Хранитель понятий - Игорь Чубаха

Невольно пробежав постороннее: «ВИОЛА. Антимонопольный комитет СПб запросил у компании, представляющей на петербургском рынке продукцию „Виола“, документы, подтверждающие, что „Маслице „Виола“ по своему составу входит в продуктовую группу пищевых масел, а не является суррогатом...“, палец курьера пополз далее вниз по странице.

И вот еще одна горькая неприятность: «ВИРШЕВСКИЙ НЕФТЕПЕРЕРАБАТЫВАЮЩИЙ КОМБИНАТ. ЗАО. Компания „Густав“ подала иск в Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области с просьбой признать недействительными результаты решения учредительного собрания акционеров от такого-то такого-то о переуступке учредительных долей... источник Игорь Васипов».

А это вообще полное пиковое западло. Кто-то норовит отныкать принадлежащий Сергею Шрамову нефтекомбинат. Круто лютые враги взялись за Сергея Шрамова.

В обоих занозных случаях – про фонд и нефть – в подписях фигурировало имя «Игорь». Фамилия высасывалась из пальца и роли не играла, имя же «Игорь» значило, что информация напрямую вычерпнута из рабочих файлов соответствующих структур. Про фонд – из компьтерной сети Регистрационной палаты. Про нефть – из Арбитражного суда. Такая вот, блин, жуткая конспирация. А по верхняку это значило, что вотчину, куда входили и «Венком», и «Виршевский» и еще немало фирм, заштормило девятым валом. На вотчину начато наступление по всем фронтам.

Паче того, в сей же момент по уютному кабинету поплыл зудящий звук вроде комариного писка. Это охранник на дверях первого этажа успел подать сигнал тревоги. Курьеру Толику этот сигнал был по барабану. Но очень конкретно касался Сергея Шрамова, на собственной поляне закосившего под неприметную шестерку Толика.

И хотя у Сереги оставалось очень времени в обрез, он еще дорыл сводку до буквы «Г». Увы, информагентство «Горячий факт» в ближайших обидных планах силовых структур не мытарилось. То есть или наезд происходил не планово,[1] или не силовики, а урки сейчас, подвинув секьюрити, штурмовали входную броню. Крепко лютые враги взялись за Сергея Шрамова.

Одной рукой врубив тут же услужливо очнувшийся похожий на батарею центрального отопления «крокодил»[2], Шрам стопкой закормил в механическую пасть крамольные бумаги и ринулся долой. Как бумаги превращаются в мутную лапшу, любоваться времени уже не было.

По не менее древним, чем Ветхий Завет, закидонам конспирации главное в любом лежбище – сколько оно имеет выходов. Взяв в руки ноги, Шрам понесся туда, где именно на такой аварийный случай была замайстрячена шухерная дыра.

От курьерской комнаты и далее все остальное правое крыло застыло под гнетом начатого и спецом не завершенного ремонта. И здесь, в конце неосвещенного коридора серела дверь лифтовой шахты. Лифт не работал целый миллениум, но дверь открывалась без проблем, а вниз по шахте неизвестный умелец впендюрил скобы. И еще здесь, для совсем уж особо одаренных, как бы невзначай в потолок, а точнее – в пожарный люк – упиралась железная лесенка.

По паучьи проворно перещупав горизонтально приваренные арматурины, Сергей с натугой откинул люк и поднял облако густой серой пыли уже на чердаке. А через кривое окошко, чихая, выкатился на громыхающую крышу.

Подошвы, смакуя риск, скользили по мокрому бурому кровельному железу. Снег пополам с дождем пригоршнями хлестал по роже. Студеный ветер ввинчивался под скромненький невзрачный пиджачок, осатанело трепал галстук-дешевку.

А в это злободневное время внизу, с противоположной стороны здания ко входу в чахлый магазин «Стекло, фарфор, фаянс» подколесил темно-зеленый фургон с красивой надписью на борту «Ленинградский фарфоровый завод». Надежно загородив дверь магазинчика, газон остановился. Из сухого нутра фургона в лужи спрыгнули три мужичка, куртки с капюшонами на бровях, и направились прямиком за дверь. Последний притормозил на входе и нагло развернул табличку стороной «Закрыто» наружу.

Двое опередивших клиентов в этот торжественный момент заряжали скучающему продавцу в харю из баллончиков в две струи паралитик. Замешкавшийся на входе обогнал двоих и скрылся во внутренних помещениях, сжимая в руке уже не балончик а полновесный ТТ. Круто лютые враги взялись за Сергея Шрамова.

Двое громил-коллег тоже не остались в торговом зале. Подобрав отключившегося продавца за руки и ноги, они поволокли тело головой вперед за первым. А из фургона в лужи уже выпрыгивала следующая пара специалистов. Эти по очереди стали вносить в магазинчик нелепые вещи: приземистый журнальный столик, и оставили его строго по центру; дачное кресло качалку, и придвинули его к столику. Поднос с непочатым пузырем виски «Белая кобыла» и ведерком льда – один отлучился и выбрал на витрине комплект художественных стаканов. И поднос с в натуре живым дремлющим ангорским котом (пришлось прикрывать зонтом, хотя коту, кажется, все было пофиг).

Оба подноса были водружены на журнальный столик, а лакеи в капюшонах на бровях, изготовив из-за пазух стволы с загодя навернутыми глушаками, заняли позиции по углам торгового зала. И слились с заполненными тарелками, фужерами и статуэтками полками настолько, что сквозь витрину стали неразличимы из салона припарковавшегося на противоположной стороне улицы просторного девятьсот шестидесятого вольвешника.

Комфортно раскинувший грабельки на заднем сидении вольвешника и будто медитирующий сухонький старичок никак себя на это не проявил. Зато из стопорнувшей чуть впереди «мазды» выкарабкался атлет, распял над теменем зонт и галантно подчапал к вольвешнику с нескрываемым намерением спасти старичка от непогоды, когда тот соизволит прошлепать по лужам в магазинчик.

Сцена была подготовлена в лучших традициях Вензеля. Этот старых хрыч очень любил вот так шугануть нужную личность и далее дожидаться ее в засаде. Причем Вензель появится на сцене только тогда, когда ошалевшая личность зависнет под прицелами. А Вензель усядется в кресло-качалку, прихлебнет виски, приголубит кота и начнет вить веревки из личности. В данном конкретном случае из Шрама. Потому как проведал Вензель, что шахта лифта контачит со складом магазина «Стекло, фарфор, фаянс», а сам магазин неприметно принадлежит одному из Шрамовых людей.

Атлет уже потянулся к дверце «Вольво», уже открыл...

Но вдруг (и откуда только возник?) в противоположную дверцу ввалился Сергей Шрамов. Одновременно, в единый миг, на одном дыхании защелкнул стопор дверцы со своей стороны и захлопнул и защелкнул дверцу со стороны старичка. При этом чуть не придушив дряхленького навалившейся массой. И хрипло посоветовал заерзавшему водиле:

– Не рыпаться! Ну?!

Шоферюга медленно и осторожно повернул челюсть в исходное. А снаружи, отринув зонт, бесновался и беспонтово дергал за ручки промокающий атлет.

– Не рыпайся, – согласился с рекомендацией шоферу старикашка.

– Поезжай вперед. Ну?! – велел Шрам, и запустив в щель меж креслами пятерню, вернул ее вооруженную трофейной «Беретой».

Тут уж и пляшущий снаружи атлет присмирел.

– Слышал, что этот мальчик говорит? Слушайся его. Пока, – нажал на последнее слово старичок.

Вольвешник плавно тронулся с места.

– Прикажи, чтоб «Мазда» на хвосте не висла, – потребовал Шрам.

Старик вроде проснулся. Он даже весело хихикнул. Достал мобилу. Набрал номер и повелел:

– За мной не волочиться, ждать у магазина.

После этого Шрам вынул из желтой ладошки старичка мобилу и, выронив на пол, хрустнул ее каблуком:

– Ну, здравствуй, Вензель, – наконец соблюл приличия Шрам, – Скажи-ка перво-наперво, кто меня сдал?

– Ой, Сереженька, я просто слишком умный. Взял, да выследил, – типа покаялся сморчок-старичок. И тут же повел базар, будто собрался помирать и спешит выговориться, – Выходит, колобок, ты от бабушки ушел, ты от мишек косолапых, ты от зайчиков слинял и к дедушке же вернулся. – Вензель не выглядел испуганным.

Могло показаться, что каждый день в его машину заскакивают Шрамы, отнимают у шоферов «беретты» и замуровываются изнутри. То ли дедуган не верил, что Шрам посмеет обижать старенького авторитетного вора без решения сходняка, лишь по собственной злобе и загнанности. То ли клетки страха отмерли в Вензелевских мощах вместе с прочими, безвозвратно захиревшими от старости клетками.

И уж конечно, старикашка попытается вывернуть терку так, чтобы он спрашивал, а Шрам отбрыкивался, еще бы лучше – горячо оправдывался, прикладывая цапки к грудине и сиюминутно клятвенно божась.

– Хрен ли мне не вернуться, когда дедушка так заскучал? Аж весь зоопарк дедушка сгоношил. – Шрам спрятал «беретту» в карман чахлого мышиного пиджачка. Показал что при волыне и довольно. Если водила рыпнется, его и руками уделать легко. А случись надобность вытащить пушку, Сергей успеет завсегда раньше своих брателлов по автомобилю.