Рынок удобных животных - Катя Крылова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На страницах этой книги время от времени появляется мой кот, животные знакомых и незнакомых мне людей. Это происходит не потому, что они – самый доступный материал для обсуждения, а потому, что я верю в ценность автоэтнографии и ситуационного знания и учусь видеть материал для этического анализа в повседневной жизни15.
В контрасте с этими сюжетами выступают антропологические и социологические исследования различных аспектов взаимодействия с животными в Великобритании, США, Израиле, Японии и других странах мира. Авторы этих проектов изучают явления, ставшие результатом глобализации – столкновения неолиберальных идей и ценностей с локальными культурами и экономиками.
Некоторые векторы социокультурных трансформаций описаны в книге схематично, так как их анализ не является приоритетной задачей этого исследования. Также на страницах «Рынка» я в основном анализирую негативные тенденции, но это не значит, что они не встречают сопротивления в виде инициатив зооактивистов и всех тех, кто неравнодушен к страданиям животных. Тем не менее в рамках экономики внимания, ориентированной на позитивные аффекты, их голоса звучат слабо и нуждаются в нашей поддержке.
Признаки каждой из упомянутых в книге тенденций заметны в России, так как рынок животных-компаньонов и современные виртуальные зверинцы являются компонентами транснациональной системы производства и потребления. Приводя примеры из жизни американских собак, я не утверждаю, что в нашей стране войдут в моду костюмированные пасхальные вечеринки с питомцами, но уверена, что знание о том, как меняется жизнь животных и их людей в Европе, Америке и Азии, поможет нам сформировать адекватные представления о значении межвидовой дружбы и избежать многих ошибок в репрезентации своих компаньонов.
ГЛАВА 1. ЖИВЫЕ АНТИДЕПРЕССАНТЫ
В книге «Капиталистический реализм» философ Марк Фишер сравнил современную экономическую систему с биполярным расстройством16. Для многих людей экономика резких и частых подъемов и спадов стала источником непрерывного стресса и, как следствие, триггером развития психопатологий. Согласно Фишеру, в эпоху постиндустриального производства проблема распространения ментальных и аффективных расстройств, которые развивались как «невидимая эпидемия» с 1750 года (с начала промышленного капитализма), достигла нового уровня17. Как следствие, обострилась потребность в психотерапии и вырос спрос на доступные средства поддержки психического здоровья. В их числе оказались животные – сперва как вспомогательный элемент клинической психотерапии, способный повысить эффективность консультаций и медикаментов, затем как метод самолечения на дому. Рост потребности в эмоциональной поддержке и поток научных исследований, подтверждающих способность животных снижать уровень тревожности, побуждают нас заводить питомцев. В ответ на спрос рынок модифицирует тела животных, чтобы усилить эффект взаимодействия с ними. Польза контакта измеряется уровнем серотонина и окситоцина (гормонов счастья и доверия), которые наш организм вырабатывает в ответ на приятные ощущения.
Чтобы разобраться в социокультурных тенденциях, провоцирующих подобную реакцию рынка, необходимо изучить причины роста психологического дискомфорта в нашей повседневной жизни. Поэтому в первой части главы я рассматриваю внешние факторы, которые влияют на развитие таких состояний, как синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Во второй части я анализирую практику производства животных-компаньонов стандарта teacup в контексте распространения тревожных расстройств и депрессий. Изучив траектории, вдоль которых меняется психологическое состояние людей, мы разберемся, почему животных-компаньонов нельзя рассматривать как неисчерпаемый источник эмоциональной поддержки, а тем более как альтернативу психотерапии.
Причин, по которым современный человек теряет психическое здоровье, становится все больше, к тому же интенсивность стрессовых воздействий растет. В этом контексте животные не справляются с навязанной им функцией заботы о нашем эмоциональном состоянии. Осознание этой ситуации поможет нам критически взглянуть на приемы прямой и косвенной рекламы, где кошки и собаки показаны в качестве доступного и эффективного лекарства против стресса и жизненных разочарований.
Истоки роста психического напряжения стоит искать прежде всего в механизмах производства и потребления, характерных для когнитивной экономики (экономики знаний и инноваций). В системе, для которой основным ресурсом роста является интеллектуальный и творческий потенциал людей, основная нагрузка приходится на психику. Так как компании ориентируются на максимизацию прибыли, воображение, логика, интуиция, эмоции как средства производства эксплуатируются на предельно высоких оборотах. Чтобы поддерживать работоспособность сотрудников, занятых интеллектуальным, творческим и эмоциональным трудом, создаются новые мотивационные схемы и средства стимуляции мозговой активности, в том числе различные фармакологические препараты.
Философ Тициана Терранова отметила парадоксальный характер организации труда при когнитивном капитализме18. С одной стороны, производство информации, идей, знаний, оценок, решений и впечатлений требует творческой свободы и переключения режимов активности, поэтому компании готовы предоставить сотрудникам практически полную автономию в организации своего труда, включая гибкий график и возможность работы за пределами офиса. С другой стороны, успех таких бизнесов зависит от способности сотрудников создавать продукт высокого качества в сжатые сроки, что фактически исключает возможность отдыха. Специфика некоторых сфер наглядно отражает этот конфликт – например, работа инвестиционного аналитика или сценариста телевизионных шоу. Одним из эффектов такого противоречия становится согласие людей работать на износ без прямого принуждения. Ответственность за высокие бюджеты, стремление перевыполнить KPI, получить повышение и улучшить репутацию, а также внимание к качеству выпускаемого продукта побуждают людей работать сверхурочно, воспринимая это решение как добровольное. Фактически труд превращается в угнетение – прежде всего из‐за коротких сроков производства, диктуемых рынком, и постоянной зависимости работников от зарплаты и гонораров, которые тратятся на кредиты и поддержку образа жизни «среднего класса». Токсичные эффекты этого процесса – неврозы, депрессия, гипертония и бессонница – усугубляются пропорционально росту инвестиций в ту или иную сферу нематериального труда, которая оценивается как потенциально прибыльная. Увеличение финансирования сектора вызывает приток квалифицированных кадров и ужесточение профессиональной конкуренции. Рост объемов, масштабов и сложности проектов повышает ответственность сотрудников за их реализацию. В результате интенсивность труда достигает критического уровня – интеллектуальная и творческая работа становится более опасной, чем некоторые индустриальные специализации, вред которых признан институционально и потому предполагает четкие правила техники безопасности и гигиены.
Больше стресса, больше удобных животных
Работа, содержание которой представляет собой мыслительный процесс, в условиях свободного рынка и неограниченной конкуренции превращается в непрерывный стресс. «Как измерить когнитивный труд, выполняемый
