Сравнительное богословие. Книга 4 - Коллектив авторов

Кроме того, во времена пророка происходило активное разрушение традиционного племенного уклада жизни арабов. И в первую очередь это сказывалось на небывалой активизации религиозного поиска как многими думающими арабами, так и небывалой эгрегориальной перестройки-поиска. Прежний ранний политеизм с сильными пережитками родоплеменных культов себя уже давно изжил во многих региональных цивилизациях вокруг Аравийского полуострова. Это знали религиозные лидеры региона, поскольку иудаизм, зороастризм, «христианство» и прочие религиозные системы, вырвавшиеся далеко вперёд (по сравнению с ранним аравийским политеизмом) активно «стучались» в религиозные «двери» Аравии.

Мухаммад с раннего детства попал в уникальную ситуацию:

· С одной стороны он был в определённой мере избавлен от излишнего давления на психику духовного наследия предков по линиям родовых эгрегоров: что «само собой разумелось» у предков — у него могло подвергаться сомнениям.

· С другой стороны, религиозный кризис, охвативший Аравию, явился для Мухаммада объективной предпосылкой к поиску Истины — как и для многих ханифов.

· В то же время, нахождение в самом центре религиозных традиций и эгрегориальном центре Аравии, а также близость его деда ко всем главным святыням арабов — просто обязывали представителя следующего (за дедом и дядей) поколения «хранителей Каабы» быть в рядах первых религиозных реформаторов, живя в «ногу со временем»; в противном случае Мекка могла потерять статус крупнейшего религиозного центра.

· Кроме того, Мухаммад был ханифом, а ханифы считали себя наследниками веры Авраама и других известных пророков и, как многие Арабы, верили в своего первопредка Авраама; поэтому у ханифов, и, конечно же, у Мухаммада — помимо духовного наследия «аравийского политеизма» было и другое духовное наследие — которое можно условно назвать «авраамическое». Но «авраамическое» духовное наследие не было доступно в «автоматическом режиме» большинству арабов также как примитивное и более близкое наследие «аравийского политеизма». «Авраамическое» духовное наследие было потенциально доступно очень немногим — по их реальной нравственности. Это означает, что к «авраамическому» эгрегориальному наследию недостаточно было только получить «ключи» по родовому и родоплеменному (культурному) наследствам — надо было суметь этими «ключами» воспользоваться, поскольку эгрегор (эгрегоры) Авраама и предков находились на достаточно высоком (а может и очень высоком по отношению к Богу) уровне духовной иерархии Мироздания.

· Активизацию способности овладения «ключами» («паролями доступа») к «авраамическому» наследию у ищущих арабов конечно же вызывал интерес к религиозным системам иудаизма и «христианства», которые были особо широко известны в Мекке и её окрестностях (в главном духовном центре Аравии не могли «по должности» не проявлять особый интерес к крупнейшим системам монотеизма). Но арабы, как и все люди — разные. Одни из окружения деда и дяди Мухаммада проявляли интерес к религиозным системам иудаизма и «христианства» как бы «по должности», а такие как Мухаммад (отдельные представители следующего поколения ханифов) интересовались религиозными вопросами с позиций поиска Истины, а «должность» их предков была лишь уникальным поводом (у других ханифов не было таких поводов для интереса и поиска, как у Мухаммада) для мыслей и разговоров о серьёзном. И при этом у таких как Мухаммад могло возникнуть множество вопросов о вере «христиан» и иудеев — тем более, что ханифы не исповедовали ни иудаизм ни «христианство», а следовали своим духовным путём.

Никто их взрослых на вопросы, встававшие перед молодыми ханифами во времена крупнейших религиозных изменений в Аравии, ответить не мог. Но вопросы оставались, оставалось и желание найти Истину — вернувшись к религии Авраама и пророков — таковы были устремления ханифов.

Мухаммад рано начал трудовую деятельность, несмотря на то, что родился в знатном роде. Чуть повзрослев, он занялся традиционной для курайшитов профессией — караванной торговлей, в качестве приказчика своих имущих родственников. Важно, что за несколько лет этих занятий Мухаммад приобрёл репутацию добросовестного и кристально честного управляющего, но имущества себе он так и не нажил. Это даёт веские основания судить о Мухаммаде как о высоконравственном ханифе, не стяжателе и не обманщике (хоть профессия приказчика и позволяла манипулировать товарами и деньгами — более чем многие другие профессии наёмных работников). Период трудовой деятельности Мухаммада был в некотором роде его проверкой на благонравие, на благонадёжность в общении с другими людьми, которую будущий пророк прошёл с честью.

В то время общественно-политические процессы в Аравии и вокруг Мекки (в том числе) сопровождались социальным расслоением, характерным для периода перехода от ранних форм политеизма к ранней государственности. Вокруг себя в родном городе будущий пророк видел проявления власти и имущественного «богатства» у одних и убогость и бедность — у других, хотя последние и не были в его понимании ущербнее духовно, чем «богатые». Подобная ситуация порождала у людей с высокими духовными потребностями чувство неудовлетворённости, которое, объединяясь с видением (либо ощущением) религиозной альтернативы раннему политеизму (которая могла бы явиться источником наведения справедливости) — заставляла этих людей (многие из которых были ханифами) искать причины неустройства и пути изменений в первую очередь в обращении к Богу и «авраамической» вере, поскольку из людей (и даже старейшин) на накопившиеся вопросы никто ответить не мог.

Это проявлялось особо у жителей Мекки, связанных с самого рождения с обслуживанием религиозных культов. Неудовлетворённость религиозным положением и социальным расслоением активизировала поиски Истины в уединении. Подобные поиски сопровождались как правило длительными постами, молитвами (с призывами к Богу Авраама), добровольным аскетическим самоограничением.

Всё это телесное и духовное самоочищение в совокупности с адресацией просьб о помощи к Богу Авраама и пророков, а также при условии высоконравственного потенциала личности — могло помочь ханифу обрести способность пользоваться «ключами» от «авраамического» духовного наследия, в котором все ответы на интересующие ищущих людей вопросы имелись, поскольку Бог уже неоднократно давал пророкам (задолго до Мухаммада: от Ноя и Авраама) многие ответы на жизненно важные вопросы.

Последнее нашло отражение в Коране. Бог говорит, что всем пророкам давал одно и то же:

Коран 2

136 Скажите: «Мы уверовали в Бога и в то, что ниспослано нам, и что ниспослано Аврааму, Исмаилу, Исааку, Иакову и коленам, и что было даровано Моисею и Иисусу, и что было даровано пророками от Господа их. Мы не различаем между кем-либо из них, и Ему предаемся».

Ситуация в Мекке и её окрестностях в конце VI века была несколько схожа с тем, что творилось вокруг Иерусалима в I веке до н. э. — накануне прихода Иисуса Христа. Тот же религиозный и политический кризис, тот же поиск выхода из кризиса и множество разных религиозных течений. В Аравии, также как и перед приходом Христа, хватало разных «пророков», вещавших от лица «единого Бога», воля которого им виделась в «откровениях». Но выделился и победил лишь Мухаммад. Естественно, что Бог решил поддержать лишь самого праведного и не страдающего ущербностями психики. А уж способ поддержки, соответствующий мере понимания того времени, Бог выбрал Сам: во всяком случае, похоже, что Мухаммад получил возможность пользоваться «ключами» к «авраамическому» наследию.

Мухаммад шёл путём ханифов до начала публичной проповеди. Однако, его судьба, как человека с высоким благонравным потенциалом, была под особой опекой Свыше от самого рождения. Бог надеялся на Мухаммада и тот оправдал надежды Бога. Надежды Бога, связанные с судьбой Мухаммада, его жизнью совпали с интересами и чаяниями самого пророка.

В истории Мекки есть один эпизод, который является знамением, что жизнь Мухаммада особо опекалась Свыше. Абиссинский (эфиопский) правитель Йемена, Абраха — «христианин» по вероисповеданию — вёл войну с аравийскими арабами с мистически-религиозной целью разрушения Каабы. В год рождения будущего пророка Мухаммада (570 г.) Абраха с 60 тысячами солдат вторгся в Хиджаз, однако вскоре ему пришлось в смятении бежать из места, находящегося всего в нескольких километрах от Мекки, напрочь отказавшись от цели своего похода. Сам Абраха умер, когда возвращался домой в столицу Йемена Сану. Позднее, в 574 году абиссинцы (эфиопы) были выдворены из Йемена персами — после 52 лет оккупации этой страны, и Йемен перешёл под суверенитет Персии.