Век магии и пара. Книга 4. Лейтенант - Рамис

вспоминали свои боевые подвиги, о которых я слышал уже раз сто за время нашей совместной службы, но деваться было некуда: на трое суток я оказался заперт с парнями в одном вагоне, так что приходилось слушать в сто первый раз.

Пейзаж за окном постепенно менялся: равнины уступали место гористой местности. Дожди прекратились, и теперь солнце нещадно пекло землю своими лучами. Все окна в вагоне были открыты, но это почти не спасало от духоты. Мои сюртук и жилетка висели на крючке. На такой жаре хотелось надеть шорты и футболку, но подобная одежда тут ещё не вошла в моду, и джентльмену в общественных местах полагалось вариться в костюме тройке. Мои сослуживцы поступили умнее: они ехали в военной форме, которая была легче «гражданки» и лучше подходила для жаркого климата.

На том же крючке вместе с одеждой висела кобура, в которой лежал мой трофейный револьвер. У каждого из нас при себе имелось по револьверу. Ношение огнестрела в Александрии было свободным, и довольно много мужчин, и даже некоторые женщины предпочитали иметь при себе средство самообороны.

Отнятый у графа карабин лежал в разобранном состоянии в бауле на багажной полке. Карабин этот я вёз в качестве подарка. Мне показалось, что им должен владеть более умелый стрелок, чем я.

За ужином мы немного выпили, и Максим начал вдруг интересоваться моей жизнью. За три месяца службы нечасто выдавалось время поболтать по душам, а когда выдавалось, я предпочитал либо молчать, либо обходить стороной вопросы, касающиеся моего прошлого.

– Послушай, лейтенант, – сказал Максим. – А чего это ты никогда не рассказываешь о себе? Всё молчишь, да молчишь. Может, поведаешь что-нибудь сослуживцам, а?

– Ну как же, – возразил я, – я много рассказывал.

– Ну да, ну да. Якобы, тебя полиция преследовала за твои способности.

– И что тебя смущает? – спросил я. – Ты не веришь, что меня полиция пыталась поймать?

– Отчего же? Очень даже верю. Вот только скрываешь ты что-то. По глазам вижу, скрываешь. Чем прежде занимался? И что-то мне подсказывает, что человека с такой силой, как у тебя, царь-батюшка с распростёртыми объятиями принял бы, да на службу пристроил. Разве нет?

– Сложнее всё, – ответил я. – Власти, кроме стихийников, никого не признают. Да и потом: думаешь, мне охота на этих царей ишачить? Нет, мне тут, например, куда больше нравится. Хоть вы и воюете постоянно, но зато – никаких бояр.

– Эт точно, – согласился Кузьма. – В жопу бояр. Житухи от них нет.

– А тебя кто-нибудь дома ждёт? – спросил Ахмед. – Семья есть?

– Семьи пока нет. Девушка ждёт, – ответил я.

– Ого! А он ещё молчит! – воскликнул Кузьма. – Фото есть? А ну показывай.

– Нету, – развёл я руками. – Не было возможности сфоткать.

– Ну что ж ты так? – укоризненно покачал головой Максим.

Про то, что меня ждёт не одна, а две девушки, я сообщать не стал – обзавидуются. Впрочем, наши отношения с Катрин до сих пор оставались неопределёнными. По приезде в Александрию нам даже ни разу поговорить не удалось наедине. Таня меня к ней ужасно ревновала, и я не знал, что делать.

А спустя неделю после того, как мы обосновались на новом месте, я уехал на фронт, и проблема на некоторое время утратила свою актуальность. Таня всячески отговаривала меня, но я был непреклонен: требовались деньги, и я решил заработать тем, что умею. К тому же солдатам, владеющим чарами, полагалась существенная надбавка, так что я даже раздумывать не стал, когда узнал о такой возможности.

Поняв, что переубедить меня не получится, Таня стала напрашиваться со мной на фронт, да и Катрин тоже выразила решимость ехать воевать. Но на это я не согласился. Убедил Таню устроиться на работу в местную больницу: в провинции как раз не хватало врачей. А Катрин должна была охранять дом и Таню.

С Лизой мы разминулись ещё в первый день, как прилетели в Александрию. Наш дирижабль приземлился в Саус-Энфилде. Там боярская дочь и осталась, решив попытать счастье в городе и построить карьеру в какой-нибудь крупной фирме. Переводчики тут были востребованы, и Лиза со своим знанием иностранных языков считала, что имеет все шансы на успех.

Меня же поселили в Спрингстоне. Неподалёку находилась фазенда, принадлежащая отставному русскому полковнику Добронравову – дворянину, бежавшему из страны почти по той же причине что и я, а нынче состоящему в «Союзе сильных».

Городок мне понравился: спокойное тихое место вдали от суеты и шума больших населённых пунктов. К тому же, если на мой след захотят выйти боярские роды или убийцы из «светлейшей дружины», им придётся потрудиться, чтобы меня найти.

– А мы с Максом – одинокие волки, – сказал Кузьма. – Но тоже вот думаю, пора остепеняться. Что считаешь, Макс? Семья там, детишки? А? У меня есть одна мадмуазель на примете. Вот честно: хотел жениться. Да война началась.

– Ага, а она тебя ждёт, можно подумать, – скептически поморщился Максим. – Небось, другого нашла, пока ты шлялся невесть где. Не, брат, ну их к чертям. Чтоб меня снова баба захомутала? Не бывать такому. Одного раза хватило по молодости. Всё! Теперь я – свободный человек, свободным и подохну. Но ты-то ещё молодой, тебе не понять.

– Воевать, что ли, собрался всю жизнь? – спросил я.

– А куда деваться? – ответил Максим. – Я ничего в жизни не видел, кроме этой бесовской машины. А на заводах копейки платят.

–