Хлеборез - Алексей Кулаковский

- Храпел замстаршина! - вдруг заявил пожилой писарь, не отрываясь от своих бумаг. Я не услышал злобы в его голосе, но, когда глянул на одутловатые щеки писаря, понял, что человек не шутит, а действительно либо обижается на меня, либо предупреждает, чтобы я больше не храпел.

- И сильно храпел? - усмехнувшись, переспросил старшина.

- Очень! - подтвердил пожилой писарь.

- Так, может, и теленок испугался такого храпа, - пошутил старшина, - и не подошел к умывальнику?

Пожилой писарь не поднял головы на эти слова, а младший весело засмеялся и сказал:

- Теленок не испугался!.. Всю ночь пролежал под лавкой. И теперь там!

Заминалов, не утрачивая иронично-язвительной мины на своем чисто выбритом лице, сначала глянул на пестрого теленка, который, подогнув под себя ноги, лежал под лавкой, потом перевел взгляд на меня. Ткнув пальцем в сторону писарей, гнусовато, но довольно грозно промолвил:

- Вот я поставлю вас в наряд на доставку дров, тогда будете лучше спать и не услышите чужого храпа!

Пожилой писарь смолчал, а младший спокойно заметил:

- Ну и что? Хоть свежим воздухом подышим!

- Подышите! - подтвердил Заминалов и снова посмотрел на меня, будто ожидая поддержки.

Я ничего не сказал, однако сообразил, что старшина догадывается, как болят сегодня мои плечи и руки от того лесного воздуха: вчера мы не только пилили и рубили сухостой, но и носили дрова на себе в деревню.

Пришел в штаб командир роты. Не пришел, а прибежал, какой-то растерянный, помятый, будто спал в одежде. Даже полевые погоны на гимнастерке были мятые, переломанные в нескольких местах. Старшелейтенантские звездочки едва держались вдоль и посредине красной полоски. Некоторые уголки заметно отогнулись и торчали острием вверх. В сравнении со старшиной роты командир выглядел совсем не солидно, однако писари поднялись и стояли до того времени, пока он не догадался махнуть им рукой. А догадался не сразу - все еще забывал, что он военный, командир роты, а не главный агроном МТС. В первый момент ему показалось, что писари встали просто для того, чтобы распрямить спины.

- Хлеб у вас есть? - обратился он к старшине.

- Нету, - ответил тот довольно равнодушно и даже не тронулся с места, видимо, тоже почувствовал перед собою штатского человека.

- Чем будем кормить людей?

- А тем, - еще с большим спокойствием ответил старшина. - Кто припрятал что-то из вчерашнего пайка, тот поест, а кто не запасливый, тот похлебает теплого кулеша без хлеба.

- Как это без хлеба? - крикнул командир роты, да так крикнул, что оконные стекла зазвенели. Писари снова вскочили, а теленок испуганно выскочил из-под лавки и подался под кровать. Заминалов глянул исподлобья на командира и на всякий случай сдвинул каблуки добротных новых сапог, хоть и кирзовых, опустил по швам руки. Командир действительно был в степени такого возбуждения, которого я даже не подозревал в нем.

- Чтоб к обеду был хлеб! - сурово приказал он. - Ясно?

- Ясно, ясно, - ответил старшина. - Но на чем привезти?

- На самолете, - не снижал тона командир, - на паровозе, на себе... Думай, но чтоб люди без хлеба не оставались! Сам проверю!

- Что с ним случилось? - дивился старшина, когда Сухомятка вышел из хаты. - Наверно, оттуда позвонили, - и показал почему-то на потолок хаты, а не в ту сторону, где находился штаб полка. Примолк на минуту, задумался.

В этот момент кто-то постучал в окно. Уткнувшись носом в стекло, вглядывалась в хату плосколицая молодуха и кому-то подавала знаки рукой. Кому же это? Конечно, старшине - звала его на свидание.

Заминалов досадливо махнул ей рукою, а со мной заговорил ласково, вкрадчивым тоном:

- Ну, что будем делать? Транспорта нет никакого, а хлеб действительно нужен. - Помолчал, снова задумался. - Знаешь что? - тянул он, поглядывая на меня немного смущенно. - Ты иди в столовую и корми людей. Скажи там командирам взводов, если будут шуметь, что хлеб к обеду выдадим. Ты их покорми и сам позавтракаешь там: подмигни повару, чтоб с добавкой... А я тем временем соберу группу надежных хлопцев с рюкзаками. Пошлем в пекарню за хлебом. Тут недалеко, всего с десяток километров. Старшим пойдешь ты!

* * *

Что за столовая была в особой роте запасного полка? Это, как и казарма, временно приспособленное колхозное помещение, только не с соломенной крышей, а черепичной. Столов тут мало, а сесть так и вовсе не на что. Все ели стоя, как теперь на дипломатических приемах. Каждый из своего котелка и своей ложкой, что принес за голенищем сапога. В этом отношении прогадывал только я - у меня еще сохранились кавалерийские сапоги с узкими голенищами, и ложка, не то что деревянная, а даже тонкая, алюминиевая, туда не лезла.

Добрая половина бойцов, а может, и большинство, завтракала в то утро без хлеба. Ругались ли хлопцы, хлебая пустой кулеш? Конечно, ругались. Командиры взводов даже угрожали рапортами в штаб полка. Однако меня не задевали, так как еще не знали, что я назначен помстаршиною. Я никому не сказал об этом, прийдя в столовую, и поварам не подал никакого знака.

Когда все взводы позавтракали и разошлись, я робко подошел со своим котелком к раздавальщику. Тот презрительно махнул черпаком и, почти не глядя на меня, спросил:

- А еще позже нельзя было? Почему не со взводом?

- Я теперь при штабе роты.

- Писарь?

- Нет. Помстаршины. Следил, чтоб все позавтракали, потому сам не подходил.

- Пом-старшина-а! - насмешливо растянул повар. - Сказал бы тут всем, что ты помстаршина, когда люди завтракали без хлеба! Они бы устроили тебе завтрак! У самого хоть есть пайка?

- Нет, - честно признался я.

Повар подозрительно поглядел на мою мадьярскую сумку и добавил:

- Разделил бы с нами, тогда мы поделились бы своей порцией супа, которая пока что плавает на дне котла.

- У меня нет ни крошки, - повторил я. - Сегодня к обеду доставим хлеб.

- Откуда же это?

- Из пекарни.

- Пешком пойдете?

- Пешком.

- Тогда и к ужину не доставите!

Торопясь к штабной хатке, я с тревогой думал, что повар, очевидно, прав. Даже если и десяток километров до пекарни, как сказал старшина, то к обеду трудно будет вернуться с хлебом: неизвестно, сколько еще там придется прождать, пока выпишут буханки да выдадут. Старшина, наверно, приврал - у него имелась такая привычка. Сам он, конечно, не был там ни разу!

Однако надо идти, чтоб там ни было. Хоть маршевым шагом, хоть бегом, а хлеб доставить надо. Каково живется бойцам без хлеба, я знал по себе. Хорошо знал, может, даже лучше, чем те, что сегодня завтракали без хлеба. Им хоть кулеша налили по полной порции, а мне повар нацедил полчерпака.

На улице, возле штабной хаты, уже стояли в шеренге десятка два бойцов с пустыми рюкзаками за плечами. Около них важно пошагивал старшина роты и тонким, гнусавым голосом давал инструкции. Я на минуту заскочил в хату и взял свой рюкзак, чтоб не выделяться среди всех. И на лесозаготовках я никогда не выгадывал себе облегчения: пилил и рубил наравне со всеми, а потом тащил до деревни какую-нибудь сухую рогатину либо нес такое бревнышко, что через несколько шагов едва ноги переставлял - плечо немело от боли.