Время прошедшее - Максин МакАртур

День близился к концу. Положив деньги в сейф, я собиралась идти домой. После того как однажды обворовали хижину, приходилось хранить свои скудные сбережения на работе. Тем более что теперь я живу без Грейс.

Офис представлял собой небольшую комнату, которая освещалась лишь дневным светом. Именно поэтому мы почти никогда не занавешивали единственного окна. Потрепанный и выцветший зеленый ковер на полу и три шатких столика всегда были завалены кипами бумаг. Ящики двух больших шкафов для документов наполовину открыты, ибо от избытка содержимого давно уже не закрывались. На одной из стен висел поблекший от времени плакат с улыбающимся Нельсоном Манделой, напротив него на другой стене – отпечатанный из информационной компьютерной сети портрет Марлены Альварес. «Говорите со своими врагами!» – гласила надпись под Манделой, однако Альварес не улыбалась африканцу в ответ.

Мы помогали небольшим этническим и культурным группам, состоявшим в нашей Ассамблее, подавать заявления с просьбами о финансовой и другой помощи в различные благотворительные организации. Наш директор, Абдул Хайдар, часто проводил различные переговоры с местными органами управления. Ассамблея и сама страдала от нехватки денежных средств, однако помощи ждать не приходилось. Я числилась в штате как технический работник, а в обязанности Флоренс By, моей коллеги, входило составление и отправка документов в многочисленные фонды и благотворительные организации. Когда я пришла устраиваться на работу в Ассамблею, то сказала, что ранее состояла в движении «Земля-Юг» в города Вупе. Я знала несколько больших городов того региона и не сомневалась, что в 2023 году территориальные пункты носили те же названия, что и в старом географическом атласе Земли. Чтобы объяснить историю своего появления в Нижнем Сиднее, пришлось вспомнить некоторые из историй, рассказанных когда-то моей прабабушкой, и притвориться одной из соратниц Марлены Альварес, основательницы движения. Эта организация считалась самым известным социальным и политическим институтом, созданным в защиту правосудия на Земле в XXI веке. По крайней мере именно так считалось спустя сотню лет.

Альварес являлась мэром одного из небольших поселений в области Лас Мухерес в 2011-2017 годах. Моя прабабушка, Демора Хаазе, была ее подругой и главой местной полиции. Я выросла в той самой местности и с детства была наслышана о различных историях из жизни Марлены Альварес. Она всегда была моим кумиром, я доподлинно изучила историю ее жизни и любила цитировать различные изречения этой выдающейся женщины. Именно поэтому мне не составило труда сыграть роль, которую я на себя взяла. К тому же я знала наперед все события, которые для людей этого времени станут известными лишь через несколько лет.

Я налила в стакан немного воды из кувшина, стоявшего на столе Флоренс. Бумаги лежали аккуратными стопочками.

Питьевая вода ценилась в трущобах на вес золота. С тех пор как я попала сюда, дождь моросил только четыре раза. Уже больше трех месяцев с неба не упало ни капли. В Нижнем Сиднее о нормальном водопроводе даже и не мечтали. Жидкость, которая поступала по старым, насквозь проржавевшим трубам, была просто опасна для жизни. Водоцистерны приезжали регулярно, но они требовали такую цену, что некоторым не хватало и целой зарплаты, чтобы заплатить за несколько литров. Все это неизбежно вело к страданию несчастного населения, которое оказалось вынуждено использовать грязную воду. Пересиливая страх и отвращение, люди кипятили воду из местных водоемов, где плавали отходы и нечистоты. Это пагубно сказывалось на здоровье, но иного выхода они не видели.

Одним из основных достижений деятельности Ассамблеи стала возможность для всех жителей трущоб бесплатно пользоваться относительно чистой водой. В конечном итоге мы надеялись провести в район канализацию, добиться регулярного вывоза бытового мусора и утилизации старых промышленных отходов, но предстояло еще сильно потрудиться. Долгие годы я провела на закрытой космической станции с собственной автономной окружающей средой, где все отходы жизнедеятельности, кроме некоторой доли отработанного тепла, успешно перерабатывались, циркулировали и далее использовались для других целей. Поэтому мне было трудно привыкнуть к тому, что общество, в которое я попала, считало вполне нормальным использование двигателей, работавших на ископаемом угле, и разрешало производство неразлагающегося пластика. Еще труднее оказалось поверить, что половина города XXI века могла пользоваться самыми современными технологиями, в то время как другая его часть прозябала в невыразимой нищете и отсталости.

Я чувствовала себя слишком усталой, чтобы продолжить сейчас сборку телескопа. Тело вспотело от долгой ходьбы. В помещении стояла невыносимая духота. Раздвинув пыльные шторы, я распахнула окно. В лицо ударил горячий сухой ветер, однако я почувствовала облегчение: в комнате появился свежий воздух.

Снова и снова я заставляла себя обдумывать предстоящую встречу с инвиди. Надо изучить другие возможные средства связи, ибо не исключено, что, несмотря на все мои старания, найти лазер так и не удастся. А ведь по моим прогнозам первые корабли инвиди прибудут на Землю уже менее чем через три недели!

Я застонала от усталости и включила маленький автоматический глобус, свисавший с потолочной балки. Затем, положив деньги в находившийся за одним из шкафов сейф, вынула из коробки телескоп и села на пол.

Усаживаясь поудобнее, я почувствовала, как что-то слегка хрустнуло в левом колене. Физическое состояние моего организма никогда не вызывало у меня опасений и не доставляло хлопот. Лишь попав на столетие назад, да еще в такие жуткие условия, я вдруг узнала, что же такое болезни. Практически ни разу за последние месяцы с момента моего внезапного прибытия на Землю я не чувствовала себя абсолютно здоровой. Каждое новое неприятное ощущение в теле вызывало страх перед очередным неизвестным недугом. Я отлично знала свое тело и его возможности: по крайней мере с такой мыслью я прожила свои тридцать семь лет. А теперь физическая оболочка будто отделилась от ментальной и отныне жила самостоятельной жизнью. Тело превратилось в хитрый механизм, который мог подвести в самый неподходящий момент. Внутренние загадочные и непонятные процессы приводили меня просто в ужас, ибо я не могла противостоять атакам бесчисленных вирусов и бактерий. Собственный организм стал чужой, хрупкой, бесконтрольной машиной.

Я поймала себя на мысли, что в последнее время все больше вспоминаю слова Грейс. Она неустанно предостерегала меня проявлять бдительность и осторожность, избегать опасных мест и воздерживаться от прогулок в темное время суток. Все чаще в сердце тонкой змейкой заползал страх того, что разрушения необратимы и мое тело настолько хрупко, что малейшее неосторожное движение может повредить его. Да, кажется, у меня начинается самая настоящая фобия. Я осознавала, что, может, все не так уж и страшно, как я думаю, но тем не менее довольно серьезно. Медикаменты, которые я принимала на Иокасте для защиты организма от всех внешних и внутренних вредных воздействий, появятся на Земле лишь спустя несколько десятилетий после прибытия инвиди. Приходилось с ужасом наблюдать за тем, что со мной происходит… Царапины на коже заживали неделями, поэтому необходимо смириться с мыслью о том, что если вдобавок ко всему прочему мне «посчастливится» сломать ногу или руку, кости будут срастаться несколько месяцев.