12 ульев, или Легенда о Тампуке - Валерий Тихомиров

— Мне кажется, Тампук, как честный человек, ты должен познакомить меня со своими родителями, — произнес у самого уха голос, ставший уже почти родным. — Похоже, мы так никогда не расстанемся.

Глава 4

ТОЧКА ПРОСЧЕТА

— "Жучки" есть?

— Только тараканы.

Два неприятных молодых человека в замешательстве уставились на ползущее по стене жирное насекомое.

— Мочим?

— Нечем.

Они зачехлили сканирующую аппаратуру и вышли в коридор. Журналы отыскались на подоконнике. Крепкие руки привычно потянулись к «Криминалу».

— Кто?

Повисла непростая пауза. Ответ прозвучал чуть слышно, как выстрел из водяного пистолета:

— Ты!

— Спасибо.

Оба снова скрылись за дверью. Через несколько секунд оттуда раздался хлопок и чавкающий хруст.

Два неприятных молодых человека вернулись в коридор. Негромко пискнули рации.

— Чисто, — коротко доложил один.

— Конкретно! — припечатал второй. — Можно завозить.

Они молча кивнули друг другу и сели на стулья у двери.

На этом спокойная больничная жизнь закончилась. Через полчаса открылись двери лифта, и оттуда выехала каталка. На ней билось тело, с ног до головы расписанное татуировками. Оно принадлежало Пауку. Одному из самых влиятельных криминальных авторитетов города выпало умирать от рака в хирургическом отделении заурядной больницы.

— Кантуй тише, быки долбаные! Рак у меня, а не мастырка дешевая! — орал он санитарам на непонятном языке со своего предсмертного одра-самоката.

Два неприятных молодых человека поднялись со стульев. Шеф явно был не в настроении. Они поспешно открыли перед ним дверь проверенной палаты, отводя взгляды в сторону.

— Караси потворные! Кинули, чушки! Законный бокс! Смайнали кончаться в крытку с ящиком и гужбанят на мои бабки! Суки рваные-е!!! (В переводе с фени на русский литературный это звучит примерно так: «Негодяи, осужденные за изнасилование! Ввели в заблуждение, опустившиеся, презираемые в тюрьме, люди. Отличная палата! Поместили умирать в тюрьму с телевизором и развлекаются на мои деньги. Предатели!») — Донеслось теперь уже изнутри.

Почти сразу в кабинете заведующего отделением появились заинтересованные лица. Двое вошли без стука и разошлись по углам, как боксеры в ринге.

— Когда умрет пациент Теньков? — по-доброму поинтересовались посетители фальшивым дуэтом.

— Сделаем все, что в наших силах, — уклончиво ответил доктор.

— Вот именно, — двусмысленно подмигнул один, кутаясь в меховой воротник кожаного пальто.

— Только попробуй! — грозно рыкнул второй, дергая молнию своего спортивного костюма.

Заведующий ничего не понял, послушно кивнул и в очередной раз написал заявление об уходе.

«На кой нужен журавль в небе, если нет утки под кроватью?» — навязчивая фраза долбила мозг и провоцировала позывы к мочеиспусканию. Пациент Теньков осторожно повернулся на бок, шлепая по полу рукой в поисках «железной птицы». За три дня, проведенных в больнице, он так и не научился находить утку с первого раза. Кровать жалобно скрипнула, матрас наполовину сполз.

— Зашхерили парашу, гниды, — прошипел Паук, и в этот момент ладонь погрузилась в полужидкое содержимое судна, заклейменного красными буквами «ХО».(X. О. — хирургическое отделение. (Здесь и далее — примечания авторов.))

— Сестра! — заорал Владимир Сергеевич что было сил, но никто не отозвался.

В неудобной позе быстро затекала рука. Теньков продолжал лежать, предпочитая не уточнять, во что вляпался. На это не осталось сил. Жизнь по частям уходила из него. Паук медленно умирал. Врачи говорили — от рака. Само это слово вызывало не лучшие ассоциации. А рак в прямой кишке мог и вовсе подорвать авторитет, заработанный потом и кровью. Причем чужой и немалой.

— Сестра! — снова завопил Владимир Сергеевич, но и в этот раз на крик никто не откликнулся.

Он закрыл глаза. В ушах зашумело. То ли от мыслей в голове, то ли от потери крови из... больного места. Паук задумался. Всю жизнь он шел по этапу, и нынешний, похоже, был последним.. Умирать не хотелось. Он представил сотни голодных кладбищенских червяков, которые не признают никаких авторитетов... По спине пробежал холодок. Страшно, ох, как страшно! А вдруг там все-таки что-то есть? Вдруг нынешние мучения — только начало, и «ответку держать» придется. Да еще одному за всех? А загробный сходняк, судя по слухам, не здешние «терки». Там «прессуют» по полной программе.

И тут пахан понял, что может купить для всех билеты на небесный экспресс! Не зря же он держал общак. И отдавать не собирался. Потому что некому. Воров в ближайшем окружении не осталось. Он был последним. Его преемники принадлежали чужому миру. Завещать деньги братвы «спортсмену», а тем более «бухгалтеру» было «в падлу». Неуемная бодрость и здоровая агрессивность Бая вызывала ту же ненависть, что и холеная самодостаточность Мозга.

— Подогнал петухов к орлу (Допустил пассивных гомосексуалистов к сердцу.), — простонал Паук. — Только кони двину, они бухнут в кайф и дернут хип хамрить, суки! (Не успею я умереть, как они напьются алкоголя и сразу поедут совершать половые акты с молодыми девушками легкого поведения. Изменники!)

Он пошевелился, и боль в посадочном месте снова напомнила о себе. Сразу вспомнилась причина всех его бед: негр из аэропорта со своим поганым амулетом. Его шаманский вопль и внезапно открывшееся кровотечение... Теньков тряхнул головой, отгоняя наваждение. «По понятиям» он просто обязан был поделиться неприятностями с окружающими.

— Откинуться с гарниром в одну харю? (Умирать в испражнениях и одиночестве?) Вот вам! — Он, наконец, вытащил из судна перепачканную в дерьме руку и показал кукиш в сторону двери. Брызги испражнений полетели в направлении невидимых врагов. — Прицепом пойдете!

Решение пришло мгновенно — все встало на свои места, оформившись в простой до гениальности план уничтожения врагов.

— Сестра! — закричал он в третий раз во всю глотку.

На этот раз в коридоре раздался стук каблучков и топот охранников. Когда дверь в палату открылась, Паук уже взял себя в руки.

— Еще раз оставишь парашу, заставлю вылакать прямо из миски, — тихо произнес он, холодно глядя в глаза испуганной медсестре. Затем повернул голову к охранникам:

— Бая и Мозга ко мне к семи часам. Свободны, быки.

Бая разыскали в спортивном зале. Он помчался в больницу, пряча на ходу пистолет в карман тренировочных брюк. Теперь почти килограмм металла болтался где-то возле колена. Андрею Яковлевичу Буркову приходилось придерживать штаны за резинку. Когда он, растрепанный и потный, вбежал в палату, обнажая в оскале неполный комплект желтоватых зубов, у кровати больного уже стоял Мозг. Артур Александрович Кнабаух расположился в изножье кровати и многозначительно молчал. Он был гладко выбрит и элегантен. Кожаное пальто с меховым воротником сидело безупречно. На шум в дверях Мозг даже не повернулся. Лишь сокрушенно покачал головой и чуть заметно развел руками — мол: «Я же говорил».

Вид все еще живого пахана и пантомима Мозга резко испортили Андрею Яковлевичу настроение.

— Ты чё руками водишь, умник?! — Бай поправил штаны, и ручка пистолета невзначай высунулась из кармана. — Ты чё башкой трясешь? А?

Он сделал шаг в сторону Мозга. Тот чуть повернул голову. С выражением глубокого презрения Кнабаух оглядел соперника и тихо произнес, почти прошипел:

— Вы бы хоть с хозяином поздоровались... спортсмен.

Тот остановился, решая, что делать. С одной стороны, не хотелось слушать эту гниду. С другой — не поздороваться с шефом — тоже вроде «западло». Решение рождалось полминуты.

— Здравствуйте, — наконец буркнул Бай и тут же снова понес:

— А ты чё башкой трясешь?! Я не понял?

— Когда, позвольте спросить, вы, разрядник, вообще что-нибудь понимали? — невозмутимо отозвался Кнабаух.

И в этот момент Паук поднял руку. В комнате мгновенно воцарилась тишина. Такая, в какой и подобает решаться судьбе больших денег. Преемники замерли у кровати умирающего шефа — внешне разительно несхожие, но одинаково сильные и опасные. Как крокодил и змея. В случае смерти хозяина оба имели равные права на его место. Пахан в последний раз прикинул, как половчее прихватить их с собой. А заодно и негра, чтобы не шаманил где попало.

Ход жутковатых мыслей прервало выпавшее, наконец, из штанов Бая оружие. С неприятным треском, пистолет «Макарова» ударился о кафельную плитку, подпрыгнул, еще раз стукнулся о пол и замер, уставившись стволом на Паука.

«Скоро мне конец», — расценил знамение Паук.

«Скоро ему конец», — внутренне позлорадствовал Бурков.

«Скоро нам всем конец», — зябко передернул плечами Кнабаух.

— От вас кусочек отломился, — сказал Мозг, изображая удивление. — Вы, разрядник, прямо Железный Дровосек какой-то.