Зигмунд Фрейд - Давид Мессер

Старясь как можно скорее забыть свой конфуз, я назвал ее Бертой… Через несколько дней, к моему горькому сожалению, мне пришлось разрушить их любовную идиллию. Для эксперимента по мышечной рефлексии понадобилась лягушка… Я выбрал Зигмунда… Взяв в руки скальпель, я проколол ему голову насквозь… Он дернул пару раз лапкой и безжизненно замер…

– Ну что ж! – подал голос Дэвид и, взглянув на часы, привстал с кресла. – Для первого раза, я думаю, хватит. Как вы сами и напутствовали своих последователей, сеанс должен быть не более сорока – пятидесяти минут.

– Второе условие, сеанс не может быть дешевым, чтобы клиент ощущал, за что он платит, – напомнил Зигмунд, с хитринкой улыбнувшись своему личному психотерапевту.

– Я запишу это вам в кредит! Рассчитаемся позже! – отшутился Дэвид.

– Такой вариант меня устраивает, – одобрил предложение Зигмунд, не спеша покидать кушетку.

– Вы знаете… История с лягушками… она произвела на меня впечатление… – задумчиво произнес Дэвид, терпеливо ожидая, пока Зигмунд решится последовать за ним.

– О! Это вы еще не слышали моей истории о речных угрях! – оживился Зигмунд.

– Речные угри? – Дэвид озадаченно сел обратно в кресло.

Зигмунд полыценно засиял.

– Клаус поставил передо мной задачу! – довольно начал он свое новое повествование. – Выявить гонадическую систему угря! Нужно сказать, что, несмотря на бесчисленные попытки, предпринимаемые столетиями со времен Аристотеля, никто так и не смог обнаружить яички зрелого самца угря! Трудность такого выявления связывали, как правило, с его необычной миграцией перед брачным периодом. Все дело в том, что яички у угрей можно обнаружить лишь в брачный сезон, но в это время угри находятся в море, где их никто не вылавливал. Однако в 1874 году доктор Сирский описал маленький дольчатый орган угря и предположил, что он представляет собой недостающие яички. Мне поручили проверить это открытие! Я препарировал около четырехсот угрей и обнаружил у многих из них орган Сирского. Микроскопические исследования гистологической структуры данного органа подтвердили высокую вероятность того, что найденный мною орган являлся незрелым семенником. Мой преподаватель был вполне удовлетворен моей работой. Но несмотря на то, что это был явный прорыв в серии подобных исследований, который подтверждал предположение Сирского, я был по-юношески слишком честолюбив, чтобы считать свою находку победой в науке. Мне хотелось предоставить миру неопровержимые доказательства наличия яичек у самцов угря. Полностью посвятив свое время решению этой задачи, я фактически начал бредить угрями. Они стояли у меня перед глазами и днем и ночью. Мне стали сниться кошмарные сны… Длинные, как шланги, угри с болтающимися бычьими яйцами… Шипя и извиваясь, они вырывались из моих рук и пытались парить в воздухе, но под тяжестью яиц падали мне на голову, отчего однажды я даже проснулся посреди ночи в холодном поту… Наутро меня осенило. Я понял, что наш разум подсознательно ищет в природе сходство с фаллическим символом.

– Невероятно! – потрясенный услышанным, Дэвид разинул в изумлении рот.

– Дэвид!.. Дэйв!.. Ты дома? – послышался женский голос снизу. Дэвид вздрогнул, словно прийдя в себя.

– Это моя жена, – лаконично объяснил он.

– Как хорошо, что ты уже дома, дорогой! – обрадовалась она спускающемуся по лестнице мужу, ставя на пол несколько бумажных пакетов. – Мы только что из Хэрродс, привезли вкусненького на ужин. Ребята, не забудьте помыть руки! – кратко отчитавшись, строго обратилась она к троим детям, выскочившим из-за ее спины и стремглав помчавшимся в гостиную комнату.

– Если ты не занят, то не мог бы… Ой, извините! Я не заметила вас сразу! – повернувшись снова к мужу, опешила она, увидев на лестнице появившегося за ним старика.

– Ничего страшного. Со мной такое часто случалось, – иронично произнес Зигмунд, элегантно поклонившись, как он успел оценить, уточненной и весьма эффектной женщине.

– Моя супруга Рейчел… – представил Дэвид жену и пробежался взглядом по застывшим у входа в гостинную детям. – Арон, наш старший. Ему одиннадцать лет. Ребекке семь лет и Натану, младшему, пять.

– Очень приятно. Зигмунд, – представился семейству гость Дэвида, расплывшись в доброй улыбке.

– Зигмунд! – воскликнула Рейчел. – Вы так похоже на…

– Вуди Аллена? – подсказал тот, лукаво подмигнув ей.

– Да… И на него тоже… – растерянно протянула она.

– Дорогая, на пару слов? – позвал Дэвид жену, незаметно покосившись на кухню.

– Да… Конечно… – ничего не понимая, она последовала за ним.

– Ты папин пациент? – осмелела девочка, подойдя к Зигмунду, пока родители о чем-то возбужденно перешептывались на кухне.

– Думаю, что да, – ответил Зигмунд, робко подсматривая за Рейчел, которая с отвисшей челюстью испуганно вертела головой, поглядывая то на него, то на супруга. Видимо, дар убеждения мужа взял вверх над чудовищным смятением, которое, как январский снег в Лондоне, внезапно свалилось на нее. Выдохнув и решительно вытянув руки по швам, она встряхнула головой и с несколько искусственной улыбкой на лице вышла из кухни.

– Зигмунд, вы не останетесь у нас на ужин? Это было бы большой честью для нас! – стараясь держаться естественно, обратилась она к таинственному гостю.

– С удовольствием, – не отказался Зигмунд.

– И какие у вас планы на ближайшее время? – без тени спеси или недовольства поинтересовалась она за вечерним ужином.

– Прошу не воспринимать это за намек! – с намеком на легкое негодование, поспешил уточнить Дэвид, укоризненно посмотрев на жену.

– О нет! Ни в коем случае! Я ничего такого не имела в виду! – заволновалась Рейчел, виновато взглянув сначала на мужа, потом на старика.

– Не стоит беспокоиться. Абсолютно резонная, а главное своевременная постановка вопроса, – спокойно заверил Зигмунд, остановив вилку на полпути ко рту. – О планах стоит серьезно задуматься, – погрустнел он, слегка нахмурив брови.

– Может, тебе сходить в IMAX? – предложила Ребекка, размазывая ложкой кусок шоколадного торта по тарелке.

– IMAX? А что это? – искренне удивился Зигмунд.

– Ты что, не знаешь, что такое IMAX? – с детской непосредственностью звонко рассмеялась она.

Зигмунд затряс головой, недоуменно улыбаясь.

– Это кино! Ты надеваешь очки и как будто оказываешься внутри. Как в реальности! – размахивая рукой, восторженно объяснила она.

– Милая, осторожнее с ложкой, а то раскидаешь торт по всей кухне, – ласково предупредила ее мать.

– Как в реальности это очень хорошо, – игриво прокомментировал Зигмунд. – А очки такие, как у меня? – приподнял он оправу.

– Нет! 3D! – расхохоталась Ребекка.

Зигмунд округлил глаза.

– А какой твой любимый фильм? – присоединился к разговору Арон.

– Пожалуй, «Огни большого города». С Чарли Чаплином, – поразмыслив, ответил Зигмунд. – Но я не прочь посмотреть что-нибудь из Вуди Аллана, – шутливо предложил он, переведя взгляд на Дэвида.

Арон скептически поморщился:

– Нет… Мне нравиться «Гадкий я».

– Хм… Гадкий ты?

– Хорошо, ребята! – вмешался Дэвид, желая отвлечь детей, чтобы они не докучали старику. – Заканчивайте ужин и можете потом еще немного поиграть перед тем, как пойдете спать.

Дети послушно притихли и уткнулись в свои тарелки. Зигмунд с умилением уставился на них и пытливо прищурил глаз, наблюдая за тем, как младший из них, Натан, очистил банан и сунул его себе в рот.

– Поразительно, сколько может рассказать о ребенке поедание банана, – словно беседуя со своим давним коллегой, обратил внимание Дэвида Зигмунд.

– Зигмунд! Я вас умоляю! – цокнул Дэвид вилкой по краю тарелки. – Иногда бананы – это просто бананы! Разве не так? – призвал он его к милосердию.

– Так и есть, – согласился тот и довольно выпрямился на стуле. – Иногда бананы – это просто бананы, – состроил он хитрую физиономию, оглядываясь по сторонам.

– А чем еще могут быть бананы? – не удержалась от наивного вопроса Ребекка.

Зигмунд всем своим плутовским видом показал, что он проглотил язык.

– Вы не против прогуляться? – предложил ему Дэвид.

– Почему бы и нет! – озорно согласился тот.

Кокаин

– Я всегда хотел жить здесь… в этом городе… Я полюбил его с первого взгляда… – трогательно поведал Зигмунд, глядя через пассажирское окно на замаячивший по ту сторону Темзы Вестминстерский дворец. Словно высеченный из песочной глыбы, в отблеске вечерних фонарей, его стены казались безупречными в своей строгости и неприступности.

– Вы не находите его прекрасным? – обернувшись на Дэвида, с долей претензии спросил Зигмунд.

– Да… Пожалуй да, – неуверенно пролепетал тот, заворачивая на Вестминстерский мост. – Хотя мне наверно сложнее оценить. Я родился здесь и видел все это миллионы раз. Мне кажется, за повседневностью я, как и многие местные жители, перестал его замечать.