Культ Крупного Рогатого Скота. Убей! Убей! - МП Джонсон

Ренни не мог придумать, что сказать, что сделать.

"Нос со шрамом" отошел от Ренни. С легким намеком на поклон он передал клинок другому человеку-корове. У того была голова старого "Черного быка", маска, которая все еще казалась свежей. Зазубренные края розового мяса свисали с того места, где оно было отделено от тела, упираясь в бочкообразную грудь мужчины. У Ренни возникло ощущение, что этот человек оторвал голову животного голыми руками.

"Черный бык" раскинул руки в стороны, сжимая в одной руке лезвие – не нож, а заостренный рог. Он прорычал слова, которые Ренни не смог понять, странные слова, которые, казалось, не двигались ни вперед, ни назад, а нагромождались друг на друга и произносились одновременно. Они вышли с клубами пурпурного пара, который клубился по всему сараю. Однако от дыхания Ренни не шел пар от того, что перед ним горел огонь. Остальные коровники запели вместе с ним, подняв кулаки и теснее прижавшись к Сэре.

Ренни увидел свой шанс. Он остался один, а мужчины сосредоточились на обнаженном теле Сэры, мокром от пота и блестевшем в свете костра. Хотя они были большими, намного больше Ренни, только у "Черного быка" было оружие. Их коровьи маски будут помехой. Может быть, Ренни сможет двигаться быстрее. Если ему удастся выхватить из кучи металлолома свинцовую трубу размером два на четыре дюйма, у него появится шанс. Он мог бы вырубить их, схватить Сэру и уйти.

Он сделал шаг и замер. Он знал, что произойдет. Как только он вооружится, коровники набросятся на него. Они не нуждались в оружии ранее и не будут нуждаться сейчас. Они повалят его на землю, точно так же, как сделали это возле его машины. Они будут бить его до тех пор, пока он не перестанет двигаться. Они перережут ему горло, как сделали это со скотом, и бросят его на кучу у леса, где он застынет насквозь до весны – пронзительная висконсинская зима, конечно, не настолько жалкая, чтобы позволить ему сгнить.

"Черный бык" придвинулся ближе к перевернутому телу Сэры. Пение становилось все громче, слова – все более искаженными, пурпурное облако – все более плотным. Он провел рогом по ее животу, разрезав его. По ее груди, лицу, длинным светлым волосам заструилась кровь, стремясь смешаться с грязью внизу.

Ренни прикинул расстояние до груды металлолома. Десять шагов. Это было все, что ему нужно. Его сердце забилось быстрее. Пот струился по его спине, и он глубоко вздохнул. Ему хотелось крикнуть "я люблю тебя" во всю глотку. Хотя это были бы просто слова. Они ничего не докажут, пока он не сделает что-нибудь.

И он должен был что-то сделать. Сэра так много для него сделала. Она проводила с ним ночные сеансы, подбадривая его разговорами о том, что он умный, что он сможет найти отличную работу, если будет продолжать рассылать резюме и ходить на собеседования. Он попытался вспомнить ее голос, ее "ты можешь это сделать, Ренни", но не смог. Она говорила ему, что всегда будет рядом, и целовала его, и трахала, и просто любила сильнее, чем кто-либо когда-либо, и, о Боже, он не мог позволить ей умереть, не мог.

"Черный бык" вонзил рог глубоко в живот Сэры, яростно полосуя ее от груди до пупка, взад и вперед, вываливая органы наружу. Ее крики становились все слабее, едва слышные из-за демонического рычания фермеров. Слова превратились во что-то невнятное среди фиолетового тумана слюны из мертвых бычьих губ.

Вот тогда-то Ренни и решил действовать, прекрасно понимая, что произойдет. Они убьют его. Но они убьют его, независимо от того, попытается он спасти Сэру или нет. Он мог спокойно стоять и ждать. Или он мог что-то сделать.

Он бросился к ней. Его схватили толстые руки, но он отбивался от них локтями и медленно продвигался вперед. Не обращая внимания на пальцы, которые пробирались под его пуховик, вокруг шеи, в его лицо и в кричащий рот, он ставил одну ногу перед другой, пока не оказался всего в нескольких футах от Сэры. Когда он больше не мог двигаться вперед, он протянул руку, чтобы оказаться к ней как можно ближе. Она не протянула руку в ответ. Кровь, хлынувшая из ее живота, подсказала ему, что он ждал слишком долго. Он не мог спасти ее. Он просто надеялся, что в ней осталось достаточно жизни, чтобы она могла видеть, как он старается.

- Я люблю тебя! – закричал он, когда его колено подогнулось, и он упал.

Мужчины легко оттащили его прочь.

Ренни попытался встать, но "Нос со шрамом" и "Висячий язык" удерживали его на коленях.

- Не делайте мне больно. Я… Я на вашей стороне, - сказал Ренни.

Эти слова удивили его. Его слабая попытка спасения – это одно. Он мог бы справиться с этим. Он мог убедить себя, что сделал все, что мог. Но встать на сторону тех, кто убил Сэру? От этих слов в желудке у него закипела кислота, и он почувствовал тошноту. Он хотел забрать их обратно. Если бы только он мог.

- На нашей стороне? - cказал "Черный бык". - Ну тогда...

Он рявкнул на людей-коров, удерживающих Ренни. Они зашаркали прочь и через несколько мгновений вернулись с новой маской в руках. Каждый из мужчин держал по одному рогу, подняв ее над Ренни. Из выдолбленной бычьей шеи на его черные волосы капала кровь, медленно щекоча кожу головы. Они опустили ее ему на голову. К его носу и щекам прижалось теплое, влажное мясо. Они крутили ее изо всех сил, проверяя силу его шеи, пока его глаза не выстроились в линию с крошечными глазницами, позволяя ему кое-как видеть. Дышать в ней было тяжело. Вдыхая через нос, он втягивал коровью кровь, и даже когда выдыхал ее обратно, она оставалась там, зловонная и влажная.

Сквозь розовое мясо и коровью кровь Ренни видел, как мужчины сняли маски, все, кроме "Черного быка" и "Носа со шрамом", которые отступили назад, скрестив массивные руки на голой груди. Без коровьих голов эти старики с обвисшими, израненными бритвой шеями и лопнувшими кровеносными сосудами, украшавшими поврежденные солнцем носы, выглядели гораздо слабее. Пока они не открыли рты, не зашипели и не набросились на Сэру.

Отталкивая друг друга с дороги, извиваясь, чтобы получить первый кусок, они облизали губы и погрузили свои грязные зубы в единственного человека, который, как знал Ренни, действительно любил его. Когда они встали, по их подбородкам потекли