Изгнанница. Клятва рыцаря - Рикарда Джордан

Выйти замуж за мальчишку… это звучало скорее как беспощадный приговор.

Перегрин кивнул, не поднимая глаз на дочь.

– Ты ведь была воспитана при «дворе любви».

Он не стал продолжать, и Герлин едва сдержала резкий ответ. Ее отец и Соломон из Кронаха, чью мудрость вряд ли можно было поставить под сомнение, были правы. Дитриху не нужна была запуганная, неумелая девчушка, которая, возможно, кровоточила первый или второй раз. Не только жена будет вступать в этот брак нетронутой, Дитриху также придется многому научиться. Несмотря на то что при «дворах любви» все происходило намного благопристойней, чем считалось, для Герлин не осталось тайной, что должно произойти между мужчиной и женщиной, чтобы появился ребенок. Она вздохнула.

– Вы говорите, что юноша хорошо воспитан и приветлив? – тихо спросила она.

Перегрин кивнул.

– Так утверждает господин Соломон. Он не мог нахвалиться своим подопечным. Парень также не по годам смышленый и благоразумный. Пожалуйста, подумай над этим, Герлин! И как можно скорее сообщи мне о своем решении!

Выходя из покоев отца, Герлин натолкнулась на братьев. Они наверняка подслушивали у двери, однако Герлин успела заметить, что отец тщательно закрыл даже отверстие для кошек в двери. В любом случае, они разговаривали не слишком громко, наверняка ничего не было слышно. Рюдигер и Вольфганг не выглядели застигнутыми врасплох, а оживленно что-то обсуждали между собой. Сейчас же они оба кинулись к Герлин.

– Ты ведь не откажешь ему, правда? – спросил Рюдигер. – Даже учитывая, что он… ну, то есть это немного странно, он ведь не намного старше меня. Но ты только подумай, я ведь могу поехать с тобой в качестве оруженосца в крепость Лауэнштайн! Я пройду посвящение в рыцари вместе с этим Дитрихом. И это же будет совсем скоро, Герлин! Я уже жду не дождусь! Ты же не откажешь ему, не так ли? Ты не можешь со мной так поступить!

Герлин из рода Фалькенбергов не отказала. В ту ночь она плакала, пока не заснула в слезах, и попрощалась со всеми романтическими мечтами. Для Герлин не будет ни героя, ни прекрасного рыцаря в сияющих доспехах – однако если над этим поразмыслить, вряд ли она могла рассчитывать на него и без предложения владельца Лауэнштайна.

На самом деле Герлин и ее подругам при «дворе любви» такие рыцари встречались очень редко. Девушки кокетничали с юными героями, иногда, возможно, тайком обменивались поцелуями в розарии госпожи Алиеноры. Однако замуж они выходили за мужчин, которых выбирали для них отцы. Мужчины эти могли быть очень старыми или совсем юными, некрасивыми и даже зловредными, так что Герлин еще повезло. По крайней мере, юный Дитрих, похоже, обладал привлекательной внешностью и добрым нравом. И кто знает, возможно, по мере взросления он действительно превратится в тот светлый образ из мечтаний Герлин и не станет менять свою супругу на молодую красавицу, как поступил король Генрих с госпожой Алиенорой.

Как бы то ни было, Герлин начала готовиться к путешествию, равно как и взволнованный Рюдигер. По меньшей мере, хотя бы его мечты исполнятся. Он пройдет посвящение в рыцари намного раньше, чем ожидал. Герлин надеялась, что оружейный мастер подготовил его для этого должным образом. Вот будет позор, если оруженосцы из Лауэнштайна станут по нескольку раз в день выбивать из седла наследника Фалькенберга!

Герлин сообщила госпоже Алиеноре о предстоящей свадьбе, и, против ожидания, английская королева с обратной почтой отправила сердечное письмо, к которому прилагался ценный подарок. Алиенора Аквитанская дарила ей медальон с миниатюрой внутри – ее портретом и подписью, – обрамленной золотом, на золотой цепочке.

«Изначально я дала указание изготовить это украшение для вашей матери, когда узнала, что она серьезно больна. Мы были близкими подругами, и я надеялась, что напоминание обо мне и мой портрет принесут ей утешение. К сожалению, я не успела отправить медальон до ее смерти. Я была бы рада, если бы теперь вы вместо нее носили это украшение на груди», – писала она.

Герлин обрадовалась и растрогалась и сразу же надела украшение. Ее приданое практически полностью состояло из одних платьев и тканей, которые еще ее мать привезла с собой в Фалькенберг. Сама Герлин почти ничего не приобрела. Правда, вскоре после того, как она дала согласие на брак, прибыл сундук, полный роскошных шелков и парчи из Аль-Андалуса, тончайшего полотна и дамаста, а также расшитых золотыми нитями и усыпанными полудрагоценными камнями поясов с золотыми пряжками. К сундуку прилагалась записка от Соломона из Кронаха. Для него было честью отправить будущей супруге его подопечного Дитриха «несколько скромных образцов тканей», которые привез его брат Яков из дальних стран. Часть их могла пригодиться для пошива свадебного наряда.

Герлин была в восторге от полупрозрачного синего, нежного дамаста и сразу же принялась кроить из него платье, однако скорее не для свадебной церемонии, а для первой встречи с будущим юным супругом.

Перегрина из Фалькенберга тем временем мучили другие заботы. Перед ним стояла проблема, как обеспечить дочери и сыну достойный эскорт, ведь на самом деле крепость располагала лишь несколькими рыцарями.

Фалькенберг находился на краю Верхнего Пфальца, владения были скромными, однако приносили достаточный для жизни доход. Перегрин жил в мире как со своими соседями, так и с пфальцграфом. Тот никогда не требовал от Перегрина подтверждения ленной зависимости. Поэтому владелец крепости не содержал рыцарей больше, чем было необходимо, а странствующих рыцарей Фалькенберг не слишком привлекал, поскольку служба у Перегрина не сулила больших перспектив. Там, где не было войн или междоусобиц, невозможно было получить лен: в таких местах не проводились турниры, в ходе которых можно было привлечь к себе внимание нужных господ.

Так что Перегрин держал при крепости небольшую группу немолодых рыцарей, которые уже давно не надеялись снискать славу. Без земли они не могли заключить достойный брак, но у многих были возлюбленные из служанок или дочерей крестьян, которые взамен на скромные, но постоянные знаки внимания безропотно производили на свет и воспитывали детей в кухнях и подвалах крепости. Было ясно, что вряд ли кто-то из рыцарей желает променять свое надежное место и семью в Фалькенберге на службу в Лауэнштайне. Герлин не слишком обрадовалась заявлению отца.

– Дитя мое, я могу предоставить тебе только двух рыцарей, – с сожалением сообщил он. – Однако я все-таки расстанусь с самым лучшим из них, Леоном из Гингста. Ты ведь знаешь, он был оружейным мастером Рюдигера и желает сопровождать своего подопечного – к тому же у него будет больше возможностей снискать славу и признание. Господин Адальберт также заявил, что поедет с тобой. Он уже не молод, но все же попросил разрешения отправиться в Лауэнштайн. Он привязан к тебе всей душой!

Герлин нахмурилась. До этого момента старый рыцарь никогда не выявлял признаков особого уважения к ней. Она предполагала, что, скорее, его терзают угрызения совести. Господин Адальберт был человеком старым, однако все еще считался рыцарем без страха и упрека. Наверняка он считал неправильным оставаться на содержании у владельца крепости и сейчас ухватился за возможность с честью покинуть Фалькенберг. В Лауэнштайне он обязательно нашел бы случай прислужить Герлин в незначительных вещах. Он мог бы обучать ее сыновей верховой езде и вырезать с ними первые мечи из дерева, выполнять ее личные поручения и сопровождать ее в поездках по владениям или милосердным делам. Дорога к ближайшему монастырю была не настолько опасной, чтобы для поездки нужно было созывать молодых воинов.

В любом случае, Герлин ничего не имела против господина Адальберта. В его преданности она не сомневалась. А вот с господином Леоном дело обстояло иначе. До этого момента Герлин скрывала свою неприязнь к оружейному мастеру Рюдигера. Поскольку ее брат больше в нем не нуждался, она решила не обращать внимание отца на его недостатки. Она втайне надеялась, что, когда его услуги уже будут не нужны, рыцарь сам подыщет себе занятие в другом месте. И ей совсем не нравилось то, что он намерен служить при ее дворе, прикрываясь ее именем.

– Отец, вы хотите сказать, что я вполне могу положиться на вассальскую преданность господина Леона? – осторожно спросила она.

Перегрин пожал плечами.

– Разве у тебя есть причины в этом сомневаться, дитя мое? – поинтересовался он. – Разумеется, господин Леон не относится к тем, кого королева Алиенора назвала бы «гордостью рыцарского сословия». Насколько я знаю, он ни на лютне играть не умеет, ни ноту верно пропеть не может. Однако он умелый воин – успел отличиться не в одном турнире до того, как прибыл к нам.

Герлин хотела было возразить, что ей безразлично искусство пения Леона. Ее больше беспокоило то, что рыцарь не умел ни писать, ни читать и свысока смотрел на тех, кто этими умениями обладал. Вдовам и сиротам, священникам и монахиням не следовало особо рассчитывать на его защиту – Леону из Гингста внушали уважение только люди грубой силы. Будет ли он преданно служить такому юному господину, как Дитрих? Юноше, чьим ближайшим советником был еврей и, возможно, вскоре станет более зрелая супруга?