Белый Тигр - Аравинд Адига

Он не склонил голову.

Вам бы самому полюбоваться на живого рикшу, — впрочем, сомневаюсь, что они есть в Китае, да и в любой другой цивилизованной стране. Рикши не допускаются в богатые районы Дели, чтобы на них не глазели иностранцы. Обязательно посетите Старый Дели или Низамуддин[11], там-то их на дорогах полно. Худющие, как щепки, они с натугой крутят педали, сгибаясь на своем велосипедном седле, а в коляске громоздятся горы плоти: толстый муж, толстая жена (из среднеобеспеченных), толстые сумки с покупками. 

Завидев такого изможденного человека, подумайте о моем отце.

Рикша — что-то вроде вьючного животного в человеческом обличье. Отец тоже мог стать таким. Если бы не далеко идущий план.

То есть я.

Однажды он вышел из себя и раскричался дома на женщин. Они пристали к нему, мол, мне пора кончать со школой. Неслыханное дело: отец орал на Кусум:

— Сколько раз я говорил вам, Мунна должен научиться читать и писать!

Кусум даже испугалась. Но только на секундочку. 

— Мальчишка примчался из школы сам не свой — я тут ни при чем! — завопила она в ответ. — Он трус и обжора! Отправь его работать в чайную, пусть деньги зарабатывает!

Вокруг нее сгрудились тетки и двоюродные сестры. Я прятался у отца за спиной, а они наперебой рассказывали ему про мою трусость. 

Трудно поверить, чтобы деревенский мальчишка боялся ящериц. Ведь вокруг крысы, змеи, обезьяны, мангусты. Вот уж к ним я совершенно равнодушен.  Но при виде ящерицы на меня нападает столбняк. Кровь стынет в жилах.

В классе у нас стоял огромный шкаф с вечно приоткрытой дверцей. Никто не знал, для чего он предназначен. Однажды утром дверца заскрипела и из шкафа выпрыгнула ящерица.

Она была ярко-зеленая, будто незрелая гуайява.  Длиной не меньше двух футов. Из безгубого рта то и дело высовывался язык.

Другие мальчишки и внимания-то не обратили.  Пока кто-то не увидел мое лицо. Тогда одноклассники окружили меня.

Двое заломили мне руки за спину и не давали двинуться. Третий взял ящерицу и неспешно, размеренными шагами стал приближаться ко мне. Чудовище не издавало ни звука, только красный язык метался туда-сюда. Вот сейчас коснется моего лица. Все покатывались со смеху, а у меня речь отнялась. Учитель похрапывал за своим столом. Ящерицу ткнули мне в нос, она раскрыла пасть. Тогда-то я и упал в обморок. Во второй раз в жизни.

С того дня я в школу ни ногой.

Отец не смеялся. Он глубоко вздохнул, приосанился и проревел:

— Пусть Кишан бросает школу, а этот молодец должен учиться дальше. Так и его мать хотела. Она сказала мне как-то...

— При чем тут его мать? — заорала Кусум. — К чему поминать покойницу? Она была не в себе. Мальчишке самое место в чайной, как и Кишану. Вот что я тебе скажу.

На следующий день отец в первый и последний раз отправился в школу вместе со мной. Ранним утром там было пусто. Мы настежь распахнули дверь класса.  Зыбкий голубоватый свет наполнил комнату. Учитель наш был большой любитель жевать паан — слюна при этом так и течет — и успел заплевать красным три стены, настоящие обои получились. К полудню он обычно засыпал, и мы воровали у него паан, жевали и сплевывали, подражая учителю — руки по швам, спина чуть склонена, и тем вносили свою лепту в изукрашивание трех стен.

А на четвертой стене — ее учитель пощадил — был намалеван Великий Будда в окружении оленей и белок. У этой стены — притворяясь, что ее нарисовали вместе с прочими животными, — и сидела громадная ящерица.

Но вот она повернула к нам голову, глаза ее блеснули...

— Это и есть твое чудище?

Ящерица завертела головой, но бежать было некуда. Тогда она в ужасе принялась колотиться о стену.  Меня тоже охватил страх.

— Не убивай ее, папа, просто выкинь в окно, ладно?

В углу похрапывал учитель, наполняя комнату густым перегаром. Рядом на полу стоял опустевший горшок из-под сивухи.

Отец поднял горшок.

Ящерица кидается наутек — отец вдогонку.

— Не убивай ее, папа, прошу тебя! 

Но он будто меня не слышит. Удар по дверце шкафа — и шмыгнувший в укрытие зверь выскакивает обратно. Отец с криками гонится за ним, круша все на своем пути. И вот чудище загнано в угол. Отец наносит удар горшком — посудина разбивается, — потом кулаком, наконец, раздавливает ящерицу ногой. 

В нос шибает кислятиной. Отец хватает дохлое страшилище — я отвожу глаза — и кидает за окно. 

Он тяжело дышит и садится у стены, где намалеван Великий Будда в окружении животных. 

— В глазах других я точно осел, всю жизнь меня ругают, оплевывают, грузят без меры. Хочу, чтобы хоть один мой сын, хоть один, жил не как осел. Чтобы он жил как человек.

Что такое «как человек», он не сказал. Мне долго казалось, что так живет Виджай, кондуктор. Автобус останавливался в Лаксмангархе на полчаса, пассажиры выходили, кондуктор садился за столик и пил чай.  Для нас, тех, кто трудился в чайной, он был птица высокого полета, мы с восхищением глазели на его форменную одежду защитного цвета, на серебряный свисток на красном шнурке. Каждая мелочь, казалось, говорила: вот человек, который кое-чего добился. 

Родственники его пасли свиней, это самое дно, а он все-таки выбился в люди. Все потому, что умудрился подружиться с политиком. Люди говорили, политик вонзал свой клюв ему в зад. Как бы там ни было, он — первый предприниматель, попавшийся мне на жизненном пути, — своего добился: получил работу и серебряный свисток. Все мальчишки в деревне теряли голову при звуках свистка, и бежали за отправляющимся автобусом, и барабанили по стальным бортам, умоляя взять их с собой в дальние края. Мне хотелось быть похожим на Виджая — форменная одежда, блестящий серебряный свисток с пронзительным тоном, и люди провожают тебя взглядами, и на лицах у них написано: «Важный какой». 

Уже два часа ночи, господин Цзябао. Скоро мне придется прерваться, так что давайте-ка посмотрим, что еще полезного сообщит нам плакат... 

Опустим несущественные подробности...

...в районе Дхаула Куан города Нью-Дели, в ночь на 2 сентября, поблизости от Центра Международной Торговли «Отель Маурья Шератон»...

Эта гостиница, «Шератон», в Дели самая лучшая.  Я-то в ней не был ни разу, а вот мой бывший хозяин, мистер Ашок, частенько пьянствовал здесь допоздна.  Вроде как ресторан в цокольном этаже считается очень хорошим. Загляните, если представится случай.

На момент данного инцидента пропавший без вести работал водителем транспортного средства «Хонда Сити», регистрационный № FIR 438/05, P.S. Дхаула Куан, Дели. Предполагается, что у пропавшего с собой портфель с некоторой суммой денег.

Следовало добавить: красный портфель. Без этого дополнения сведения не представляют собой никакой ценности. Неудивительно, что я никому не бросился в глаза.

С некоторой суммой денег. Откройте любую газету в этой стране, сразу наткнетесь на это дерьмо: «Некоторая заинтересованная сторона распускает слухи» или «Некоторые религиозные сообщества выступают против противозачаточных средств». Терпеть не могу. 

Семьсот тысяч рупий.

Именно столько наличных находилось в красном портфеле. И поверьте, полиции это было прекрасно известно. Сколько это будет в юанях, не знаю. Одно скажу: хватило бы на то, чтобы купить в Сингапуре десяток серебристых ноутбуков «Макинтош». 

И вот еще что. Про школу на плакате нет ни слова — просто позорище. Ведь среди прочих фактов биографии надо же обязательно упомянуть, какое человек получил образование. Примерно так:

...подозреваемый обучался в школе, где в шкафах прятались двухфутовые ящерицы, ярко-зеленые, будто незрелая гуайява...

Если уж индийская деревня такая благоустроенная, то школа — и подавно.

Считается, что в школах предоставляется бесплатное питание — правительственная программа, важная штука, — каждому ученику на обед полагаются три пресные лепешки роти, чечевичная похлебка даал и маринованные овощи. Ни роти, ни даала, ни овощей мы в школе и в глаза-то не видали. 

Все деньги на питание спер учитель. 

Оправдание у него было такое: ему самому полгода не платили жалованья. В знак протеста он решил пойти по пути непротивления, как учил Ганди. Так что пока не переведут по почте необходимую сумму, он в классе ни шиша делать не будет. При этом с должности он уходить не собирался и ужасно боялся потерять работу, ведь жалованье у госслужащего в Индии пусть и мизерное, но возможности левых доходов очень неплохие. Прибудет, например, грузовик со школьной формой для нас, так нам-то ее даже издали не покажут, зато через неделю форму будут предлагать за деньги в соседней деревне. 

Причем никто учителю не ставил всего этого в вину. Коли живешь в вонючем болоте, откуда взяться благовониям? Каждый на его месте поступил бы точно так же. Даже гордились тем, что он умудрялся выйти сухим из воды.