Наука Плоского Мира III: Часы Дарвина - Терри Пратчетт

Через несколько десятилетий ее наверняка вытеснит какая-нибудь новая теория. Есть немало признаков, которые говорят о том, что на передовой физической науки дела обстоят не так уж гладко. Когда специалисты по космологии вынуждены постулировать существование необычной «темной материи», чтобы объяснить, почему галактики не подчиняются известным нам законам тяготения, и выдумывать еще более странную «темную энергию», чтобы объяснить, почему галактики удаляются друг от друга с возрастающей скоростью, причем независимые факты, подтверждающие существование этих «темных сил» практически отсутствуют, грядущую смену парадигмы можно практически почуять в воздухе.

Как правило, наука развивается постепенно, но иногда в ней происходит резкий скачок. Теория Ньютона стала одним из величайших научных прорывов — это был не просто ливень, потревоживший водную гладь, а настоящая интеллектуальная буря, высвободившая бушующий поток. Книга «Часы Дарвина» посвящена другой интеллектуальной буре — теории эволюции. В биологии Дарвин сыграл ту же роль, что и Ньютон в физике, хотя и совершенно иным образом. Ньютон вывел математические уравнения, с помощью которых физики могли выполнять расчеты и проверять их с высокой точностью; его теория носила количественный характер. Идея Дарвина находит выражение не в уравнениях, а в словах и описывает не числа, а качественный процесс. Но несмотря на это, по своему влиянию она не уступает теории Ньютона, а возможно, даже ее превосходит. Поток Дарвина продолжает бушевать и в наши дни.

Итак, эволюция — это теория, одна из самых влиятельных, масштабных и важных теорий, когда-либо созданных человеком. В этой связи следует отметить, что слово «теория» часто употребляется в несколько ином значении — «идея, предложенная для проверки на практике». Строго говоря, в данном случае следовало бы использовать слово «гипотеза», но это слово звучит слишком заумно и педантично, поэтому большинство людей стараются его избегать. В том числе и ученые, которым стоило бы проявить большую осторожность. «У меня есть теория», — говорят они. Нет, у вас есть гипотеза. Потребуются годы, а может быть, и столетия напряженных испытаний, прежде чем она станет теорией.

Когда-то и теория эволюции была гипотезой. Теперь же это настоящая теория. Критики цепляются за это слово, забывая о двойственности его значения. «Всего лишь теория», — говорят они с пренебрежением. Однако настоящая теория прошла столько жестких испытаний, что мы не можем просто взять и закрыть на нее глаза. В этом отношении у нас намного больше причин, чтобы воспринимать всерьез именно теорию эволюции, а не альтернативные подходы к объяснению жизни, основанные, скажем, на религиозной вере, поскольку опровержение не входит в число первоочередных задач религии. С этой точки зрения теории представляют собой наиболее доказанные и заслуживающие доверия фрагменты научного знания. В общем и целом, по своей достоверности они намного опережают любые другие творения человеческого разума. Так что упомянутый пренебрежительный лозунг на самом деле должен звучать как «всего лишь гипотеза».

Подобная позиция была оправдана, когда теория эволюции только начинала свое становление, но в наши дни это всего лишь проявление невежества. Если что-то и можно считать фактом, так это эволюцию. Пусть даже в основе наших выводов лежат, главным образом, подсказки, найденные в отложениях горных пород, или более поздние сравнения ДНК различных организмов, а вовсе не прямые наблюдения, полученные невооруженным глазом в реальном времени, для вывода логических следствий из фактов совсем не обязательно располагать показаниями свидетелей. А количество этих фактов (например, окаменелостей или ДНК) превосходит всякие границы. Доказательства эволюции настолько надежны, что без нее наша планета выглядит совершенно бессмысленной. Живые существа способны изменяться и изменяются с течением времени. Анализ окаменелых останков показывает, что в течение длительных промежутков времени они менялись довольно существенно — вплоть до образования совершенно новых видов. Сегодня мы можем наблюдать более мелкие изменения, происходящие в течение года или — в случае бактерий — всего лишь нескольких дней.

Эволюция — это реальность.

Спорным, в особенности среди ученых, остается вопрос о том, как именно происходит эволюция. Научные теории тоже эволюционируют и адаптируются, стараясь соответствовать новым результатам наблюдений, новым открытиям и новым интерпретациям старых открытий. Теории не высечены в камне. Сильнейшая сторона науки состоит в том, что ученые — при наличии достаточно веских оснований — способны поменять свое мнение. Есть, конечно, и исключения, потому что ученые — тоже люди и совершают те же ошибки, что и все мы, однако настоящих ученых все-таки достаточно много, чтобы наука продолжала двигаться вперед.

Даже в наши дни можно встретить упрямцев, не признающих эволюцию как свершившийся факт — несмотря на поднятую ими шумиху, таких людей меньшинство, однако это меньшинство обладает заметным весом. В основном это американцы — в силу того, что особенности американской истории (в сочетании с довольно своеобразным налоговым законодательством) превратили эволюцию в серьезную проблему американского образования. В США битва между сторонниками и противниками теории Дарвина — это не только вопрос интеллектуального превосходства. В ней замешаны деньги и право влиять на умы и сердца следующего поколения. Внешне она выглядит как противостояние на почве науки и религии, однако в ее основе лежит политика. В 1920-х годах четыре американских штата (Арканзас, Миссисипи, Оклахома и Теннесси) признали незаконным преподавание эволюции в государственных средних школах. Этот закон оставался в силе почти пятьдесят лет, и был окончательно отменен постановлением Верховного Суда в 1968 году. Тем не менее, сторонники «креационистской науки» продолжали искать в этом постановлении лазейки и даже возможности для его отмены. В большинстве случаев их попытки не увенчались успехом — в частности, из-за того, что «креационисткая наука» — это вовсе не наука; она не отличается строгостью мышления, не удовлетворяет объективным критериям, а ее некоторые из ее выводов звучат просто глупо.

Можно верить в то, что Бог сотворил Землю, и никто не докажет обратного. В этом смысле подобная вера оправдана. Ученым может показаться, что такое «объяснение» не сильно помогает нашему пониманию чего бы то ни было, но это уже их проблемы; чтобы мы ни говорили, все действительно могло случиться именно так. Однако следовать библейской хронологии, составленной англо-ирландским прелатом Джеймсом Ашшером, и верить в то, что Земля была сотворена в 4004 г. до н. э. просто неразумно — крайне убедительные доказательства говорят в пользу того, что возраст нашей планеты составляет не 6000 лет, а 4,5 миллиарда, что намного больше. Либо Бог намеренно пытается ввести нас в заблуждение (что вполне возможно, но плохо соотносится с большинством религиозных проповедей и вполне может сойти за ересь), либо мы живем на очень старой каменной глыбе. Предположительно 50 % американцев верят в то, что Земля была создана менее 10 000 лет тому назад — если эта статистика соответствует действительности, то самая дорогая в мире образовательная система показывает себя с довольно печальной стороны.

Америка снова и снова вовлекается в битву, которая в Европе закончилась еще столетие назад. Европейцы пришли к компромиссу: реальность эволюции была признана Папой Пием XII в энциклике 1950 г., хотя это событие еще не означало полной победы науки[14]. В 1981 г. Его преемник, Иоанн Павел II осторожно заметил, что «Писание, не желает учить нас тому, как были сотворены небеса — оно учит нас тому, как на них взойти». Наука отстояла свою честь в том смысле, что теория эволюции получила всеобщее признание, а верующие — возможность воспринимать эволюцию как проявление божественной воли, создавшей живых существ. Это решение, как полагал и сам Дарвин, оказалось весьма удачным, поскольку все оставались довольными и прекращали спорить. Но креационисты, по-видимому, так и не поняли, что ограничивая свое религиозные убеждения верой в 6000-летнюю планету, они не делают себе чести и сами себя загоняют в безвыходное положение.

Книга «Часы Дарвина» посвящена викторианскому обществу, которое никогда не существовало — точнее, оно перестало существовать после того, как в историю вмешались волшебники. Это не то общество, которое до сих пор пытаются создать креационисты — оно было бы куда более «фундаменталистским» и полным самодовольных людей, указывающих другим, как нужно себя вести, и подавляющих любые проявления подлинного творчества. Настоящая викторианская эпоха была парадоксом: несмотря на то, что викторианское общество отличалось довольно мощной и вместе с тем гибкой религиозной базой, где существование Бога принималось на веру, оно положило начало целой серии интеллектуальных революций, которые практически непосредственно привели к современному западному обществу, отделенному от церкви. Заметьте, что даже в США отделение государства от церкви закреплено в государственной конституции. (Как это ни странно, но в Соединенном Королевстве, которое на практике является одним из самых светских государств — если не считать крещения, бракосочетания и похорон, его жители практически не посещают церковь — есть государственная религия и монарх, который, как утверждается, назначается самим Богом. В отличие от Плоского Мира, Круглый Мир не обязан быть логичным). Так или иначе, настоящие викторианцы были богобоязненными людьми, несмотря на то, что их общество благоволило к вольнодумцам вроде Дарвина с их нестандартным мышлением, что, в свою очередь, имело далеко идущие последствия.