Кольцо огня - Вульф Мара

Мы оба понимаем, что последнее – ложь.

Присоединившаяся к нам Исида обводит парня внимательным взглядом, на что он лишь почтительно склоняет голову.

– Можешь выбрать, как проведешь свою вечную жизнь. Если хочешь, я отведу тебя к Ра. Он с удовольствием примет тебя в качестве спутника в своих солнечных путешествиях.

– Мне бы хотелось сначала навестить родителей в полях Иалу, – осторожно произносит он. – Конечно, если они там. А после этого я с радостью готов служить Ра.

Сет тихо покашливает. Я не заметил, как он подкрался. Никто не противится предложениям Исиды. Малакаю это известно, и все-таки ему хватает смелости это сделать.

– Что ж, хорошо. Тебе решать, – хмыкает она. – Я лично провожу тебя к ним.

– Спасибо. Значит, время пришло, – обращается парень уже ко мне. – Пора прощаться.

– Ты отлично справился. – Я пожимаю ему руку и коротко обнимаю.

– Передай моей сестре, что я ее люблю, и помни о своем обещании. Не давай ей надежду на то, чего она не получит. Я уже совершил такую ошибку.

– Даю слово. Удачи.

Развернувшись, я ухожу. Сет за мной не следует, и когда я оглядываюсь, обнаруживаю, что он стоит рядом с Осирисом. Я до сих пор теряюсь в догадках, почему он помог мне защитить Малакая, но было приятно знать, что Сет сражается на моей стороне.

«Еще кое-что, – слышу голос Осириса у себя в голове и останавливаюсь. – Ты заставишь девчонку найти другие регалии».

«Нет!» – сердито развернувшись, рявкаю в ответ.

Бог даже не встает, как ни в чем не бывало продолжая болтать с Сетом.

«Я в любой момент могу изгнать ее брата с полей, если тебе так угодно. И не особенно полагайся на собственное положение. Рискнешь им еще раз, и лишишься уже навсегда».

Я знал, что он ничем не лучше своего брата. Две змеи из одного гнезда. Больше всего мне хочется броситься назад и отсечь ему голову. Да как он смеет мне угрожать! Видимо, Осирису не дает покоя тот факт, что в совете снова четыре высших ангела, притом что место Чаака пустует уже много веков. Четыре ангела, три бога и один джинн – так богам станет гораздо сложнее продвигать свои интересы. Именно поэтому в свое время он требовал лишить меня статуса. А еще из-за моей дружбы с Сетом. Нужно здесь и сейчас напомнить ему, кто я такой.

«Обуздай свой гнев», – вмешивается Сет, и одновременно я ощущаю на себе взгляды Исиды и Тота. Здесь царство Осириса. Очевидно, меня разрубят на куски и разбросают их по полу чертога еще раньше, чем я до него доберусь. Он заплатит за эту угрозу, но не прямо сейчас. Малакай прав: я должен защитить Нефертари от себе подобных. От жизни она заслуживает большего, чем и дальше быть нашей разменной монетой.

Малакай не умер. Просто не мог умереть. Только эта мысль держит меня на ногах, когда вместе с Кимми я вхожу в здание аэропорта. Она проводит меня через паспортный контроль, в то время как Гор и Сет занимаются багажом. Я с такой силой стискиваю мобильный, что начинает болеть рука. Снова и снова сверлю взглядом дисплей, как будто мое подсознание надеется, что с него пропадет сообщение Гарольда:

«Это случилось. Он ушел первым. Возвращайся домой. Мне бесконечно жаль».

Ушел первым? Если Гарольд хотел как можно мягче преподнести мне новость о смерти Малакая, то с треском провалился. Тетя Фиона и дядя Джордж тоже мне написали, но я не собираюсь открывать их сообщения.

Мой брат не мертв. Мы с Азраэлем заключили сделку, и я выполнила свою часть соглашения. Какая-то важная мысль пытается пробиться на поверхность, однако каждый раз, когда я порываюсь за нее ухватиться, она вновь ускользает. Наверняка дело в том, что в душе я чувствую себя так, словно Маат вырвала сердце у меня из груди и положила его на свои чертовы весы. Разве я не сделала бы что угодно, лишь бы предстать перед богами на суде мертвых вместо него? Не потому, что считаю, будто мое сердце окажется легче, чем сердце Малакая, нет. Просто мне хотелось, чтобы он провел больше времени среди живых. Чтобы однажды всем сердцем полюбил какую-нибудь девушку. Чтобы у него родились дети. Я искренне желала, чтобы исполнились все его мечты. А вместо этого последние годы брат был прикован к кровати и рассчитывал на то, что я буду жить за нас обоих.

Кимми ведет меня, словно сомнамбулу, к машине, которую прислал дядя Джордж. Когда я сажусь, кто-то укрывает мне ноги пледом.

– Ты дрожишь.

Сет касается ладонью моей щеки, и сквозь меня прокатывается волна тепла. Вот только до сердца ей не добраться. Мне ужасно холодно.

– Он же не умер, правда?

Вместо ответа Сет отводит мне волосы с лица. Обо мне заботится он, а не Азраэль, и это значит, что ангел пытается привести все в порядок. Вероятно, что-то пошло не так. Я благодарно киваю Сету. Он захлопывает дверцу автомобиля, и лимузин трогается.

Нужно довериться Азраэлю. Я нашла скипетр. Мы занимались любовью и не один раз. Он знает: Малакай – все для меня. Он – все, что у меня осталось. Без своего брата…

Из горла рвется всхлип, но прикусив губу, я его сдерживаю. Кимми берет мою ладонь в руки и мягко сжимает. «У нее есть брат, но он ничуть не ценит свою сестру. Почему он должен жить дальше, а я теряю своего?» – думаю я и тут же пугаюсь столь страшной и злой мысли.

Остаток пути проходит как в тумане. Я изо всех сил цепляюсь за надежду, что это ужасная ошибка. Все остальное просто немыслимо. Поэтому я беру себя в руки и придумываю объяснение для выздоровления Малакая, когда Аз вернет его душу. Мой брат – не первый человек, которого по недоразумению объявили мертвым.

Когда мы приезжаем в Пикстон-Парк, уже темно, но подъездная зона и вход ярко освещены. Дядя Джордж, тетя Фиона и Гарольд ждут нас перед домом. Все трое в черной одежде. Тетины глаза покраснели от слез. Дядя Джордж выглядит постаревшим, а Гарольд, пусть и одет, как всегда, безупречно, не может скрыть боль во взгляде. Тетя Фиона обнимает меня и начинает плакать. Дядя Джордж ласково гладит меня по спине. Я же до сих пор запрещаю себе мириться с немыслимым.

– Можно мне к нему? – дрожащим голосом спрашиваю у Гарольда, отстранившись от тети с дядей.

Внутри я словно полностью онемела. Стараюсь ничего не чувствовать: ни надежду, ни горе. Нужно все исправить. Я всегда все исправляю. Это моя работа.

Обнимая за плечи, Гарольд ведет меня по коридорам нашего дома. Тут так тихо, словно скорбит все вокруг.

– Он спокойно уснул вскоре после того, как получил твое сообщение, – тихо рассказывает Гарольд.

– Ты был с ним, когда… – Мне не хватает духу закончить.

– Я и Селкет, – кивает дворецкий. – Еще твои тетя и дядя. Он не оставался один.

Я плотно сжимаю губы. Мне следовало быть дома. Здесь и нигде больше.

– Он улыбался и очень тобой гордился. Он всегда тобой гордился и ничего не желал сильнее, чем твоего счастья.

Его слова едва не ломают меня, хотя призваны утешить. Но это значило бы, что я приняла факт смерти Малакая, а я не могу.

– Знаю.

Голос у меня ломается, потому что я открываю дверь. Я хочу к брату, но все же делаю шаг назад. Мне навстречу устремляется холодный воздух. Эта комната для меня как родная, но сейчас атмосфера кардинально отличается от той, в которую я обычно возвращаюсь домой. Свет выключен, горит всего пара свечей. Отсюда как будто ушла вся жизнь. Я ощущаю смерть, ее дыхание гладит меня по оголенным участкам кожи. Я неуверенно приближаюсь к постели, на которой покоится тело Малакая. Гарольд закрывает за мной дверь. Приходится собрать все силы, чтобы не упасть на колени и не свернуться клубочком на старом персидском ковре. Поскуливание Селкет окончательно разбивает мне сердце. Передо мной холодное тело брата. Наша собака охраняет его, ни на секунду не выпуская из виду. Гарольд обмыл Малакая и переодел в свежую одежду. Его пепельно-русые волосы аккуратно причесаны, а очки лежат на тумбочке. Он как будто спит. Лицо почти такое же белое, как простыня. Я беру его холодную ладонь и глажу сухую кожу. Потом присаживаюсь на край кровати и прижимаю пальцы к своей щеке. Его нужно согреть. Когда Азраэль вернет его душу, брат не должен быть таким ледяным. Гарольду следовало его накрыть. Почему я не дала ему четких указаний? Почему не обсудила с Азом, как мне себя вести? Вместо того чтобы целоваться и спать с ним, надо было спросить, что мне делать. В сердце словно врезается кулак. Что я упустила? Где Азраэль? Почему так долго? Я достаю теплое одеяло из шкафа и накрываю Малакая. Потом ерошу его волосы и начинаю ждать. Увижу ли я его душу, когда та вернется, или он просто распахнет глаза? Наверняка у брата очень красивая душа. Эта мысль заставляет меня улыбнуться. И я не оставляю надежду. Азраэль обещал, и я ему верю.