В Москве-реке крокодилы не водятся - Федора Кайгородова

– Это мне друг присылает! Ешьте!

– Нисколько я не обиделась, – с трудом раскусив орешек, я не поняла, как же их есть? – Даже, если по поводу меня лично. Для журналиста мозги не главное. А хорошему корреспонденту они и вовсе не нужны, даже мешают.

Командир улыбнулся и ехидно заметил:

– А, вон в чем дело! Теперь я понял особенности российской журналистики! Вы все так доступно объяснили. А позволительно ли узнать, что для корреспондента главное?

– Везение и пробиваемость. Это когда он тему умеет достать из-под земли, – с той же категоричностью ответила я.

– Это означает, что вы сейчас закончите пить чай и пойдете фотографировать труп?

– Дмитрий, как вас по отчеству? – мой тон даже мне самой показался излишне снисходительным.

– Степанович! – ответил он недружелюбно.

– Дмитрий Степанович! Неужели вас интересуют мои творческие планы на будущее? Или вы хотите нам помочь?

– Нет! – отрезал он. – Как раз наоборот. Буду всячески мешать. У нас и так хватит неприятностей с вашим проникновением на плавкран в самый разгар спасательных работ.

– С нашим проникновением? – задохнулась я от возмущения и оттолкнула от себя вазочку с его орешками, как злейшего врага. – Проникновением? А кто нас в рупор звал?

– Я тогда не подозревал, что на борту окажется труп. Иначе бы – ни за что!

– Это мы бы шагу не ступили на ваш корабль, если бы знали, что у вас трупы по трюмам валяются.

– У нас трупы не валяются, а вот с вашим появлением на корабле стало твориться, черт знает что! И вообще, давайте закончим этот бессмысленный разговор! Вы, Наталья, как вас по отчеству?

– Дормидонтовна!

– Вы, Наталья Дормидонтовна, – без тени улыбки заявил командир, – такая проблемная женщина! Вот Юрий сидит в прачечной и молчит. Вам же не угодишь! – и командир встал, беря в руки свой рупор.

– Я все поняла, – быстро ответила я. – И не надо кричать мне в ухо! – я убежала раньше, чем он успел возразить.

Я не стала искать фотокора – я и так знала, что беспроблемный Юрий давно околачивается возле места преступления, делая вид, что его интересуют только красота природы. Шагнув в сторону трапа, который вел в трюм, я решила прозондировать ситуацию с местоположением трупа. Мне тут же преградили путь два дюжих молодца с гаечными ключами наперевес, и я поняла, что труп лежит там, в трюме.

– Извините, у нас приказ! – промямлил один, и я поняла, что гаечный ключ он не опустит на голову дамы даже под страхом расстрела.

– Вы бы еще утюгами вооружились, – смерила я их презрительным взглядом и пошла наверх.

Но в каюте не появилось ничего интересного. Мобильник по – прежнему молчал, как немой, документы как сохли, так и продолжали сохнуть. На тумбочке я заметила визитку, где сообщалось, что капитан этого судна – Александр Александрович Седов. Вот так – ни много, ни мало, а однофамилец известного русского полярника. Сообразив, что в редакции с ума сходят, строя разные предположения на тему нашей пропажи, я решила действовать на свой страх и риск. А если они еще узнают про убийство – тогда и вовсе нам несдобровать.

Я нашла Седова, когда осматривал какое – то сооружение, висящее на железных цепях, – интересно, чем вообще занимаются капитаны на стоянке?

– Товарищ капитан! Отправьте нас, пожалуйста, на берег! Нам в редакцию надо – материал сдать!

– До прибытия полиции не могу! Вы теперь попали в число подозреваемых по делу об убийстве!

– Почему это? – спросила я, думая о том, видел ли капитан, как я выходила из машинного отделения. – И вообще, Александр Александрович, при чем здесь мы? Мы же ни при чем?

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – быстро спросил капитан.

– Откуда? – удивилась я. – Откуда? Наверное, слышала просто. А – а, видела визитку капитана в каюте, но я не поняла, что капитан – это вы.

– Понимаю, вас смутили мои домашние тапочки? – улыбнулся капитан.

Я предположила, что в быту Александр Александрович – милейший человек, но на службе – самый что ни на есть зверский зануда. Так и оказалось.

Согнав улыбку с лица, Седов подтянулся и четко доложил:

– Вас переправить не на чем! Нашу шлюпку только что раздавило двумя бортами буксиров.

– Зачем вы ее раздавили? – в ужасе закричала я. – Чтобы мы остались здесь навсегда?

– Повторяю, это произошло случайно, во время спасательных работ. Вот видите, шлюпка висит. Только что подняли, ее так просто не залатаешь.

Я тоже осмотрела то, что осталось от шлюпки. Один бок у нее действительно выглядел мятым и неровным, но, на мой взгляд, плавать она могла. А скамеечки внутри – так вообще загляденье: сохранились в прекрасном состоянии.

– Но где же дыра? Ее нет! – возразила я нашему капитану.

– Дыры нет, но на плаву она продержится не более минуты, это связано с физическими законами, – и он ушел, как бы слегка откозыряв мне.

Плевать я хотела на физические законы, если мне нужно на берег. Это все просто происки врагов, и пора действовать самостоятельно. Я знала, что наш водитель Максим будет спать на берегу за кустами до тех пор, пока мы не хлопнем дверью машины у него под носом. Мобильник он при этом выключит. Не знаю, чем занимаются ночью наши водители, но на задании они всегда спят. Если, машина, конечно, стоит, а не едет.

Я подошла к рабочим, которые опять перекуривали на рельсе, и жалостливым голосом произнесла:

– Ребята! Мне нужна ваша помощь!

Истосковавшиеся без женской ласки и развлечений, ребята вскочили все, как один, и изобразили полную готовность к подвигам.

Надо сказать, что красотой и ростом я не отличаюсь. Зато прекрасно пою. Моя мама в детстве, правда, всегда говорила: «Поет! Хоть бы петь она умела!» А если я смотрелась в зеркало, она говорила: «Смотрит! Там было бы на что смотреть!» Почему – то в случае с пением я ей не поверила – наверное, потому что занималась вокалом и даже делала успехи. А вот с внешностью, к моему жестокому огорчению, поверила – смотреть на меня незачем. Зато у меня были и есть красивые глаза, изящные формы и совершенно чудный голос. Чудный в смысле проникновения в душу. То есть, мне достаточно спросить дорогу на улице, как дюжина мужчин бросает свои дела и выражает мгновенную готовность доставить меня прямо к месту.

– Что надо делать? – вскочили рабочие.

– Покричать вместе со мной!

– Да с удовольствием! – они были рады нежданно свалившемуся развлечению.

Под моей жесткой дирижерской рукой матросы в испачканной мазутом робе стали громко скандировать:

– Мак – сим! Мак – сим! Вый – ди на берег!

– Мак – сим! На бе – рег!

Ужасный хор в десяток молодых луженых глоток вопил изо всех сил. На берег тут же высыпали окрестные дачники. Заметив, что газ не привезли и что на них не падает очередной вертолет, они тут же разошлись по своим унылым постройкам.

Максим не показывался. Стайка ребятишек выстроилась у кромки воды, они с любопытством ждали, что дальше будет.

– Давайте не так, ребята! Будем кричать: «Дети! Подойдите к тому дяде, что спит в вишневой девятке, и разбудите его!»

Рабочие заржали, но согласились. Так как трудно прокричать такую длинную фразу, то я просила следить за рукой и выдерживать паузы.

– Де – ти! – это у нас хорошо получилось, дети сразу навострили свои деловитые ушки. – По – дой – дите к дя – де!

– К ка – ко – му дя – де? – дружно завопили смышленые сорванцы.

– Он спит! В ма – ши – не! За кус – та – ми!

– А что нам за это бу – дет! – скандировали дети.

– А что вам надо? Три – четыре! – командовала я.

– А что вам на – до? – ревел импровизированный хор с середины реки.

– Кон – фет!

– Дя – дя даст! – пытались притупить мы подозрительную для их юного возраста бдительность.

Дети дружно прокричали:

– Сна – ча – ла дай – те!

– Да как же мы их вам дадим?! – заорала я уже без посторонней помощи, возмутившись их недетской жадностью. – Мы же на середине реки!

За этим занятием нас и застал командир спасательных работ.

– Что здесь происходит? – металлическим голосом спросил он. – Это вы, Наталья Дормидонтовна, устроили на борту спасательного судна «Волгу – Волгу»? – в его голосе не было и тени сочувствия.

– Это не я, а вы устроили заточение! – дерзко ответила я. – Вы нас не отправляете домой. Мне надо вызвать водителя.

– Что ему передать? – спросил командир, приставляя рупор к губам.

– Скажите, чтобы проснулся!

– Максим! Наташа просит, чтобы вы проснулись! – громкий голос разнесся над поверхностью воды.

– Я и не сплю! – ответил Максим, с опаской выглядывая из – за дерева, которое находилось довольно далеко от того места, где стояла машина.

– Что? – крикнули мы опять хором.

– Он не спит! – проскандировали дети на другом берегу реки.

– Спросите его, что он делает? – попросила я командира.

– Что ты делаешь? – разнесся голос по реке.

– Наблюдаю, что происходит! – ответил Максим, свернув трубкой газету и приставив ее ко рту.