For сайт «Россия» - Кира Церковская

Ладога встретила прохладно: дескать, здесь каждый сам по себе. Путник вскинул на плечо увесистый рюкзак. Сейчас он передаст ключи от машины своему провожатому, он, как договорились, оставит авто во дворе своего дома. Почаев оглянулся по сторонам – его плотным бархатным кольцом окружала молодая зелень.

"Эх, а дальше – вольному воля!"

Путник сделал глубокий вдох и, словно что-то предвкушая, на некоторое время задержал дыхание. Затем выдохнул быстро и шумно, как бывает, когда на что-то решишься, и природное чутье в этот миг говорит: "Все, назад дороги уже нет".

Послышался шум приближающихся шагов. Вскоре за ворота вышел молодой человек в светлой футболке и такого же тона льняных штанах. Поймав взгляд путника, Всеслав пространственно заметил:

– Ладога для каждого своя.

– Логично, как говорится, на вкус и цвет товарища нет. Здорово, Славка!

– Здорово, Серега!

– Странные у вас тут места. Вроде бы просто тишина, природа, а как может менять, влиять на человека! Впрочем, от последней поездки у меня остались только хорошие впечатления.

– И это, Сергей, несмотря на сломавшийся на полпути двигатель лодки?

– Несмотря и вопреки, бодро подтвердил Почаев и надвинул на глаза красно-белый козырек бейсболки. – Отдыхается здесь чудесно! И спасибо тебе, Славка, что находишь для меня особо дикие и трудно досягаемые места. Я чувствую себя первопроходцем, что ли…

Всеслав прищурил свои светлые глаза, отчего выражение лица стало не столько хитрым, сколько лукавым, и молча, выразительно посмотрел на Сергея. Словно соизмерял фигуру стоящего перед ним мужчины со своими представлениями о нем. Затем удовлетворенно хмыкнул.

– Эй, Робинзоны! Идите чаю попейте, что ли, – растерянно предложила Людмила.

Жена Всеслава гостеприимна, без угощения и, тем более, такого дорогого гостя, как Почаев, не отпустит. Она стояла на крыльце и жестом предлагала пройти в деревянную беседку, где был накрыт стол со сладостями и чаем, а также (видимо, на всякий случай) напитком покрепче и закуской к нему.

Наскоро перекусив, мужчины засобирались: уже вторая половина дня, а еще доехать и расположиться бы засветло. Тем более, что Славка будет перевозчиком, то есть доставит путника на место назначения, а самому еще обратно возвращаться. Забрав из машины компактно сложенную палатку, Почаев по привычке нажал кнопку сигнализации, но сейчас она не сработала. Он махнул рукой и отдал ключи другу. Хозяйка пожелала удачной дороги и закрыла за ними деревянные с резьбой ворота.

– Сигнализация сломалась?

– Не знаю. Недавно останавливался у магазина, и все было в порядке, – пожал плечами в ответ Сергей. – Впрочем, я уже привык, что со мной техника иногда шалит. Бывает, выходит из строя без причины, а потом так же внезапно снова начинает работать.

– Да?.. Я тебя прекрасно понимаю, у меня тоже такие приключения бывают, – поддержал его Всеслав.

– Ну, будем надеяться, что "минус на минус даст плюс", и мы все-таки благополучно доберемся до пункта назначения.

– Надежда – великая вещь, – с прежним лукавством отметил историк.

Дойдя до берега, они закинули вещи в лодку и расположились. Всеслав хозяйской рукой быстро завел мотор. Легкое судно взревело, встав на дыбы, усмирилось, вернувшись к воде, и резво сорвалось с места. Впереди плясали белые облака. Они походили на пушистые лоскуты ваты, разбросанной по васильково-голубому полотну. Берег остался позади. Когда вековая береза, провожавшая их у кромки воды своими гибкими, плакучими ветвями, показалась призрачным пятном вдали, раздался глухой рык мотора. Он еще пару раз чихнул, пыхнул, и… заглох.

– Снова! – взревел Славка. – Это же надо! Я умышленно взял у знакомого другую лодку. И точно знаю, что это судно в поломках не замечено. С лодкой никогда ничего не приключалось, – по-детски обиженно вздохнул провожатый.

Он перебирал худыми и жилистыми руками детали, постукивал по винтам, словно хотел уговорить лодку вести себя прилично и выполнить возложенные на нее обязательства по транспортировке пассажиров, но все было тщетно.

– Да… Прошлое исправить гораздо сложнее, чем будущее.

– Сережа, что ты имеешь в виду?

– Прошлое уже было, и оно сильнее. А чтобы его изменить, то бишь, для начала хорошо осмыслить и сделать выводы, требуется ой как много душевных сил.

Сейчас они оба смотрели на водную гладь. Теплый ветер нападал на нее, подзадоривал и поднимал небольшие, высотой с ширину ладони, волнистые бугорки. Потом Ладога затихла. И молчала. Долго. Мужчины переглянулись. Почаеву захотелось пояснить свои слова.

– Я стал по-другому смотреть на время, чувствовать его. Раньше я бежал, торопился, перепрыгивал через препятствия и снова бежал, вперед, вперед, вперед. А теперь я вдруг остановился и задумался об играх своего разума. Не буду судить о других, отвечу за себя. Куда я, собственно, все время так тороплюсь? Знаешь, и я не нашел ответа, внятного и достоверного предположения. Мне запомнились твои слова о настоящем и, не поверишь, я стал эффективнее использовать время, то, которое сейчас. В котором я действую и живу, а не то, которое осталось позади или ждет впереди. Прости за этот каламбур с претензией на философию.

– Может, поближе лагерь разобьешь?..

– Ха, предлагаешь вплавь? – ехидно заметил Почаев, оглядывая водные просторы.

– Нееет, конечно. Быть может, тебе и не стоит оставаться там, где собирался.

Всеслав снова попробовал завести мотор. На этот раз маленькое, но гордое судно сине-белого цвета снова взревело и носом подалось вперед. Почаев посмотрел на своего проводника растерянно и вопросительно.

– Ну, давай.

– Я отвезу тебя в хорошее место, но ближе, чем мы с тобой собирались.

– Ладно.

Почаев снял бейсболку. Выглядело это как знак капитуляции.

Как и обещал Всеслав, место было тихим. У берега остались следы пребывания рыбаков: порванная сеть и пара пустых бутылок из-под "Путинки". Вечерело. Заходящее солнце подкрасило небо рыжими брызгами. Облака разошлись, как кулисы, и не мешали наблюдать красоту заката на Ладоге. Воздух был как коктейль, в который постепенно, но неуклонно добавляли прохладу. Сергей жадно поглощал этот воздух, часто дыша. Он был особенным: густым и бодрящим. К нему нужно привыкнуть, чтобы снова дышать свободно и незаметно.

Прошло около часа. Силуэт, напоминающий парусник, – лодка, а на ней человек в развевающейся куртке-плаще, – уже исчез вдали. Путник остался один, как он и хотел. Когда в нем возобладало чувство, что он сам по себе, Сергей принялся распаковывать снаряжение. Он ловко установил палатку: немногое, чему он научился в пионерлагере. Впрочем, нынешний туристический инвентарь значительно проще и удобнее. Почаев закинул вещи в свой временный дом и пошел к берегу развести костер и организовать себе походный ужин. Совсем стемнело. Бархатную ночь укрыла звездная скатерть. Костер разошелся и выпрямился. Он был небольшой: сидя на широком бревне, путник мог видеть то, что находится за пламенем. Почаев с детства любил обычный черный хлеб, зажаренный на огне.

Сейчас он сидел у потрескивающего огня и подпаливал ломтики хлеба, надетые на ветку.

"Странно, почему вода так волнуется, ветра же нет. Откуда плеск?"

Шум волн усиливался, пока не слился в громкое урчание. Звук был повсюду, и было невообразимо, откуда он исходит. Путник огляделся по сторонам. Вдруг прямо перед ним, поодаль от костра, появилась огромная – с человеческий рост – шахматная фигура. Похоже, это был "белый" король. Фигура задрожала в воздухе.

– Галлюцинация, – относительно успокоил сам себя Почаев.

Вдруг рядом с парящей фигурой, потрескивая, встали еще несколько, тоже белых. В темноте ночи они были скорее из света, чем непосредственно белые.

Сергей потер уставшие глаза в надежде, что внезапный мираж улетучится так же быстро, как и появился. Хлеб уже сгорел. Огонь пробежался по тонкой ветке и был близок к пальцам, заранее предупредив их жаром. Мужчина бросил ветку и подул на руку. Теперь воздух ощущался легким и невесомым. Он дышал медленно и полной грудью. В глазах отражались языки пламени, они, взвиваясь яркими лентами вверх, все равно не заслоняли повисшие в пустоте шахматные фигуры. Птицы передавали друг другу последние вести, послышались их тонкие голоса. Левее, совсем рядом, хрустнула ветка, словно кто-то тяжелый наступил на нее. Ладога не волновалась, а бурлила, как озорной ручей с невероятной силой и размахом.

"Что же это происходит?.. Нестрашное представление, но впечатляет. Неужели это со мной?.."

Молния тонкой длинной веткой разрезала небо на две части, словно кто-то аккуратно провел разделительную черту карандашом. Затем, по другую сторону от неподвижных белых фигур, встали одна за другой черные. Несмотря на темноту неба, они были отчетливо видны, как глянец на матовой поверхности. И начался их марш. На верхушках фигур начали проявляться лица. Это были человеческие лица с безобразными гримасами. Прошло еще несколько минут невесомости и неведения. Сергей потер руки и сидел, не двигаясь. Когда выстроились черные фигуры, в полку белых прибавилось, словно последние выжидали, как удачнее им расположиться. Королева мелькнула раскосыми глазами и светло-каштановыми кудрями. Белые фигуры от старших до младших открыли свои лица. Все были симпатичны, некоторые пешки и один ферзь имели детское выражение.