этой же центр купола был открыт в небо — широким круглым отверстием, и по оси отверстия стояло дерево. Вокруг него сгрудились люди. Они стояли на коленях, прильнув к синему граненому стволу, похожему на старинную пушку, направленную почему-то в зенит. Брахак тоже опустился на колени и стал смотреть вверх. Что они там увидели?

Солнце сияло над самой верхушкой дерева, и Колька долго пристраивался, пока разглядел на многометровой высоте узкие раструбы, венчающие ствол. Они казались маленькими, как цветки душистого табака, а на деле… — Колька прищурился — на деле метра по три в длину. И вот что еще. В круглом просвете виднелись и другие высокие деревья — за краем поляны. Их верхушки пригибались и трепетали, там дул сильный верховой ветер, но граненое дерево стояло неподвижно. И люди вокруг него были неподвижны. Кто-то из них пел тихим, неприятно визгливым голосом. «Дикари!

— понял Колька. — Настоящие дикари, удивительно! Они же молятся. Полуденный молебен для руководящего состава». Он потихоньку стал пятиться, чтобы не оскорблять чувства верующих своим присутствием, но тут, сотрясая землю, прибежал бритый врач и бесцеремонно сунул голову между двумя молящимися. Простучала пятками целая толпа мужчин и женщин, окружили дерево вторым кольцом. Стояли, наклонившись, и слушали. У нас бы так слушался экстренный выпуск о полете на Венеру…

Странно. Охотников между ними не было. Один Джаванар. Вот все поднялись с колен, мягким басом Брахак произнес несколько слов, пауза, еще несколько слов.

В толпе загомонили-зашумели. Смолкли. Торопливо начали расходиться, на Кольку поглядывали без улыбки. Худой, очень темнокожий человек стоял на коленях, громко пел одни гласные: «А-а-а-у-у…»

Колька подошел к дереву, он прямо горел от любопытства. Ствол, в полтора обхвата, был четко восьмигранный, как чудовищная головка болта, а в метре над землей были овальные отверстия — аккуратно на оси граней. По дереву густым слоем сновали черные муравьи — вот почему оно казалось синим…

Поляна опустела. К дереву подходил охотник с гепардом на поводке, в полной амуниции, с луком, а Брахак звал, показывал на аллею — скорей, пошли. «О-эм-м, о-а-ии», — пели у дерева…

Брахак торопился. Колька пошел спортивным шагом, чтобы не отстать. По дороге отметил, что слон поднялся, переминается с ноги на ногу, на спине — ременная сетка. Собаки исчезли со своей поляны, в траве прыгали черные молнии — крысы подбирали остатки корма. Проскакала обезьяна в зеленой перевязи, с большой дубиной за спиной. Лица у охотников были хмурые…

Что-то случилось.

В медицинском доме сидели охотники с луками. Вокруг стола орудовали пушистые серые звери, размером с таксу. Хрустели зубами, подрезая стол вместе со спящим Рафаилом.

Володя стоял рядом в полной растерянности и вскрикивал: «Да что случилось?», и его рука, протянутая к столу, выглядела ужасно беспомощно.

Брахак, не останавливаясь, взял его за руку и подвел к лежанке, где еще валялись листья и палочка мела.

Пушистые звери, стрекоча, как жатки, продвигались вдоль стола, пришлепывали по траве плоскими хвостами.

Кудрявая девушка успела надеть охотничью одежду, и теперь кормила Рафаила каким-то снадобьем — он жевал, не просыпаясь…

— Что происходит, наконец?

— Спокойно, — сказал Колька. — Сейчас разберемся.

Володя смотрел на него с надеждой.

Брахак рисовал, двигая лопатками.

Две параллельные линии, по бокам — кудряшки… Ага, карта. Это просека, а вокруг нее — лес. Так-так, вот поляна с баросферой, вот боковая аллея, — смотри, четко работает… — а вот и прямоугольничек и внутри него

— изображение человека. Рафаил лежит, понятно.

— Разбираешься, Вовка?

Тот утвердительно посопел.

Просека уходила далеко, на край листа. Кружочки — дома, много домов. Человечки, еще, еще… Понятно. Поселок или город, далеко отсюда.

Брахак поднял голову, проверил их реакцию, и рядом с изображением Рафаила нарисовал слона. Стер человека пальцем и мгновенно повторил его на спине у слона, и тремя движениями разместил трех слоников по дороге в город. Над дорогой нарисовал круг с лучами — солнце. Вот оно что — предлагается эвакуация. Не так далеко, полдня пути — четверть круга солнца…

Да что — предлагается. Рафаила уже опустили на землю вместе с ложем. Ждут лишь их согласия и одежду притащили, накрест перевязанную ремешком.

— Какая еще эвакуация? Надо уходить.

И вдруг Колька понял, что здесь, наряду с деловой суетой, происходит нечто скрытое от посторонних и очень важное. Он понял это, когда Брахак нарисовал солнце и посмотрел на девушку вопросительно. Девушка опустила глаза, а охотники, наоборот, смотрели с любопытством и ожиданием то на Брахака, то на пришельцев.