Тень деревьев - Жак Безье

В САДИКЕ МОЕМ ЧЕТЫРЕ ДЕРЕВА

(XVIII век)

В садике моем четыре дерева,Больше мне сажать отцом не велено.

Первое из них — чинара стройная.Хочется поцеловать, да боязно.

Дерево второе — это вишенка.Но девчонки не целуются с мальчишками.

Третье дерево — ольха зеленая.Но мальчишки не целуются с девчонками.

Дерево четвертое — акация.Под четвертым будем целоваться мы.

ВРАКИ

(XVII век)

— Я видела — лягушкаДала солдату в зубы.У зуба на макушкеРосли четыре чуба,И каждый чуб был выше,Чем эти вот дома,И даже выше мыши.

— Не врете ль вы, кума?

— Я видела — два волкаПетрушкой торговали,Кричали втихомолкуИ щуку отпевали,Король влюблен был в щуку,От щуки без ума,Он предложил ей руку.

— Не врете ль вы, кума?

Я видела — улиткаДвух кошек обряжала,В иглу вдевала нитку,А нитка танцевала,Баран был очень весел,И шум, и кутерьма,Их чижик всех повесил.

— Не врете ль вы, кума?

ГОСПОДИН ЛЯ ПАЛИСС

(XVII век)

Кто ни разу не встречалГосподина Ля Палисса,Тот, конечно, не видалГосподина Ля Палисса.Но скрывать тут нет причин,Мы об этом скажем прямо:Ля Палисс был господинИ поэтому не дама.

Знал он с самых ранних лет,Что впадают реки в море,Что без солнца тени нетИ что счастья нет без горя.Жизнь была ему ясна,Говорил он, строг и точен:«Чтоб проверить вкус вина,Нужно отхлебнуть глоточек».

Если не было дождя,Выходил он на прогулку.Уходил он, уходя,Булкой называл он булку.Жизнь прожив холостяком,Не сумел бы он жениться,И поэтому в свой домВвел он чинную девицу.

У него был верный друг,И сказал он сразу другу,Что, поскольку он — супруг,У него теперь супруга.По красе и по уму,Будь бы он один на свете,Равных не было б емуНи в мечтах, ни на примете.

Был находчив он везде,Воле господа послушен,Плавал только по водеИ не плавал он на суше.Повидал он много мест,Ездил дальше, ездил ближе,Но когда он ездил в Брест,Не было его в Париже.

Чтил порядок и закон,Никаким не верил бредням.День, когда скончался он,Был и днем его последним.В пятницу он опочил.Скажем точно, без просчета —Он на день бы дольше жил,Если б дожил до субботы.

ГОРА

(XVIII век)

Между мной и любимым гора крутая.Мы в гору идем и печально вздыхаем.

Тяжело подыматься, вниз идти легче.Над горой облака, на руке колечко.

Мне сказал любимый: «Мы намучались оба,Дай мне, любимая, немного свободы». —

«О какой свободе ты вздыхаешь, милый?За крутой горой я тебя полюбила.

У меня в саду на чинаре ветвистойДо утра поет соловей голосистый.

На своем языке поет соловьиномПро то, как печально на свете любимым.

Если кто-нибудь сроет гору крутую,Мы камни притащим, построим другую».

Франсуа Вийон

(1431–1465)

БАЛЛАДА ПОЭТИЧЕСКОГО СОСТЯЗАНИЯ В БЛУА

От жажды умираю над ручьем.Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя.Куда бы ни пошел, везде мой дом,Чужбина мне страна моя родная.Я знаю все, я ничего не знаю.Мне из людей всего понятней тот,Кто лебедицу вороном зовет.Я сомневаюсь в явном, верю чуду.Нагой, как червь, пышней я всех господ.Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я скуп и расточителен во всем.Я ищу и ничего не ожидаю.Я нищ, и я кичусь своим добром.Трещит мороз — я вижу розы мая,Долина слез мне радостнее рая.Зажгут костер — и дрожь меня берет,Мне сердце отогреет только лед.Запомню шутку я и вдруг забуду,Кому презренье, а кому почет.Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не вижу я, кто бродит под окном,Но звезды в небе ясно различаю,Я ночью бодр, а сплю я только днем.Я по земле с опаскою ступаю,Не вехам, а туману доверяю.Глухой меня услышит и поймет.Я знаю, что полыни горше мед.Но как понять, где правда, где причуда?И сколько истин? Потерял им счет.Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не знаю, что длиннее — час иль год,Ручей иль море переходят вброд?Из рая я уйду, в аду побуду.Отчаянье мне веру придает.Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я ЗНАЮ, ЧТО ВЕЛЬМОЖА И БРОДЯГА

(Из «Большого завещания»)

Я знаю, что вельможа и бродяга,Святой отец и пьяница поэт,Безумец и мудрец, познавший благоИ вечной истины спокойный свет,И щеголь, что, как кукла, разодет,И дамы — нет красивее, поверьте,Будь в ценных жемчугах они иль нет,Никто из них не скроется от смерти.

Будь то Парис иль нежная Елена,Но каждый, как положено, умрет.Дыханье ослабеет, вспухнут вены,И желчь, разлившись, к сердцу потечет,И выступит невыносимый пот.Жена уйдет, и брат родимый бросит,Никто не выручит, никто не отведетКосы, которая, не глядя, косит.

Скосила — и лежат белее мела,Нос длинный заострился, как игла,Распухла шея, и размякло тело.Красавица, нежна, чиста, светла,Ты в холе и довольстве век жила,Скажи, таков ли твой ужасный жребий —Кормить собой червей, истлеть дотла?— Да, иль живой уйти, растаять в небе.

БАЛЛАДА И МОЛИТВА

Ты много потрудился, Ной,Лозу нас научил сажать,При сыновьях лежал хмельной.А Лот, отведав кружек пять,Не мог понять, где дочь, где мать.В раю вам скучно без угара,Так надо вам похлопотатьЗа душу стряпчего Котара.Он пил, и редко по одной,Ведь этот стряпчий вам под стать,Он в холод пил, и пил он в зной,Он пил, чтоб лечь, он пил, чтоб встать,То в яму скок, то под кровать.О, только вы ему под пару,Словечко надо вам сказатьЗа душу стряпчего Котара.

Вот он стоит передо мной,И синяков не сосчитать,У вас за голубой стенойОдна вода и тишь да гладь,Так надо стряпчего позвать,Он вам поддаст немного жару,Уж постарайтесь постоятьЗа душу стряпчего Котара.

Его на небо надо взять,И там по памяти по старойС ним вместе бочку опростатьЗа душу стряпчего Котара.

ГДЕ КРЕПКИЕ, ТУГИЕ ГРУДИ?

(Из «Жалоб прекрасной оружейницы»)

Где крепкие, тугие груди?Где плеч атлас? Где губ бальзам?Соседи и чужие людиЗа мной бежали по пятам,Меня искали по следам.Где глаз манящих поволока?Где тело, чтимое, как храм,Куда приходят издалека?

Гляжу в тоске — на что похожа?Нос, как игла, беззубый рот,Растрескалась, повисла кожа,Свисают груди на живот,Взгляд слезной мутью отдает,Вот клок волос растет из уха.Самой смешно — смерть у ворот,А ты все с зеркалом, старуха.

На корточках усевшись, дуры,Старухи все, в вечерний часМы раскудахчемся, как куры,Одни, никто не видит нас,Все хвастаем, в который раз,Какая и кого прельстила.А огонек давно погас —До ночи масла не хватило.

БАЛЛАДА ПРЕКРАСНОЙ ОРУЖЕЙНИЦЫ ДЕВУШКАМ ЛЕГКОГО ПОВЕДЕНИЯ