Мое сердце - твое, любимый ! - Диана Палмер

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Утро выдалось трудным, и к полудню Рамон чувствовал себя совершенно вымотанным. Его работа напоминала конвейер: только закончилась одна операция, а уже пора приступать к следующей. По графику сегодня у него выходной, но у врачей графики - вещь крайне непостоянная, и вот пришлось выйти на замену заболевшему гриппом коллеге.

Хорошо хоть в перерыв удается выкроить несколько минут, чтобы перекусить в кафетерии.

Рамон шел с подносом по заполненному залу и искал свободный столик, но такового не оказалось. Словно вся больница отправилась обедать! Единственное незанятое место, похоже, было за столиком Норин. Он в задумчивости посмотрел на нее поверх салата.

Девушка, почувствовав его взгляд, залилась краской. Она знала все наперед - он еще немного побродит по залу, затем пристроится на полу, посидит с подносом пару минут, а потом плюхнется к ней за столик. Если бы она только могла взять себя в руки, если бы ей было все равно, что он думает о ней!..

Она чуть не уронила вилку, когда, не произнеся ни слова, Рамон поставил поднос напротив нее, выдвинул стул и сел.

Он заметил ее удивление, но, не подав вида, развернул салфетку на коленях, снял с салата пластиковую крышечку и взял вилку.

- Конечно, на пол сесть ты не мог, - сказала она сухо.

Его карие глаза скользнули по ее лицу, а потом Рамон невозмутимо переключил внимание на тунца.

- Я думал, ты обедаешь в полпервого, - бросил он.

- Обычно да. Но и ты ведь не должен был здесь сегодня оперировать.

Карие глаза сверкнули хитрым огоньком.

- Так ты меня избегаешь?

- Конечно, избегаю, - призналась Норин. - Ты сам хотел этого. - Она опустила взгляд в чашку с кофе.

Рамон оценивающе оглядел свою собеседницу. Она поймала его взгляд и покраснела.

- Я чувствую себя мухой на иголке. Может, перестанешь пялиться? Понимаю, ты считаешь меня кем-то вроде маньяка-убийцы, но не стоит оповещать об этом окружающих.

Он ухмыльнулся.

- Я не произнес ни слова.

- Нет, - согласилась она с хриплой усмешкой, - но тебе достаточно только взглянуть... Твои глаза сказали все за тебя.

- И что же они тебе сказали?

- Что ты винишь меня в смерти Изадоры, - ответила она тихо, - что ты ненавидишь меня, что каждое утро просыпаешься с мечтой, чтобы вместо нее в том гробу оказалась я. - (Он, крепко сцепив зубы, молчал.) - Ты можешь не поверить, - продолжала Норин, - но иногда и я мечтаю о том же. Никому из вас не приходит в голову, что я тоже ее любила. Я выросла вместе с Изадорой. Временами она была жестокой, но могла быть и доброй, если хотела. Мне так ее не хватает.

Рамон процедил сквозь зубы:

- Но ты нашла странный способ доказать свою любовь - бросила ее умирать.

Норин закрыла глаза: снова закружилась голова, снова стало трудно дышать. Однако несколько секунд спустя она подняла голову - бледная, но спокойная.

- Мне пора идти. - И медленно, точно рассчитывая каждое движение, поднялась, держась за спинку стула.

- Ты спишь? - вдруг спросил он.

- Хочешь узнать, дает ли моя совесть мне уснуть? - бросила она, холодно улыбаясь. - Нет, если тебе интересно, не дает. Я бы спасла Изадору, если бы смогла.

Она выглядела болезненно-бледной, будто недоедала или не высыпалась.

- Ты никогда не рассказывала, что же в самом деле произошло.

- Я пыталась, - напомнила она, - но никто не хотел услышать правду.

- Может, я хочу сейчас.

- Слишком поздно. - Она взяла поднос. - Ты опоздал на два года. Я бы с радостью рассказала тогда, но теперь... зачем? Какая разница? - Ее взгляд был совершенно пустым.

Норин повернулась и понесла поднос на мойку. Затем, не оглянувшись, вышла из зала и направилась к лифтам.

Рамон проводил девушку взглядом, полным горечи и сожаления. Похоже, он никогда не перестанет ее обижать. А когда-то, помнится, ему было стыдно, что Норин обижают все Кенсингтоны - ее даже не позвали участвовать в свадьбе. Изадора всякий раз демонстративно делала вид, будто кузины вообще не существует. Похоже, она ревновала?

Изадора была красавицей, душой общества, грациозной и элегантной, но, в отличие от Норин, пустой внутри. Рамон закрыл глаза, и холодок пробежал по его спине при воспоминании о той жуткой ссоре перед его отъездом в Париж. Чего они только не наговорили тогда друг другу!

Он винил Норин во всем, а во многом виноват, в сущности, лишь он один.

Шум в кафетерии вернул Рамона к реальности: он взглянул на часы и понял, что опаздывает. Пора вернуться к работе.

***

Когда закончилась смена, Норин отправилась домой. Вероятно, от усталости к вечеру ей стало хуже: она задыхалась, голова кружилась, сердце билось неровно. Войдя в квартиру, девушка сразу упала на кровать и заснула.

К утру ей стало полегче, пульс пришел в норму. Позади у нее было множество анализов и обследований. Врачи сходились в одном: необходима операция на сердце. Именно поэтому ей так важно продолжать работать. Место в больнице обеспечивает медицинскую страховку, и она не может позволить себе рисковать. Операция на сердце стоит недешево.

Выпив немного апельсинового сока, Норин в очередной раз вернулась в свой кошмар: болезнь Изадоры, необходимость спасти ее, позвать на помощь...

Рамон теперь захотел выяснить, что же случилось в ту ночь, однако ему не повезло: она больше не собирается возвращаться к этой теме. В его жизни для нее места нет, да и она не стремится обрести его, хватит, и так дорого заплатила за свои чувства. Намного спокойнее быть одной.

Норин отправилась на работу, и смена прошла без особых трудностей, если не считать проблем с дыханием, которые начали беспокоить ее не на шутку.

Вечером она посетила своего лечащего врача. Этот высокий светловолосый парень с доброй открытой улыбкой всегда относился к ней очень заботливо.

- Ты же медсестра, - напомнил он, - разве не чувствуешь, что с сердцем у тебя неполадки?

- Может, это от усталости, от перегрузок на работе?

- Да тебе необходима операция. Я не запугиваю, но ты же понимаешь, что, если долго откладывать, в один прекрасный день тебя не успеют и до больницы довезти.

Она это отлично пронимала. "Я умираю от безответной любви, - мысленно усмехнулась Норин, - мое сердце разбито в прямом и в переносном смысле..."

- Нельзя относиться к этому так легкомысленно, - продолжал отчитывать ее доктор. - Я хочу поговорить с кардиохирургом Майерсом и записать тебя на операцию. Кстати, твоя покойная кузина ведь была замужем за Рамоном Кортеро, - вдруг пришло ему в голову, - он же лучший специалист в этой области. Может, он тебя прооперирует?

- Рамон Кортеро ничего не знает о моей болезни, и я не хочу, чтобы узнал, - ответила она сухо.

- Почему?

- Он меня ненавидит. Вдруг ляпнет что-нибудь о моем состоянии, и я лишусь работы, а этого я позволить не могу. Я молюсь на мою медицинскую страховку и даже не могу намекнуть в больнице, что у меня со здоровьем такие серьезные проблемы.

- Нет, тебя не уволят...

- Могут, - бросила Норин, - и я это пойму. Медсестра в интенсивной терапии должна быть сильной и крепкой. Так что я предельно трезво оцениваю свои возможности. Даже попросила, чтобы мне выделили помощницу... на всякий случай, - она вяло улыбнулась. - Конечно, причину я никому не объяснила. Доктор покачал головой.

- Ты играешь с огнем. Ведь можешь умереть. Кстати, ты так и не рассказала Кортеро, почему тебя тогда не было с его женой?

- Он не хотел слушать, - со вздохом ответила Норин, - а теперь уже неважно. - Она поправила выбившийся из пучка светлый локон: - Мне так легче. Пусть лучше и дальше меня ненавидит. Все мои родственники меня просто терпеть не могут. Вот так-то. - Норин поежилась: - Если я умру на операционном столе, никто не пожалеет. Никто.

Она поблагодарила доктора за прием и вышла, складывая рецепты.

- У тебя сегодня не очень хороший цвет лица, - вместо приветствия произнес Брэд Дональдсон, когда Норин вошла на следующий день в ординаторскую. Брэд уже четыре года работал санитаром. В больницу они с Норин пришли вместе и сразу же подружились. Брэд сходил с ума по одной из врачих, молоденькой красавице из травматологии, однако та его совсем не замечала. Поэтому в лице Норин молодой человек нашел товарища по несчастью, как и он, страдающего от неразделенной любви, хотя она его в свои секреты не посвящала.

- Знаю, - девушка набрала полные легкие воздуха. - Все будет в порядке. Мне прописали лекарства для стабилизации сердечной деятельности.

- Что-то серьезное?

- Да нет, ничего... Я справлюсь. И они приступили к работе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Состояние Норин постепенно ухудшалось. Сильная нагрузка на работе не прошла бесследно - и девушка оказалась прикованной к постели. Она не могла не только приехать в больницу, но даже голову с трудом поднимала с подушки. Оставшись дома и списав свое недомогание на эпидемию гриппа, Норин пообещала администрации через пару дней выйти на работу. Эти два дня плюс выходной она поставит себя на ноги, если причина болезни - переутомление, а не ухудшение работы сердца!