Любовь земная - Ирина Трифоновна Северинчук

 Медленный танец завораживал своей мелодией. Гоша расслабился и почувствовал в себе уверенность и желание.

Он положил руки на её узкие бёдра, они в такт музыки плавно покачивались и крепко к нему прижимались, а затем стыдливо отстранялись.

Они дразнили его, явно напрашивались на большее. И тогда Гоша проявил решительные действия. Он крепко прижал Фросю. Мужское начало с гордостью воскликнуло:

 «Давно бы так!» В какой-то миг

 Фрося почувствовала мужскую «крепость», которая через Гошины брюки  упёрлась ей в бок и была доселе не доступна и незнакома.

И эту «крепость» во что бы то ни стало надо завоевать. Был спор с Глашей и вырисовывался ящик шампанского. Да и женское самолюбие глубоко задето. Не смущаясь,

 Фрося приняла решительный вид, прикрыла глаза и размечталась. Но музыка закончилась и мечты прервались. А Глаша в гордом одиночестве подпирала стену.

 Дамский танец повторялся через три мелодии.

– Теперь мой выход,– решительно произнесла Глаша, при этом уверенной походкой  пошла к Гоше. Подойдя к нему и, взяв его на «абордаж», повлекла за собой. В танце водила Глаша. Своей мощной фигурой, она вела его, как паровоз тянет вагон. Он ей подчинялся.

 От хмеля у него кружилась голова и всё ниже склонялась к её груди. Вот он клюнул носом ей в декольте. В это время на площадке появилась Нина. Обведя взором всех танцующих, остановилась на Гоше и Глаше.

 Со стороны можно было подумать, что Гоша целует Глашину грудь. У Нины проснулась дикая ревность собственника. Недолго думая, она направилась к ним.

Подойдя со спины к Глаше, схватила её за волосы и сильно потянула.

 От неожиданной боли, Глаша вскрикнула и, отпустив Гошу, перехватила руку Нины. Гоша, не удержав равновесие, упал на землю. Танец закончился, все расступились.

Глаша с Ниной оказались в центре внимания. Как две разъярённые медведицы одной весовой категории вцепились друг в друга.

 Сначала таскали за волосы, затем стали рвать одежду.

Декольте Глаши продлено до талии. Юбка Нины была разорвана до пупка. Обе девушки раскрасневшиеся, вспотевшие, с большой злостью «рычали» и хрипели.

Подвыпившая молодёжь подзадоривала их. Одни приняли сторону Глаши, другие поддерживали Нину. Гоша, видя такую картину, потихоньку отполз в сторонку.

 А Фрося подумала, что пробил её час. Она подлетела к Гоше, помогла подняться и повела к выходу. Глаша увидела, что Фрося уводит журналиста. Ящик шампанского ускользал.

 Она кинулась вслед. Нина бросилась за ней. Они вдвоём вцепились во Фросю. Что тут началось, словами трудно описать.

Они  разорвали ей платье и лифчик. Вся соблазнительная красота Фросиной груди превратилась в кучку ваты, упавшую на землю.

 Увидев это, и поняв, что Фроська ватой увеличила себе грудь, чтобы соблазнить Гошу, Глаша громко расхохоталась. Нина поддержала свою соперницу.

Схватившись руками за животы, они смеялись до слёз.  А затем стали приводить себя в порядок.

 А Фрося, сгорая от стыда, убежала.

 Прибежав на берег реки, упала лицом в траву и разревелась навзрыд.

 Протрезвевший от такого спектакля Гоша, зашёл на сцену. Помог Николаю убрать аппаратуру в комнату. Взял свою сумку и пошёл к тёте Даше.

 Была уже полночь. Похолодало. Подул северо– восточный ветер. Поёживаясь от холода, Гоша достал из сумки ветровку.

  "Вот и пригодилась",– подумал он, надевая её. А в это время из сумки выпала плёнка, на которой были сфотографированы обнажённые девчата.

 Не заметив  этого, наш герой пошёл вдоль берега реки и увидел Фросю, которая лежала на траве и рыдала.

Ему стало жалко девушку. Гоша присел возле неё. Стал успокаивать и гладить по голове. Слушая его, она притихла.

– Ты где живёшь? Родные уже беспокоятся. Пойдем, провожу до дому. А она, вспомнив, про больную мать, испугалась. Матери нельзя волноваться. Дойдя до дома Фроси, они остановились у калитки.

– Хочешь чаю?

– Хочу.

– Пошли в летнюю кухню. Гоша неуверенно вошёл во двор.

– Не бойся, собаки у нас нет. Я сейчас зайду к маме, а потом будем пить чай. Фрося быстро переоделась в халат и поспешила к матери, которая не спала.

– Мамуличка, прости, что задержалась. У тебя всё хорошо? Дай поцелую, – произнесла Фрося и нежно прижалась к щеке матери.

– Конечно, я волновалась, ты никогда так поздно не приходила. А что такая радостная?

– Ой, мам, я влюбилась! Он такой хороший! Необыкновенный!

– Давно пора, а то я боялась, умру и не увижу внуков.

– Мам, до свадьбы ещё далеко, мы только познакомились. – А кто он, если не секрет?

– Мамочка, он приезжий, журналист. Я пригласила его на чай, в кухне ждёт. Ну, я пошла. К тебе позже загляну. Да, а ты на ночь лекарство не забыла выпить?

– Доча, не волнуйся, я выпила свою микстуру, иди к гостю, а то неудобно заставлять ждать.

– Иду! Иду! Лечу!

«Дай Бог, ей счастья! Она у меня ласковая, добрая, отзывчивая на чужое горе. Хорошая. И как хочется мне, дожить до внуков», – подумала мать и глубоко вздохнув, перекрестилась. Фрося вернулась к Гоше.

 Они долго пили чай и разговаривали обо всём. Оказалось, что оба читают книги одних  авторов. Разбираются в музыке, имеют хорошие голоса и любят одни и те же песни. Им было интересно общаться.   А Глаша с Ниной, после драки на танцах, стали лучшими подругами.

 Пошли к Глаше домой, и там «зализывали»  раны. Лицо Глаши было сильно поцарапано ногтями.  У Нины сияла отметина на груди.

 Окончательно придя в себя, и переодевшись в  Глашины халаты, решили отметить победу над Фроськой. Пили кофе и смеялись над ней.

 Сидели до рассвета. С первыми лучами солнца, Глаша вышла проводить новоиспечённую подругу, дойдя до угла  улицы, остановились.

 Наискосок находился дом Фроси. Из калитки вышел Гоша с Фросей. Вид у обоих был счастливый.

Было видно по ним, что время провели хорошо. Гоша держал Фросю за руку и что– то  с улыбкой говорил.

На лицах  Глаши и Нины появилось недоумение. Первой в себя пришла Нина.

 -У них что-то было? Как ты думаешь?

– Наверное, если якшались до утра. Нина сделала решительный шаг вперёд, но Глаша остановила её:

– Не позорься, хватит нам танцев. Да и  ящик шампанского, я проспорила.

– Вы что, спорили на Гошу?!– удивлённо воскликнула Нина.

-Что тут такого? Понравился нам обеим, вот и решили поспорить.  А Фроська,