Путешествие коммивояжера по продаже фаллоимитаторов (ЛП) - Донайхи Кевин Л.

Ральф почувствовал себя взволнованным. Возможно, лучшее, что он мог сделать, это уйти.

- Ну, всего хорошего, - сказал он. - Извините, что побеспокоил вас.

Когда он уже собирался отвернуться, в центре груди робота появилась тонкая полоска света, которая удлинилась в луч. Луч изогнулся дугой вниз и стал очертанием двери, очерченный сегмент открылся, как подъемный мост, кейс Ральфа загрохотал, и из него лучами полился свет. Затем замки отстегнулись, и фаллоимитаторы полетели из кейса в робота. Когда последний фаллоимитатор оказался в проеме, дверь и кейс захлопнулись.

На секунду Ральф испугался, что робот может взять фаллоимитаторы и уйти, не заплатив ему. Но дверь снова открылась, и из нее на крыльцо выскользнул набитый монетами живот.

Он взял одну из монет и изучил ее. На лицевой стороне была изображена счастливая моржовая голова с моноклем. На обороте было написано: «ОДИН ЦЕНТ».

Ральф положил эту монету в карман в качестве сувенира. Остальное он скинул с крыльца. «Я отдаю это земле», - сказал он. Словно по команде, травинки обвили монеты. Земля поглотила их, а затем с отрыжкой выдохнула воздух.

Ральф не возражал против потери. Деньги были средством совершения сделки, и, как только эта сделка была завершена, она становилась бессмысленной.

В доме робота заиграла громкая музыка. Он посмотрел мимо робота как раз в тот момент, когда с потолка развернулось знамя, протянувшееся от одной стороны гостиной до другой, когда посыпались ленты и конфетти.

ПОЗДРАВЛЯЮ, РАЛЬФ!

—БОГ

Знание того, что кто-то где-то наблюдал за ним, ободрило его. Возможно, определенные силы—силы, которые заботились о его наилучших интересах,—поздравляли его с тем, что он остался и довел дело до конца.

- Спасибо, - сказал он, хотя не знал, кому именно.

Робот выплюнул рулон белой ленты из прорези, где был бы военно-морской флот, будь он человеком. Когда рулон перестал становиться длиннее, Ральф наклонился и снял его.

Может быть, это был его билет из этого мира, но почерк напоминал иероглифы, и он ничего не мог разобрать. Однако одна отметина была несколько знакомой. Это было сердце, и оно напомнило ему медальон, который висел на шее у старухи. В этом образе сердца, внезапно осознал он, были слова, слишком маленькие, чтобы их можно было прочесть.

Он свернул полоску и положил ее в карман.

- Хорошего дня, сэр, - сказал Ральф, скорее по привычке, так как был уверен, что существо его не услышало, затем искренне добавил:

- И большое, большое вам спасибо.

- И вам доброго дня, - произнесло существо низким, прерывистым электронным голосом.

По дороге Ральфа накрыло чувство, похожее на дежавю. Он понял, что это было также чувство радости. Раньше радость была просто словом, которое никак нельзя было осмыслить. Размышляя над этим, он понял, что, возможно, ему просто нравится робот. Это наконец-то очертило его круг.

Ральф взглянул на небо, возможно, высматривая пылающую колесницу или ковер-самолет. Когда он выйдет за пределы этого места? Он надеялся, что это вскоре произойдет, но если ему придется ждать, быть терпеливым, то так тому и быть. В этот момент Ральф понял, что все еще несет свой чемодан. Как глупо с его стороны. Он выбросил его на улицу.

В его кармане зазвонил телефон. Его улыбка была такой широкой, что казалась вечной. Ему не терпелось поговорить с мамой, рассказать ей новости.

- Привет! - Крикнул он прежде, чем она успела заговорить.

- Боже, ты кажешься взволнованным!

- Да, мама, да! Ты не поверишь, но я продал свои фаллоимитаторы роботу!

Она вздохнула.

- Роботы – такие милые люди.

- Так и есть, мама.

- Я так горжусь тобой, сынок.

- Я тоже горжусь собой! Все кончено, и я могу идти домой!

На линии повисло неловкое молчание.

- Мама? - Спросил Ральф.

- Мне неприятно это говорить, - сказала она наконец, - но ты заглядывал в свой чемодан с тех пор, как робот купил твои фаллоимитаторы?

- Нет. Зачем?

- Я просто думаю, что тебе стоит посмотреть в него, вот и все.

Ральф наклонился, открыл футляр. Большой розовый фаллоимитатор, пронизанный пульсирующими венами, находился слева от меньшего полупрозрачного синего фаллоимитатора и справа от реалистичной, но очень большой базовой модели.

- О, черт возьми, мама! - сказал Ральф. Он подумывал о том, чтобы поспешить обратно в дом. Там он пристанет к роботу, заставляя его купить последние три фаллоимитатора.

- Ты никогда не должен возвращаться в дом, где ты уже побывал, - сказала мама немного более суровым тоном. - Это часть правил.

- Ладно. Я просто... немного разочарован.

- И все же, сынок, это хорошо, - сказала она. - На самом деле, это очень, очень хорошо. Просто подумай, насколько ты теперь ближе...

- Я знаю. Я знаю. Быть рядом – это здорово, но это не то же самое, что сделать это.

- Я понимаю, дорогой, но ты отлично справляешься. Я так горжусь тобой. Никогда не забывай об этом и продолжай двигаться. Сделай это для своей старой, мертвой матери.

- Я так и сделаю. Я обещаю. И спасибо тебе, мама.

Ральф почти видел ее улыбку.

- Не говори, спасибо. Ты сказал все, что я хотела услышать.

Глава третья

Солнечные лучи больше не пробивались сквозь облака. Вдалеке кричали ночные насекомые. Во всех домах впереди и позади Ральфа одновременно погас свет.

Оглядываясь назад, он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел домовладельцев во дворах после наступления темноты. И никаких проблесков света или теней, проходящих мимо окон. Возможно, все ушли через туннели или просто перестали существовать до утра.

Если так, то он представлял, что было бы нормально приютиться в одном из домов, так как казалось преступлением, чтобы так много места оставалось неиспользованным ночь за ночью.

Затем Ральфу показалось, что он вспомнил что-то о большой, угрожающей черной тени, которая предупреждала его никогда не приближаться ни к одному дому после наступления темноты. Но что, если эта тень была просто призраком из какого-то давнего сна? Может быть, он уже входил в дома, спал в них много раз.

Отдохнувший продавец, решил Ральф, предпочтительнее измученного, поэтому он вошел на территорию. Вместо пластмассового животного на мраморном основании, окруженном небольшим садом с травами, стояла металлическая скульптура красного разбитого сердца. Прямо за домом был участок густого леса.

Одно из окон было приоткрыто. Ральф услышал песню, доносящуюся из окна, ее мелодия была теплой и счастливой, а слова были приглушены стенами. Его одолело любопытство. Он подошел к подоконнику, ухватился за него и приподнялся.

Потеряв равновесие, он упал с окна на пол. Его левое плечо немного покалывало, но боль была забыта, когда он отчетливо услышал слова песни:

- Твои испытания близки к концу.

Расслабься в воспоминаниях;

Расслабься в том, что скоро произойдет,

И снова стань самим собой…

Сначала расслабились его плечи, а затем и разум, когда он шел по кабинету, заполненному удобной мебелью и очаровательными безделушками. На телевизоре стояла пара бронзовых рук, сложенных в молитвенном жесте. На каминной полке над зажженным камином выстроились старые фарфоровые куклы.

В соседней спальне на комоде стояли разноцветные баночки с духами. На столбике кровати висела серая шаль. У тумбочки стояла полка с пожелтевшими журналами. На стене над кроватью висела семейная фотография, выцветшая, потрепанная по краям, на фотографии были изображены три улыбающихся человека. Самый маленький парень выглядел как ребенок, которым когда-то мог быть Ральф.

Ральф вдруг вспомнил, что именно в этой комнате когда-то спала его бабушка. Ее звали Мег. Или Мардж. Или Мейбл. Ральфу хотелось позвонить и ей, но, возможно, она была мертва так давно, что ее голос стал всего лишь шепотом.