Круг почёта - Олег Дивов

Илюха скатился третьим, сломав бронзовый дубль болгар, за что ему украдкой показали кулак. Потом какое-то время ничего особенного не происходило. Затем плотной группой пошли фавориты, и положение внизу начало меняться с каждым новоприбывшим. Американец сдвинул меня на второе место, отчего я разрушил серебряный дубль австрийцев. Потом кто-то вылетел с трассы, один деятель умудрился перерубить флаг пополам, чего не может быть в принципе, кому-то потребовалась медицинская помощь… Я спокойно ждал тех, кто представлял для меня серьезную опасность. Бояна, например. Он шел сразу за Машкой и легко мог подпортить мое положение в таблице. Машка прошла трассу очень четко и оказалась второй, первый раз за сезон. Подкатидась, сняла лыжи, встала рядом и игриво толкнула меня бедром. Вид у нее был такой, словно выиграла Кубок Мира в абсолюте. «Поль, спасибо!» — «Да за что?» — «Сам знаешь…» Ну, знаю. Ну, пожалуйста. В нашу сторону целились камеры — потенциальный серебряный дубль как-никак.

Боян приехал четвертым. Он прилично начал — я даже слегка расстроился, — но в середине трассы несколько раз подряд слегка ошибся. Мы стояли как раз у проема в бортике, он шел мимо, и я вопросительно двинул подбородком. «Вот, сам себя перехитрил. Хотел как лучше, а видишь… Молодцы, ребята, так держать. Мария! С тебя биг кисс». Машка послала ему воздушный поцелуй, Боян скрылся в толпе. На финишной площадке стоят только призеры. Вот съедет парочка мужиков как следует, и я тоже уйду…

Парочка не съехала. Только еще один американец. И Ханна — у Машки стали такие глаза, что я подумал: однажды наша красавица сыпанет-таки австрийке яду в ее утреннюю витаминизированную кашку. Но зато не разбился наш дубль — мы взяли парную бронзу, и кто-то из игроков, рискнувший поставить на русских, очень хорошо заработал. На меня деньги принимали из расчета один к пяти, на Машку один к семи, в дубле коэффициент будет… Ой, плохо у меня с математикой. Но самое главное и самое приятное — это выиграли наши, русские. Я, конечно, не исключаю, что у меня имеется сильно больной на голову фанат в каком-нибудь Занзибаре. Но все-таки притухшие звезды типа моей скромной персоны обычно вызывают азартный интерес в первую очередь у земляков. А ведь помню я время, когда ставка «на Пашку с Машкой» гремела по всем российским букмекерским конторам. Знаете, было приятно. Очень. Как сейчас, когда совершенно неведомые мне, но русские люди, благодаря нашим с Марией усилиям подзаработали деньжат. И наверняка выпили за наше здоровье.

Нам повесили бронзу на шеи и сунули чеки в руки. Между прочим, за дубль идет надбавка в половину суммы. К золоту, если мы его возьмем, приплюсуют больше, чем я получил сегодня. Нормальные деньги. Когда целым до финиша доехал. Потому что в раю чеки к оплате не принимают.

Тренер старался не подавать виду, как он рад. Мария едва не плакала и все норовила повиснуть у меня на шее. Ребята дружно аплодировали. Генка жал мне руку и усиленно подмигивал. Впервые за очень долгий, почти фатально затянувшийся промежуток времени команда была счастлива. Толпой навалилась пресса — давненько такого не было. Все спрашивали одно — как мы намерены выступить в Гармише. Я сказал очень серьезно: еще лучше (чем едва не отправил тренера в нокаут, зато остальное население привел в восторг). Очухавшись, старик убежал к себе в номер и вернулся с двумя телефонами — принес наши с Машкой аппараты, чтобы мы могли принять без помех всяческие поздравления. Царский подарок. Во время этапов средства коммуникации спортсмену не положены. Все сообщения переадресуются на сервер команды, и там их менеджер просматривает, а затем уж вместе с тренером решает, что стоит передать лыжнику, а без чего он пока обойдется. Неважно, что к нему слегка запоздает известие о кончине любимого дедушки. Или любимой девушки. В обоих случаях я не шучу.

Я прямо в холле врубил машинку — так и есть, первой в списке приоритетных входящих стояла весточка от Крис. «Ты мой герой. Люблю, жду». Я забрался к себе, отдышался чуток и набрал вызов. Мы говорили почти час. И она ни словом не обмолвилась о том, что я ехал быстро. Тогда об этом спросил я. Мне понравился ее ответ. «Я же видела — ты летел. Это было прекрасно. Даже по вашей уродливой, мерзкой, опасной трассе ты можешь летать, мой единственный. Ты самый лучший, поступай как считаешь нужным». У меня одновременно от сердца отлегло и на нем же потеплело. Славная девочка Крис. Горы для нее сверну… Потом я вечер напролет трепался с родственниками и знакомыми — меня действительно поздравила куча народу, — а перед отбоем столкнулся у тренерской двери с Машкой. Оба мы были с телефонами в руках.

Как она на меня посмотрела! Дело не в том, что именно можно было прочесть в ее взгляде. Главное — как! Будто вернулась та Машка, с которой мы целовались сто лет назад — сгусток энергии, душа нараспашку, молодой напор. Я улыбнулся ей.

Из-за двери высунулся тренер, вынул из моей руки телефон и сказал: «Ребята, вы молодцы. Я вас уже замучился поздравлять, но все равно… И очень хорошо, что у вас такой замечательный настрой перед Гармишпа… перед Гармишем. Мы обязательно это настроение закрепим технически. Готовы работать? Отлично. Собирайте вещички, утром грузимся, послезавтра в Гармише начинаем трудиться до кровавого пота. Не задирайте носы. Соблюдайте режим. Сами знаете, это в ваших же интересах. Спокойной ночи, мальчики и девочки». Шмяк — и исчез за дверью. Нервничает. Сбили мы его с толку сегодняшним выступлением.

«Спокойной ночи, мой красивый глупый мальчик». — «Спокойной ночи, моя красивая умная девочка». Я свернул за угол, а сам все думал — вот раздастся сейчас топот за спиной, налетит она на меня и начнет допрашивать, неужели я ее совсем ни капельки не люблю… В этот момент она и налетела. Как вихрь, мы чуть не упали. А Машка впечатала меня в стену и говорит: «Поль, хотела промолчать, да не могу. Спасибо, ты меня спас. Я просто загибалась. Не знала, что делать. А теперь я твердо знаю — у нас будет круг почета. И мы уйдем оба. Не бойся, глупый, ты меня потом никогда больше не увидишь. В общем — спасибо». И поцеловала — таким поцелуем, какой, наверное, только за долгие годы неразделенной любви можно выстрадать. С трудом оторвалась от меня, отступила на шаг — глаза мокрые, — и пошла.

Не знаю, что со мной стряслось, но я схватил ее и рванул обратно. Крепко обнял, впился ей в губы, притиснул к стене. «Не надо. Поздно. Не надо. Я… Я безумно тебя любила, Поль, но это все позади».

Я протрезвел. Или очнулся. Пришел в себя.

Она ушла.

Я взялся за дверную ручку и вдруг осознал: только что случился в моей жизни эпизод, о котором я никогда не смогу рассказать Крис. Хорошо, что Мария вовремя меня остановила. Хорошо, что она нашла точные и правильные слова. Я мог сделать то, о чем впоследствии очень бы сожалел. Какого черта, я уже об этом сожалею. У меня появилась тайна от Кристи. «Хотел подарить любимой золото и на этом пути ей изменил. Не совсем, конечно. Чуть было не. Вроде того. Приблизительно». Я начал играть терминами, и мне немного полегчало. К Бояну я постучался в дверь, глупо хихикая.