Маленький Зверёк из Большого леса (СИ) - Ахметшин Дмитрий

   Зверёк решил, что с ним можно иметь дело.

   "Вот это я проснулся! -- подумал он. -- Кажется, немножко раньше, чем следовало".

   Жил он в старой печной трубе на покинутом доме, и если бы знал, что она нужна не для того, чтобы стро­ить там норки и вить гнёзда, то очень бы удивился.

   Зверёк выбрался наружу (отчего его шкурка вся покрылась снегом) и огляделся. Была ночь. С неба отваливались и падали звёзды. Касаясь носа зверька, они таяли и превращались в воду.

   "Так вот что на самом деле такое звёзды!" -- по­думал Зверёк и сунул в рот коготь.

   Пробуждение сулило много открытий.

   Но первое открытие, которое он должен был для себя сделать: кто он такой и что происходит.

   Раз он проснулся, значит, должен был заснуть. Зверёк грыз коготь: он ничего не помнил. Так быва­ет и с вами, я уверен. Вы просыпаетесь и ниче­го не помните, И только увидев маму, вспоминаете, что вы дома. Или в гостях у бабушки - если видите бабушку.

   Зверёк же не увидел ни мамы, ни бабушки. Только ночь, которая вот-вот грозила превратиться в рас­свет. Снега вокруг -- великое множество! Нигде нельзя было увидеть землю, восхитительную землю с её бес­конечными букашками и тихой музыкой травы. Зато были ёлки. Тихо и печально стояли они вокруг, будто веретена, с которых раскручивались прозрачные нити ночи. Зверёк покатался немного на хвосте по крыше, потом свалился в сугроб и выбрался только потому, что когда-то папа учил его плавать. Не удивляйтесь - для такого маленького зверька, как наш, сугробы -- как застывшие волны.

   Зверьку было уже четыре года, но ещё ни разу он не просыпался зимой. Каждую осень он забирался в свою норку, в никому не нужную печную трубу, а про­сыпался поздней весной.

   Он проплыл вокруг ближайшего дерева, вспоми­ная, умеет ли он лазать по деревьям. Оказалось, что умеет, и очень хорошо. А дерево оказалось дубом. Хотя вокруг было полно ёлочек, снежные волны понесли зверька, как лёгкое судёнышко в шторм, именно к дубу -- к большой скале среди бушующего снежного моря.

   Зверёк забрался наверх и обнаружил, что нет ни одного листика и даже ни одного жёлудя, чтобы под­крепиться. Это очень его расстроило. Зато он нашёл укутанную с лап до головы в перья фигуру, которая оказалась филином.

   -- Привет, -- сказал Зверёк, перепрыгнув на вет­ку, где сидел филин. Только теперь он обнаружил, что филин висит на суку кверху ногами, похожий на боль­шое осиное гнездо, и с этой стороны ветки только его толстые пальцы с сильными когтями.

   -- Почему ты висишь кверху тормашками?

   -- Ух, -- сказал филин.

   -- Ух? -- повторил Зверёк.

   -- Ух. Не мешай мне. Я играю в летучую мышь.

   Филины на самом деле очень игривые и весёлые птицы. Только вот их игр никто не понимает.

   Зверёк повертелся на суку, думая - прервать ему игру филина или он её уже прервал. Так ни до чего не додумавшись, спросил:

   -- Ты знаешь кто я?

   -- Ух, -- сказал филин и посмотрел вниз -- на по­степенно светлеющее небо. -- Пора спать.

   -- А я только проснулся.

   -- Что? -- спросил филин. -- Я немного глуховат.

   Уши его поросли густым пухом, а глаза и клюв на­поминали три чёрных блестящих камешка.

   -- Ты знаешь, кто я такой? -- повторил Зверёк громче.

   Филин помедлил, разглядывая его глаза­ми-камешками (когда он вращал головой, они гулко стукались где-то за клювом), а потом сердито и не­много смущённо сказал:

   -- Я немного слеповат. Особенно сейчас, когда пора спать. Наверное, ты белка.

   Кажется, он немного рассердился, что кто-то пре­рывает его игру. Впрочем, филины всегда выглядят и говорят так, как будто сердиты на весь белый свет. На самом деле они незлобивые существа и очень любят шутки. Хотя представление о шутках у них не совсем обычное.

   Филин распахнул крылья, сделавшись вдруг раза в три больше, взмахнул ими, вызвав вокруг настоя­щий снегопад, и вернул себя в нормальное положе­ние. "Ухожуспать, ухожуспать, ухожуаспать... -- бормотал он себе под нос. -- Ух".

   -- А что делают белки? -- заинтересовался Зверёк.

   Ему захотелось сунуть в рот палец -- палец на зад­ней лапке, -- но он решил не делать этого. Может, фи­лин посчитает это неприличным.

   -- Ух. Чаще всего задают глупые вопросы.

   -- У меня глупые вопросы?

   Филин задумался.

   -- На мой взгляд, вполне разумные. Посмотри-ка вон там, в дупле.

   -- А чьё это дупло?

   -- Моё. Дупла -- это зеркала для белок, -- сказал он и довольно заухал своей шутке. -- Любые дупла. Оказавшись в дупле, белка тут же вспомнит себя.

   Зверёк заглянул внутрь дерева. Там довольно уютно: из мышиных хвостиков устроен гамак, прямо в стене выдолблен стол. В специальных нишах запа­сы желудей и каких-то травок. В скорлупки от орехов сложена темнота, похожая на лоскуты ночного неба. Наверное, филин укутывается в неё, когда в дупло начинает заглядывать солнышко. Из угла поблёски­вает стёклышко от очков, а под ногами -- мудрёные древесные письмена в виде колец, одно в другом, и в другом -- ещё кольцо. Дерево, особенно такое скру­пулёзное, как дуб, ведёт свои записи из века в век, описывая, что нащупало оно корнями в почве, кто в нём поселился и привольно ли дышится листьям. На­верное, на досуге филин пытается их расшифровать, вглядываясь через стёклышко от очков в эти записки.