Через семь гробов - Казьмин Михаил

  Разливая свежезаваренный крепкий чай, Корнев задумчиво выровнял чайник в руке, чтобы ненароком не пролить.

  - О чем? Не знаю даже... Сравниваю, наверное, с тем, что у нас.

  - Вот именно! - Лозинцев походил на учителя все больше и больше. Роман вспомнил историка из гимназии, Валерия Филипповича. Тот тоже все время задавал такие вопросы, чтобы ученик как следует подумал и ответил правильно. - Вы сравниваете! И если видите, что что-то здесь лучше, чем у нас... - тут Лозинцев осекся. Видимо, понял, что сказал что-то не то. - Ну не тут, конечно, а в том же Райхе... - да уж, чтобы на Фронтире где-то что-то было лучше, чем в России (ну кроме деловых возможностей разве что). - Вы думаете: а хорошо бы, так и в России было, так ведь?

  - Так, - не стал спорить Корнев.

  - Это для вас так. И для меня так. И для любого нормального русского человека так. А для западника не так. Для него, если у русских что-то лучше, значит, русские - жулики, каким-то заведомо нечестным путем получившие это преимущество. Потому что всем известно, что русские все и всегда делают неправильно.

  Да уж, умел Лозинцев заставить собеседника задуматься, умел... Самое смешное - и здесь он оказался прав. Сколько ни вспоминал Корнев свои разговоры с местными, это у них всегда сквозило, как только доходило дело до сравнений. Ну или почти всегда. Хотя не так уж много этих разговоров и было, с этими-то и поговорить нормально нельзя, если не о деле... Немцы, те еще на людей похожи, на отвлеченные темы с ними поговорить интересно бывает. Особенно за пивом. А остальные... Ну и ладно, пошли бы они все!..

  Тринидад встретил хмурым и пасмурным, совершенно неприветливым небом. Садиться пришлось вслепую по наведению диспетчера. Гигантские мохнатые черно-синие тучи висели над космопортом так низко, что хотелось идти под ними, пригнувшись, и не идти даже, а перебегать, чтобы они не придавили. Правда, до портовой конторы удалось добежать раньше, чем эти тучи ударили по космопорту и окрестностям миллиардами тяжелых капель, почти сразу же сомкнувшихся в цельную, на вид совершенно непроницаемую стену.

  Оказалось, кстати, что не только для маскировки истинного пункта назначения понадобился Тринидад Лозинцеву. Какие-то дела у него здесь все-таки были. Дмитрий Николаевич сразу же заказал такси, предварительно договорившись с Корневым о времени своего возвращения, и Роману пришлось в одиночку выполнять все предусмотренные формальности, благо, на Тринидаде таковым особого значения не придавали. Поэтому все было сделано быстро, и до возвращения своего пассажира Корнев успел пообедать. Тоже пришлось вызывать такси, чтобы не выходить под ливень, хотя ехать до известного Роману заведения было всего минут пять. Хозяин ресторанчика, колоритный пожилой толстяк с огромными усищами, нашел простейший, зато до крайности эффективный способ завоевать популярность среди пилотов и коммерсантов, прибывавших на Тринидад. Способ этот заключался в том, что всем, кто не был родом с Тринидада, клали специй вдвое, а то и втрое меньше, чем местным. Слава 'доброго Лучо', как скромно именовал себя предприимчивый ресторатор, прямо-таки гремела среди непривычных к местным специям гостей планеты, так что экономия на жгучих ингредиентах была явно не самым главным источником его доходов.

  Дальше все было просто прекрасно, как будто по заказу. К тому времени, как Роман закончил обедать, кончился и ливень, поэтому Корнев решил прогуляться до космопорта пешком. И стоило ему только подойти к портовой конторе, как буквально через пару минут появился и Лозинцев. Диспетчер и стартовые службы тоже были свободны, так что уже очень скоро 'Чеглок' снова был в космосе.

  ...Навигация в Райхе сильно отличалась от того, к чему Корнев привык на Фронтире. Даже вводить координаты выхода из гиперпространства не пришлось - достаточно было просто обозначить в качестве таковых навигационную станцию 'Райнланд-8'. Все было рассчитано заранее и внесено в память главного компьютера 'Чеглока'. За пятнадцать минут до того, как гравитационные генераторы станции должны были выдернуть корабль из гиперпространства, главный компьютер услужливо предупредил Корнева о необходимости соответствующих приготовлений. Знаменитая арийская точность не подвела - ровно через девятьсот секунд после сигнала компьютера Корнев с Лозинцевым увидели на обзорном экране не поднадоевшее мельтешение молочно-белых искр на темно-сером фоне, а строгие очертания навигационной станции 'Райнланд-8', висящей на границе планетной системы. Корневу этого времени тоже хватило, так что к моменту выхода в реальный космос корабль был приведен в режим ручного управления при полной готовности программы автопилотирования. Получив со станции координаты входа в свой коридор, Корнев в ручном режиме вышел к указанной точке, где и переключил управление на автопилот, уже получивший со станции соответствующую программу.

  Все, в общем, логично и разумно. Простая и действенная схема обеспечения безопасности на довольно оживленном пути. Сама схема никакого удивления не вызывала - она была стандартной и в России, и в Райхе, и на Западе. Вот только почему-то в исполнении немцев (ну да, немцев; если в России все русские, то в Райхе - все немцы) все это выглядело как-то особенно четко, организованно и эффективно. Иной раз казалось даже, что такого больше нет нигде и во всех планетарных системах за пределами Райха навигация отдана на откуп случайности, анархии и хаосу.

  Впрочем, порядок и организованность вовсе не означали того, что работает автоматика, а господин капитан-пилот может заняться какими-то другими своими делами и не участвовать в процессе. Корневу приходилось постоянно быть на связи сначала с диспетчером станции, а потом и с диспетчером космопорта - подтверждая, что все идет штатно, что автопилот действует в полном соответствии с полученными указаниями, что сам Роман готов в любой момент взять управление кораблем на себя, если вдруг что пойдет не так. В том же духе 'Чеглок' совершил и посадку в двенадцатом секторе космопорта 'Зигмунд-Йен-Раумфлюгхафен': хотя антиграв подцепил корабль еще до входа в атмосферу, Корнев до самого конца напряженно следил за действиями автопилота.

  Таможенник ждать себя не заставил и времени много не отнял. Господин старший таможенный инспектор аккуратно и быстро оформил все необходимые документы, чем и утвердил законность пребывания граждан Российской Империи господ Романа Корнева и Дмитрия Лозинцева на территории Арийского Райха.

  Собрался Лозинцев быстро. Оно и не удивительно - ему и пришлось-то только переодеться с поправкой на местную погоду, в меру прохладную, зато сухую и солнечную. И уже на выходе задержался, постоял пару секунд и вдруг обернулся.

  - А ведь сегодня Прощеное Воскресенье. Вы уж меня простите, Роман Михайлович, если чем обидел...

  - Бог простит, - ответил Корнев. - И вы, Дмитрий Николаевич, меня простите...

  - Бог простит, - как-то не сильно уверенно и очень тихо сказал Лозинцев, подавая Корневу руку.

  Проводив своего пассажира, Корнев еще какое-то время пребывал в задумчивости. Вот ведь человек, Прощенное Воскресенье вспомнил... Не то чтобы Роман был сильно религиозен, но вот же ведь как-то сразу на душе хорошо стало. Попросил у него Лозинцев прощения, сам у Лозинцева прощения попросил - и, честное слово, на душе полегчало... Полегчало? Почему полегчало? Разве была какая-то тяжесть? Мысли Корнева резко развернулись. А ведь и правда, что-то не так было, не так и не то... Или не было? Но откуда тогда это ощущение? Как будто что-то неправильное было сказано или сделано? Корнев попытался вспомнить, что же могло быть причиной таких сомнений, но совершенно безуспешно. Ну да и ладно... Имелись куда более важные в данное время дела, они-то и вытеснили из головы Корнева эти тягостные раздумья.

  Для начала надо было убраться в каюте, которую занимал Лозинцев. Впрочем, много времени это не заняло - Дмитрий Николаевич, даже покинув корабль, вновь показал себя человеком предельно аккуратным. Хотя и на корабле он пробыл не так уж и долго - если не считать посадку на Тринидаде, неполные сутки полетного времени. Так что мусора осталось по минимуму, постель Лозинцев убрал сам, где ж тут убираться-то? А если учесть, что груза никакого в этом рейсе не было и, соответственно, грузовые трюмы тоже в приборке не нуждались, то наведение порядка никак не тянуло на гордое звание работы. Так что прибираться Корневу пришлось только в рубке, где они с Лозинцевым почти весь полет и просидели. Да и там ничего страшного не было. Посудомоечная машинка удовлетворилась двумя чашками, двумя же блюдцами, одним блюдом покрупнее да заварочным чайником, а весь мусор уместился в маленьком пакетике. Понятно, что вызывать мусорщиков Корнев не стал, пакетик этот и самому можно выкинуть.

  До грузовой конторы можно было бы доехать на специальном маршрутном вагончике, но Роман не поленился пройти пешком, исключительно чтобы размять ноги. Деловая жизнь в конторе била ключом, так что было даже, из чего выбирать. Из конторы Корнев вышел, обеспеченный грузами и пассажирами недели на полторы полетного и погрузочно-разгрузочного времени, а если учесть все необходимые процедуры и потребность в отдыхе между рейсами, то на две с хвостиком недели вперед. Еще более грел душу капитана-пилота аванс фрахта в райхсмарках, часть которого, правда, тут же ушла на оплату погрузочных работ и заправки топливом. Топливо в Райхе хоть и было не самым дешевым, зато начисто избавляло покупателей от сомнений в своем качестве. Время, остававшееся до начала погрузки, Корнев решил потратить на небольшую прогулку по ближайшей окраине Ариенбурга - столицы Райха. Если точнее - на поход в известный Роману магазинчик за блоками с записями интересных фильмов, концертов и книг, естественно, с возможностью перевода на русский. А как иначе - хоть и управлял кораблем господин капитан-пилот в одиночку, но свободного времени в полетах хватало, особенно в гиперпространстве. Не только же на сон его переводить? Конечно, можно было и заказать все это по местной сети с доставкой на 'Чеглок', но куда-то девать время все равно надо. Да и поесть не мешало бы, обед у 'доброго Лучо' требовал продолжения в виде ужина, а по местному времени - в виде плотного завтрака.