ЯОн - Этгар Керет

Как и каждого обычного человека, деньги изменили Шрики. Он стал более заносчивым, более улыбчивым, более милосердным, более упитанным, или, говоря короче, стал более «более» во всех отношениях. Люди, конечно, не очень его жаловали, однако, все же питали к нему симпатию, что тоже немало. Однажды, в неком довольно проницательном телеинтервью, ему был задан вопрос полагает ли Шрики, что многие стремятся стать такими же, как он. «Им не нужно стремиться, — улыбнулся Шрики отчасти ведущему, отчасти — самому себе, — они уже такие, как я». И в студии загремели аплодисменты, испускаемые прибором на контрольной панели, который создатели программы приобрели исключительно ради искренних ответов, подобных упомянутому.

Представьте себе Шрики. Вот он сидит в шезлонге у бортика своего бассейна, подчищает тарелочку хумуса, пьет свежевыжатый сок, в то время как его утонченная подруга в обнаженном виде загорает на надувном матраце. А теперь постарайтесь представить самих себя в виде Шрики, вкушающих свежевыжатый сок, отпускающих обнаженной француженке какой-нибудь пустячок, по-английски. Проще простого, разве нет?! А теперь попробуйте вообразить себе Шрики на вашем месте, находящегося именно там, где и вы, и читающего этот рассказ, думающего о вас — там, в вилле, и вместо вас представляющего самого себя на бортике плавательного бассейна. Теперь — оп! — вы уже снова здесь, читаете рассказ, а он — опять там. Обыкновенный-обыкновенный, или, как любит говорить его приятельница-француженка, такой штиль-штиль. Вот он уплетает очередную маслину, и даже не выплевывает косточку, ибо ее — нет.

Восемь процентов от ничего

Хэзи — Агенція ждал их у входа около получаса, а когда они появились, постарался сделать вид, будто он совсем не сердится.

— Это все из-за нее, — хихикнул господин вполне зрелого возраста и протянул руку для делового и бескомпромиссного рукопожатия.

— Не верьте Бучи, — поступила просьба от молодой свежеокрашенной дамы, выглядевшей, по крайней мере, лет на пятнадцать моложе своего мужчины. — Мы были здесь вовремя, просто не смогли найти место для парковки. Хэзи — Агенція отпустил ей нагловатую любопытствующую улыбочку, вроде как он всю жизнь мечтал знать, почему они с Бучи опоздали. Он стал показывать им квартиру, слегка меблированную, с высоким потолком, с окном на кухне, из которого можно было видеть море. Почти видеть. И уже посредине стандартного осмотра Бучи вытащил чековую книжку и сказал, что это ему подходит, и он даже не видит проблемы оплатить за год вперед, только надо бы округлить в меньшую сторону, чтобы он почувствовал, как ему идут навстречу. Хэзи А. объяснил, что хозяин квартиры находится за границей, и поэтому он не вправе снижать цену. Бучи настаивал, ведь речь идет о копейках.

— Как по мне, ты вполне можешь сделать это за счет комиссионных. Сколько процентов ты получаешь?

— Восемь, — после некоторого колебания сообщил Хэзи А., предпочтя не рисковать, втягиваясь в обман.

— Ну, так будет пять, — постановил Бучи и заполнил чек. И когда увидел, что агент не торопится взять чек, добавил: — Подумай об этом. Рынок сейчас агонизирует, пять процентов от некой суммы значительно больше, чем восемь процентов от ничего.

Бучи, или Товия Минстер, как было написано в чеке, сказал, что завтра утром его яростно окрашенная дама подскочит к нему забрать второй ключ. Хэзи А. объявил, что нет проблем, только желательно, до одиннадцати, поскольку потом у него есть встречи. На следующий день она не появилась. Было уже одиннадцать двадцать и Хэзи А., которому нужно было выходить, но не хотелось и подводить, вытащил из ящика чек. На чеке имелись рабочие телефоны, но он предпочел обойтись без утомительного общения с Бучи и позвонил по-домашнему. И только когда она ответила, он вспомнил, что даже не знает, как ее зовут, и поэтому воспользовался безликим «госпожа Минстер». Непонятно почему, но ее голос в телефоне звучал несколько более интеллектуально, но, тем не менее, она не вспомнила, кто он такой и что должно было произойти утром. Хэзи А. из себя не вышел, но терпеливо, как ребенку, напомнил, как вчера он встречался с ней и ее мужем и договорился с ними о квартире. На другом конце провода наблюдалось некоторое молчание, а потом она попросила описать, как она выглядит, и тут он понял, что влип по-черному.

— Дело в том, — попытался он выкрутиться, — что, видимо, произошла ошибка. Как Вы говорите, зовут Вашего мужа? Да, но я ищу Шауля и Тирцу. Опять эта справка меня подставила. Извините и всего доброго! — и бросил трубку прежде, чем она успеет ответить. Окрашенная дама явилась в контору через четверть часа, с погрустневшими глазами и лицом, которое утром забыли вымыть.

— Я сожалею, — зевнула она, — но я полчаса искала такси.

Когда на следующий день утром он пришел открывать контору, какая-то женщина уже ожидала его у входа. Она выглядела лет на сорок, и что-то в стиле ее одежды, в исходившем от нее запахе, было таким нездешним, что, когда он обратился к ней, он совершенно неожиданно перешел на английский. Она же как раз знала иврит и сказала, что ищет двух или трехкомнатную квартиру, что предпочитает купить, но может и снять, это все равно, лишь бы можно было немедленно въехать. Хэзи А. сообщил, что вот именно есть у него несколько неплохих квартир на продажу, и что, так как рынок сейчас никакой, то и цены вполне разумные. Он спросил, каким образом она на него вышла, и она объяснила, что нашла в «Золотых страницах».

— Вы — Хэзи? — спросила она. И он ответил, что нет, но когда купил это дело, сохранил старое название, чтобы не терять репутацию и клиентов.

— Меня зовут Михаэль, — улыбнулся он, — но случается, что на работе я иногда даже забываю об этом.

— А меня Лея, — в ответ улыбнулась женщина, — Лея Минстер. — Вчера мы говорили по телефону.

— Она — красивая? — спросила Лея Минстер ни с того ни с сего. Первая квартира показалась ей слишком темной, и они находились на полпути ко второй. Хэзи А. попробовал свалять дурака и начал разглагольствовать о преимуществах проветривания и о других животрепещущих вопросах, как будто ее интересовала квартира.

— После Вашего звонка, — проигнорировала его старания Лея Минстер, — я попыталась поговорить с ним обо всем этом. Сначала он просто врал, но потом ему это надоело, и он во всем признался. Отсюда и вся эта история с квартирой. Я ухожу от него.

Хэзи А. продолжал молча вести машину, но в глубине души думал, что это вообще не его дело, и нечего ему так уж напрягаться.

— Она — молодая? — зашла Лея с другой стороны. И он кивнул и сказал:

— Она совсем не такая красивая, как Вы. Мне неприятно говорить так о клиенте, но он просто идиот!

Вторая квартира была более светлой, и когда он стал демонстрировать возможности проветривания, заметил, что она приближается к нему. Не то, чтобы касается, но стала достаточно близко. И, несмотря на то, что квартира ей понравилась, она захотела посмотреть еще одну. В машине она задавала ему различные вопросы о красочной даме, и Хэзи — Агенція старался подоврать, пребывая при этом слегка оглушенным. Ему было несколько неудобно, но все равно он продолжал в том же духе, видя, что это ее радует. Когда они замолкали, возникало некоторое напряжение, особенно на светофорах, и как всегда, ему не удавалось выйти на легонькую тему, позволившую бы им забыть предмет затруднения. Вместо этого он пялился на светофор и ждал, когда загорится зеленый. На одном из перекрестков, стоявший перед ними мерседес не сдвинулся с места и после зеленого. Хэзи А. дважды просигналил ему и крикнул из окна. Но когда и после этого водитель мерседеса ни на метр не сдвинул машину, он в гневе вышел. Только не было с кем и поругаться, ибо водитель, который сначала казался заснувшим, не пробудился даже после того, как Хэзи А. до него дотронулся. Потом врачи из скорой сказали, что это инсульт. Они искали документы в одежде и в машине, но так ничего и не нашли. И Хэзи А. стало неприятно, что он обругал этого человека без имени, и к тому же стал раскаиваться, что плохо отзывался об обсуждаемой даме, хотя это, в общем, не при чем.

Побледневшая Лея Минстер сидела рядом с ним в машине. Он привез ее обратно в контору и приготовил кофе.

— На самом деле я ничего ему не говорила, — сказала она и отпила кофе. — Я просто наврала, чтобы Вы рассказали мне о ней. Я прошу прощения. Просто мне нужно было знать.

И Хэзи — Агенція улыбнулся и сказал ей, и самому себе, что, в сущности, ничего не случилось. В конце концов, все свелось к тому, что они увидели несколько квартир и одного несчастного, который умер, и если можно из всего этого чему-нибудь научиться, так это то, что, слава богу, они живы. Или что-то в таком духе. Она допила кофе, еще раз извинилась и ушла. Михаэль, оставшийся при своем кофе, принялся разглядывать контору — склеп метр восемьдесят на три с окном-витриной на улицу Бен Иегуды. Вдруг это место показалось ему таким маленьким и просматривающимся, как муравейник в аквариуме, который он когда-то, миллион лет тому назад, видел в Уголке живой природы. И вся репутация этого заведения, о которой он вполне серьезно распространялся только двумя часами раньше, также показалась ему какой-то несуразицей. Последнее время ему стало мешать, что люди зовут его Хэзи.