Астронавты. Пленники Сумитры - Рина Грант

– Взятка, – тихо сказал Илья, – это когда ты даешь человеку деньги за то, чтобы он тебе помог. Покупаешь его доброту, так сказать.

– Понял, – неуверенно сказал Тимур. Оглядел приемных родителей. – Значит, они хотели, чтобы улетели именно они, а не другие? – он хмыкнул. – Вот дураки.

– Тимур, – нахмурилась Эйла. Посмотрела выжидательно на Илью, но он промолчал.

– А Вильсон ничего не сказал про частный космодром? – нарочито спокойно продолжила она. – На пятидесятом километре? Может быть, хозяин…

Илья нахмурился. Посмотрел на нее.

– Нет, – солгал он. И повторил то, что услышал вчера от Вильсона:

– Хозяин наверняка улетел одним из первых. Благо была такая возможность…

Эйла подняла руку, останавливая его:

– Не улетел. Я проверила базу данных в диспетчерской. Он не запрашивал коридор, – она оперлась локтями на стол, посмотрела ему в лицо: – Хозяин еще на Сумитре. Ты понимаешь?

Илья сидел, не двигаясь, боясь спугнуть надежду.

– И как ты себе это представляешь? – хрипло спросил он. – Придем к нему: пустите нас на корабль, пожалуйста? Он откажет. Такие всегда отказывают. Иначе бы он давно предоставил свой корабль для эвакуации.

Эйла опустила голову, как будто соглашалась: откажет. Тимур положил ложку и, раскрыв рот, слушал их разговор. Илья задумался.

– В любом случае нужно поговорить с Вильсоном… может, он что-то знает. Пойду к нему, – он кивнул. Сразу полегчало: появилась цель.

Снаружи загудело, зажужжал плафон под потолком, и комната медленно слабо осветилась. Илья потянулся к чайнику и нажал кнопку. Чайник зашумел.

– Ну, слава те господи, – сказала Эйла. Поднялась и стала собирать посуду.

Не выдержав повисшей в воздухе паузы, Илья отпихнул стул и встал.

– Так я пошел, – объявил он. – Работы много. Восстанавливать нагнетатели, составить списки оставшихся. На комбинат надо съездить. И, – помолчал он, – прочесать район космодрома. Черные ящики поискать.

Всю ночь он отгонял эту мысль – почему погибли корабли? А сейчас она сама наружу вылезла. Эйла посмотрела хмуро, но ничего не сказала.

Тимур сидел тихо и рассеянно выскребывал пустую уже тарелку.

– А ты чем будешь заниматься? – Эйла осторожно забрала у него ложку. – Школы нет.

Тимур пожал плечами:

– Посмотрю, кто еще остался. Пойдем на стадионе поиграем, – он посмотрел на Илью, и тот кивнул, разрешая.

Эйла замерла:

– Только, ради бога, будьте осторожны. Неизвестно кто по городку теперь бродит. Хоть ты ему скажи! – повернулась она к Илье.

Илья посмотрел на Тимура, потом на жену.

– Взрослый парень, – сказал он ей. – Ты же его знаешь. И не дурак. Он ни во что не впутается, – он посмотрел на маленького насупленного мальчишку, черные глаза горят надеждой на точеном смуглом лице. Живая копия покойного Булата. – Иди. Только – осторожно. И за Купол не вздумайте ходить. А то мало там народу сгинуло.

Тимур загрохотал стулом, вскочил, потянулся за своей сумочкой на полу:

– Да не ходим мы за Купол! Это комбинатовские ходят, а мы, космопортовские, на стадионе собираемся, – торопливо говорил он, но смотрел при этом в сторону. Илья повторил:

– Ты слышал, что тетя Эйла сказала. За Куполом небезопасно. Воздух разрежен, мало кислорода. А стрекуны из леса тут как тут – и косточек потом не найти будет.

Тимур пожал плечами. Эйла повернулась к Илье.

– Не надо им сегодня нигде гулять. Сейчас позвоню Кире и предупрежу их… – она потянулась к телефону.

Тимур подскочил.

– Теть Эйла, не надо! Ничего с нами не случится! Дядь Илья! Скажи ей!

Глаза его наполнились слезами. С надеждой мальчишка смотрел на приемного отца. Но Илья молчал.

– Да ну вас всех! – Тимур топнул ногой. – И сидите тут! Пока вас зараза не возьмет! Трусы вы все! Трусы!

Всхлипывая, Тимур схватил куртку, сумочку и вылетел в коридор. Щелкнул замок, хлопнула входная дверь.

– К ужину чтоб был! – запоздало крикнул Илья вслед. Растерянно посмотрел на жену и развел руками.

Глава 3

Бой-Баба и Живых не отходили от приемника. Но частота молчала. Именно молчала: никаких помех, одна звенящая тишина. Как будто на другом конце нажали кнопку «выкл.» и пошли спать.

Они ждали еще двое суток. Сменяли друг друга у запечатанных капсул консервации, следили воспаленными глазами за показаниями приборов. Больные в стальных капсулах были ни живы ни мертвы, но приборы регистрировали остаточную жизнедеятельность, замеряли почти остановившийся пульс, случайные всплески активности мозга на лентах самописцев.

– Это сны им снятся! – сказал как-то раз Живых. – Про что, интересно?

Бой-Баба пожала плечами. Не до того ей было. В больничке осталось пятеро пациентов, и ясно уже было, что без консервации они долго не протянут. Каждую свободную от дежурства на мостике минуту она проводила в изоляторе, ухаживала, разговаривала, как умела, шутила. А шутила она плохо – как будто лишившись после давнишней аварии человеческого тела, тогда же лишилась вместе с ним и чувства юмора.

Они с Живых сидели на мостике и ждали, чтобы приемник наконец заговорил.

– Наверное, что-то с ним случилось, – устало сказал Живых, пиная носком сапога основание приборной панели. – Или передумал. Решил нас не спасать.

– Или ему рекомендовали нас не спасать, – глухо ответила Бой-Баба.

Живых вопросительно приподнял брови. Она пояснила:

– Никогда не знаешь, кто эти переговоры прослушивает. Люди из Общества Соцразвития в том числе. Им это надо, чтобы свидетели их экспериментов живыми до Земли добрались? Вот, видно, и отговорили энтузиаста.

– Если б только отговорили, – поддакнул Живых. – А то, может, и силу применили.

– Силу – это вряд ли. А вот пообещать могли много чего, – она сердито посмотрела на звездное небо за метровой толщины стеклом. – Это ж каким энтузиастом надо быть, чтоб против их денег устоять.

Живых вздохнул:

– Ну, помечтали, и хватит. – Он поднялся. – Остается план Б. Летим к Киаку, не светимся, остаемся вне поля видимости Сумитры. Там сядем и посмотрим. – Бросил озабоченный взгляд на Бой-Бабу. – Как они, дотянут?

– Да уж придется дотянуть, – сердито сказала она. Поднялась, решительно пересекла мостик. Поблескивая стальными шарнирами суставов и морщась от боли, протянула руку к приемнику.

– Не вырубай, – успел сказать Живых.

– А пошел он, – отозвалась она. – Трое суток ждем. Только зря душу вынимает жестянка эта.

Резким, решительным движением она впечатала стальной палец в сенсор. Экран приемника вспыхнул и начал гаснуть, и в это угасающее свечение вдруг ворвались слова – искаженный передатчиком баритон космолетчика с «Вагабонда».

– Включай! – взвыл Живых, но она уже и сама давила на сенсор, ругая приемник за то, что долго загружается.

Через минуту они уже разговаривали. Все в порядке, бодро сказал голос космолетчика, пришлось временно сместиться с курса по непредвиденным обстоятельствам. По каким обстоятельствам, однако, он не уточнил и перешел к инструкциям: координаты, курс, траектория, подготовка к стыковке.

К стыковке! Внутри у Бой-Бабы все пело. Наверняка на этом «Вагабонде» есть установки консервации. Ей хотелось побежать в медблок и сообщить больным радостную весть, а Живых оставить обговаривать с ним детали. Но космолетчик продолжал расписывать подготовку к скорой встрече, и Бой-Бабе не хотелось уходить. Хотелось слушать и слушать.

– Состыкуемся, вы ко мне перейдете. Больных ваших ко мне положим. Мой медик их осмотрит. Первую помощь окажет, если надо. У нас медблок по последнему слову техники, – помедлив, добавил голос.

Голова у нее закружилась от радости. Все-таки есть на свете справедливость. Ну не могли они погибнуть, они ведь спасали людей, не ради своих шкур старались. А голос незнакомого космолетчика в динамике поддакивал ее мыслям:

– Вам сейчас главное – поскорей до большой земли добраться. А раз уж мы время потеряли – а у меня, знаете, график, – то мы вот как сделаем, – было слышно, как тот перед микрофоном облизал губы. – Пойдем коротким путем. Мимо Бокса-бэ, как вам это? Оно и быстрее, и безопасней. Там все-таки обжитой квадрат, просчитанный, пойдем по картам, а не тыком.

Бой-Баба прислушалась сквозь радостный стук собственного сердца. На другом конце линии дышали тяжело, всхрипами. Что-то ей в этом дыхании не нравилось… но она одернула себя. Человек ради них готов отклониться от курса, а это только астронавт способен оценить. Значит, действительно хочет помочь. Или… на что еще он надеется?

– Только нам вас отблагодарить нечем, – быстро сказала она, проверяя промелькнувшее подозрение. – У нас все фонды выработаны. Даже заправиться не на что.

Космолетчик на другом конце линии хохотнул обиженно.

– Ну вы, братцы… не все ж деньгами мерить…

Живых вздохнул облегченно, показал ей большой палец. Она слабо улыбнулась в ответ.