25-й (СИ) - Степан Ларин

Позднее, уже после завтрака, Раш-Фор устроил нам занятия по рукопашному бою — решил своими глазами поглядеть, на что способны клоны. Мы опять разделились по контуберниям и стали тренироваться в парах. Мне выпала честь биться с самим Хищником, великим и ужасным, этим альфа-самцом без самок, и он так пузырится энтузиазмом и желанием победить, будто эта тренировка сделает его лучше. А я, честно говоря, чувствую, что владею любым видом оружия не хуже гладиатора-чемпиона, а потому нахожу всё это бестолковым. Время от времени сам Раш-Фор подзывает к себе любого из легионеров, дабы убедиться в его успехах лично. Ни одна из скоротечных схваток пока ещё не закончилась победой легионера. Как так — не знаю. Центурион чертовски хорош в фехтовании. Уж не из его ли генов мы тут все сделаны? Если так, нам пора называть его Папочкой.

Наконец, случилось то, что должно было случиться, сейчас или чуть позже — центурион вызвал меня на поединок. Я принял стойку и, делая шаг, повёл саблю сверху. Любой землянин легко узнал бы в ней японскую катану, но у некрианской расы мечи такого типа появились уж точно раньше, чем у японцев. Удобная штука. Лезвием из звёздной стали хорошо рубить не только кости, но и растительность в джунглях на какой-нибудь заросшей деревьями планете. Единственное, что не может быть разрублено ударом некрианского меча — другой некрианский меч, и я в этом убедился.

Кромки клинков со звоном и искрами столкнулись. Я дерусь так, будто мне угрожает реальная смерть — яростно, остервенело, но при этом не теряя рассудка, дабы вместе с ним не потерять способность планировать удары. Из-за этого сочетания сабля центуриона так ни разу и не дотронулась до меня, даже вскользь, а вот мне удалось оставить царапину на лбу шлема офицера. Под одобрительные аплодисменты в мою честь Раш-Фор схватился рукой за голову, словно порезали не шлем, а плоть под ним. Зарычав от досады, он возобновил и даже усилил натиск, но моё хладнокровие эффективнее. Когда вражеская сабля снова стала падать на меня, я отвёл её от себя тыльной стороной руки, обхватил внутренней стороной локтя, а после зажал между боком и рукой. Один оборот на сто восемьдесят градусов — и она отлетает в сторону, а Раш-Фор остаётся без оружия. Осталось только приставить собственный клинок к горлу противника в знак победы, что я и сделал, едва снова оказался лицом к лицу с ним. В душе разгорелось необъяснимо жестокое желание проверить, как разойдётся живая плоть, когда сталь пройдёт по ней. Если таким клинком можно кромсать броню, то как же им можно разрезать податливую плоть?

 — Чтож, неплохо. — Раш-Фор оттолкнул мою руку и прервал садистские мечты. Украсившийся царапиной шлем, перекочевав с головы в руку, показал всем озлобленное лицо центуриона, так что похвала в его исполнении не очень-то обрадовала. Скорее, нагнала жути: за словами Раш-Фор явно прячет недобрые намерения. Так и оказалось. — Всё-таки старик-центурион уже не тот, что раньше. Может, кто-нибудь из вас покажет остальным, как надо драться? Двадцать Пятый, где тут был твой спарринг-партнёр? Двадцать Первый — шаг из строя!

Я вздрогнул. Хищник, конечно, самоуверенный задира, и хорошая вздрючка только пошла бы ему на пользу, но первым нарываться я бы не стал. Он шагнул ко мне покорно и решительно, как надрессированный зверь, громко стукнув подошвами сапог об асфальт.

 — Снять шлемы и оружие. — Приказал центурион. Мы без лишних вопросов исполнили, и кожа на голове почувствовала прохладу. — Давненько я не видел хорошего мордобоя. Любые приёмы, любые удары, но только не использовать яд, не плеваться кислотой и не ломать кости. Вы мне целые нужны. Более-менее целые...

Я растерялся, несмотря на желание указать Хищнику его место. Может, он и гордец, но избивать его вот так, по чужому велению... Однако приказ есть приказ, а Первый Догмат есть Первый Догмат, и я начал, хоть и неуверенно, своё наступление.

Неуверенность стоила мне зубов — Хищник без труда увернулся и встретил лбом в носовую пластину, а затем добавил кулаком в челюсть. Кровь хлынула из ноздрей и между губ; от удара я проглотил несколько боковых зубов, но не растерялся и поскорее контратаковал, отработав по черепу противника боксёрскую комбинацию.

 — Что это за удары, Двадцать Пятый? — крикнул Раш-Фор. — Бей сильнее! Чего вы жамкаетесь, как две пьяные школьницы-лесбиянки?!

Сравнение показалось очень обидным, и мы стали активнее обмениваться хуками, джебами, ударами ногами, хвостами, суставами и их всевозможными сочетаниями, пока мне не удалось захватить руку Хищника. К этому моменту лица наши разбиты так, что под вытекающей из ран кровью не видно настоящего окраса кожи. Но от захвата Хищник сумел освободиться и отмахнулся рукой, растопырив когти. Отмахнулся прямо по моему лицу. Наверное, просто хотел отогнать, но... Получилось так, как получилось. Веки слиплись от ударившей в глаза крови, я перестал видеть и поскорее стал вытираться, но Хищник не дал времени и, разогнавшись, сбил с ног, оседлал мой торс и стал молотить руками в бронеперчатках по голове. Боли хоть и нет, но мельтешащие перед лицом кулаки сбивают с толку, я даже сопротивляться не могу.

 — Хватит! — сквозь кровавую пелену мне удалось заметить Раш-Фора, подскочившего к Хищнику сзади и ударившего его по спине палкой. — Я не приказывал убивать! С него достаточно, он и так теперь слишком красивый. Вы всё видели, уважаемые. Двадцать Пятый — хороший солдат. Он быстро собирает вещи, легко справляется с пробежкой и всякими поручениями... А Двадцать Первый — некрианский солдат. В чём разница, спросите вы? Американский солдат может сдаться в плен, потому что уверен — свои его не бросят и пришлют за ним хоть авианосец. Русский солдат не сдаётся в плен, потому что он в этом не уверен. Русские ведь солдат на маршалов не обменивают, это ещё товарищ Сталин сказал. А некрианский солдат не сдаётся в плен, потому что... нет, не только потому, что это противно Дараш, и трусы после смерти будут вечно мёрзнуть в Бездне. Тут всё дело в некрианской биологии — про Пириху, думаю, все знают. Так вот, некрианская армия учит правильно ею пользоваться. Учит драться, пока жизнь не оставит твоё жалкое истерзанное тело. Учит драться, как дерутся... не знаю... гладиаторы, разве что... как зверь дерётся за последний кусок пищи или последнюю самку... Сюда приходятмальки, а возвращаются мужчины, способные до самой могилы защищать свой дом. Хороших солдат много и среди наших врагов. Некрианские солдаты есть только у нас.

Хищник победно поднялся, наступив на мою грудь, но Раш-Фор отогнал триумфатора и сделал знак в ту сторону, откуда однополчане наблюдали за моим избиением. Подошли двое, взяли под руки, волоча по асфальту, как тяжёлый мешок. Приоткрыв глаза, распухшие от ударов, я увидел зелёную лужицу там, где была моя голова. Долго же Хищник дробил мой череп! Я в те секунды потерял счёт времени.

И вдруг подлинное желание проснулось во мне. Убивать. Делать то, ради чего вылупился.А ну, кто там настоящий некрианский солдат?! Желание, точно снайпер, нашло свою цель. Уверенный в абсолютности своей победы Хищник уже удалялся спиной ко мне, когда я, раскидав пришедших мне на помощь, бросился на него, опустившись на четвереньки и двумя скачками преодолев разделяющие нас таны. Защититься Хищник не успел, только глянул искоса. Окликнув его, я бросился вперёд, стараясь достать когтями до лица, он перекинул меня через себя, заставив спиной расколоть асфальт, снова попробовал сесть верхом, но теперь его встретил мой сапог, прямо в горло. Захлебнувшись спёртым воздухом, покачивающийся Хищник отступил, и вот тогда никто не смог удержать меня. Я крошил кости его лица кулаками, затем коленом в бронированной раковине, нагнув торс ненавистного противника к самой земле. Он уже был без сознания и размяк в моих руках, когда ударили меня, всего один раз, и этого хватило. Не помню, что это было. Похоже, палка Раш-Фора.

Да, это всё-таки была палка. Подтвердил догадку Шаргул, избравший путь медика в контубернии. Он ещё и лечит, а не только командует боевым звеном. Меня перенесли в нашу комнату, и очнулся я только через несколько часов. Не из-за удара по голове, а из-за сильной кровопотери. Удивительно, но чувствую себя неплохо.

 — Не расстраивайся. — Шаргул дотронулся до моего наплечника и потянул на себя, помогая подняться с кровати. — Финал был достойным. Проигравшим тебя никто не считает.

 — Где Хищник?

 — Зачем он тебе?

 — Не бойтесь, касур. Я просто хочу поговорить.

 — Он в лазарете, склеивает морду у хирургов — ты выломал ему челюсть.

 — Всего лишь? Мне-то он порвал всё лицо.

 — Ну... это, конечно, да...

 — И куда смотрел Судья Дрем?

 — Чужой, я прошу тебя как брата-клона: сходи в ванную, помойся, залижи раны и, Перият тебя раздери, успокойся.

 — Добрый доктор Шаргул ничего больше не хочет посоветовать? — поняв, что мстить уже бессмысленно, а злиться на помогающего мне — тем более, я решил отшутиться.