Эхолотэя - Владимир Александрович Мисечко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Не прошло и минуты, как Деметриус отправил Элину на то место, где душа Макса вселилась в тело другого человека, как она вновь вывалилась из закрывающегося портала. Появившись в комнате, вся перепачканная в крови, ведьма сразу же потеряла сознание, шлёпнувшись на пол.
— Что за шутки? — подскочив к женщине, старик увидел в распоротом на плече костюме рваную рану.
«Значит, она нашла Макса, но не справилась с ним?» — перенеся ведьму на кровать, Деметриус положил руки ей на плечо и стал залечивать рану.
Когда перестала идти кровь и рана затянулась, он отступил от ведьмы и, усевшись к столу, стал ждать, когда она придёт в сознание.
Прошло не менее часа и только по истечению этого времени, Элина пришла в себя и открыла глаза.
— Где это я? — выдавила из себя ведьма, но увидев Деметриуса, замолчала.
— Что с тобой случилось? — поднимаясь и подходя к лежавшей на кровати ведьме, поинтересовался старик. — Я послал тебя, чтобы ты привела сюда Макса, а ты что?
Приподнявшись на локтях, рана уже полностью затянулась, даже не оставив шрама, Элина попыталась подняться с кровати, но прикрывающая её простыня спала.
— Что ты со мной сделал, старик?! — закричала ведьма, увидев, что абсолютно голая.
Надёрнув до самого горла простыню, прикрывая свою наготу, Элина уставилась на стоявшего рядом с ней Деметриуса, который глядя на ведьму, ехидно улыбался.
— Ничего я с тобой не делал! — рявкнул на Элину старик, — вставай, хватит валяться и расскажи, что с тобой случилось?!
— Отвернись, старый извращенец! — выкрикнула старику Элина, который не спускал с неё глаз. — Куда ты дел мою одежду?!
— Выбросил, — отвернувшись, буркнул Деметриус.
— Зачем ты это сделал?
— Вон на стуле лежит новая, одевайся, — взмахом руки показал старик, направляясь обратно к столу. — Твоя одежда была порванной и вся перепачкана в крови.
Поднявшись и быстренько накинув, прямо на голое тело, платье, Элина подошла к столу, где Деметриус налил ей в бокал вина.
— Выпей, это придаст тебе силы, — протянул старик ей бокал. — Ты потеряла много крови и сил, а вино восполнит их.
Взяв из рук Деметриуса бокал, Элина сделала из него несколько глотков и тут же выплюнула вино обратно.
— Ты, что мне подсунул, негодяй? — прокашлявшись, проворчала ведьма, — решил отравить?
— Не пори горячку, — ответил старик, — я добавил в вино немного зелья. Пей, это лучшее сейчас, для тебя лекарство.
— Но вино слишком горькое, — сморщилась Элина, взглянув в свой бокал.
— Настойка полыни и зверобоя помогает быстрой свёртываемости крови, а добавленная в красное вино, восполняет её потерю. У тебя была рваная рана на плече, и ты потеряла много крови. Пей и рассказывай, что там случилось?
Вновь сделав несколько глотков, сморщив при этом лицо, словно перед ней лежал на столе разлагавшийся труп, покрытый гнойными язвами, она кое-как проглотила вино и выдавила:
— Я не нашла Макс. То есть того, в кого вселилась его душа, а там, куда ты меня перебросил, была амазонка.
— Как она там очутилась? — чуть не поперхнувшись вином, Деметриус уставился на Элину.
— А вот про это я хочу спросить тебя? — сделав ещё несколько глотков вина, но теперь уже не морщась, спросила ведьма и поднялась.
Яркий дневной свет, сочившийся из открытого окна, упал на женщину, которая подошла к нему и выглянула на безлюдную улицу Мёртвого города, открыв Деметриусу всю прелесть её фигуры, сквозь полупрозрачное платье.
Вновь поперхнувшись, но уже не вином, а слюной соблазна, старик уставился на Элину, не спуская с неё взгляда.
— Ну, что вылупил свои глазёнки?! — повернулась от окна Элина, взглянув на Деметриуса. — Ты старый козёл, что это удумал?! — заметалась в разные стороны женщина, когда старик сорвался с места и кинулся на неё.
Но она не успела увернуться, Деметриус подскочил к ней и, обхватив, повалил на пол.
Срывая с Элины платье, он стал реветь, как дикий зверь, и ведьма испугалась, увидев у него во рту вместо зубов острые клыки, которые прямо на глазах стали вытягиваться и расти прямо из дёсен.
Рванув на Элине платье, да так сильно, что разорвал его пополам, оголив всё её прекрасное тело, старик поднял к потолку голову и завыл, словно оборотень на полную луну, показавшуюся из-за туч.
Всё это продолжалось пару минут, а когда вой стих, заложивший уши ведьмы и, Деметриус опустил вниз лицо, женщина ещё больше перепугалась и забилась в истерике. Перед её глазами уже было не человеческое лицо, а морда зверя, из пасти которой текли слюни.
— Отпусти, — из последних сил выдавила из себя Элина, когда он приблизил свою морду к её лицу и лизнул её в лоб раздвоенным, как у змеи языком и тут же потеряла сознание.
Только когда солнце скрылось за горизонтом, Элина пришла в себя. Она вновь лежала на кровати, укрытая всё той же простынёй. Всё тело ныло и болело, словно её долго били, а между ног пылал пожар, как будто там всё выжгли калёным железом.
Ощупав себя руками, она поняла, что она вновь голая, а этот старый негодяй, который превратился в мерзкого оборотня, её грубо изнасиловал.
Подняв голову, еле-еле оторвав её от подушки, Ведьма взглянула на стул, что стоял возле кровати, и увидела на нём новое платье, а рядом прекрасные туфли.
— Мерзкий старый мерзавец, — выдавила из себя Элина, — сначала набросившись на меня, грубо поимел, а теперь хочет задобрить меня новым платьем. Я припомню всё это тебе, ублюдок и отомщу.
Обведя комнату взглядом и не обнаружив в ней Деметриуса, Элина скинула с себя простынь и поднялась. Всё её тело было в сенниках и царапинах. Ноги, словно ватные, тряслись и подгибались под ней. Она вновь опустилась на кровать и подтянула к себе стул, на котором лежала одежда.
Одев трусики, которые она обнаружила под платьем, она резко повернулась, услышав какой-то шорох.
В дверях стоял Деметриус и мило улыбался, поглядывая на Элину.
Теперь уже не стесняясь своей наготы, ведьма отвернулась от старика и стала одеваться дальше.
— Я припомню тебе это, Деметриус! — бросила ведьма, — и при первом удобном случае отомщу!
— Ха-ха, ха-ха, ха-ха! — громко засмеялся старик, проходя в комнату и направляясь к кровати, где уже стояла на ногах Элина.
— Не подходи! — закричала женщина, прикрываясь руками, в котором держала платье.
— Не бойся, больше я тебя не трону, — скривил лицо
