Викки - Руфь Уолкер

— Откуда ты знаешь, как они умерли? Я сама только вчера узнала о них.

Дарси обеими руками зажала рот.

— Вот влипла! Ты смотри, даже не заикайся своему деду о нашем разговоре. Если узнает мой отец — он на мне живого места не оставит.

— А ты расскажи, что знаешь, — тогда и я буду молчать, — опустилась до мелкого шантажа Викки.

— Ну-у… не так уж много я и знаю, по правде сказать. Не больше всех… Знаю, что была такая знаменитая воздушная гимнастка Принцесса Мара, цыганская принцесса, влюбившаяся в твоего отца. Его после женитьбы на ней вскоре лишили наследства, а затем один из бывших любовников Мары заколол его. Сама она тоже вскоре погибла, упала в прыжке с трапеции. Я знаю, что ты их дочь, но все это держится в страшном секрете!

В ушах Викки эхом отозвалась фраза: «Один из бывших любовников Мары заколол его». Неужели это правда? Уж не по этой ли причине дед хранит молчание о Принцессе Маре, хотя Викки скоро уже восемнадцать лет? И если мать — цыганка, то и сама Викки наполовину цыганка!..

Почувствовав приступ тошноты, Викки набрала в легкие побольше воздуха и чуть слышно спросила:

— Почему ты раньше ничего мне не говорила, Дарси?

— Не могла — я дала обещание отцу. И потом, вряд ли кто-то еще знает это… ну, что твоя мать цыганка. По крайней мере, в школе я не слышала таких разговоров.

Викки задумалась. Не очень-то она верит Дарси. Если никто ничего не знает, почему тогда за глаза все зовут ее Принцессой?

— Тогда как понять твои слова, что ты знаешь не больше всех? — спросила она, пытливо глядя на Дарси. — Я, например, до вчерашнего дня даже имени Мары не слышала, а ты говоришь, что все о ней знают.

Дарси досадливо тряхнула головой.

— Твой дед держит тебя взаперти в башне из слоновой кости — иначе бы ты читала не только классические романы из школьной программы. В прошлом году все как ненормальные зачитывались романом «Тени прошлого», содранным с жизни твоей матери. Конечно, в целом там все придумано, но в предисловии отмечается, что он основан на реальных фактах, или что-то в этом роде. По крайней мере, героиня там тоже цыганка благородных кровей, изгнанная из своего семейства за связь с чужаком. По поводу этого романа в журнале «Сплетница» была здоровенная статья, таким популярным он оказался. Но ты ведь не читаешь всю эту желтую прессу?

— Нет. Я надеюсь, ты никому не расскажешь о нашем разговоре? Мне бы не хотелось, чтобы моя личная жизнь стала предметом всеобщего обсуждения.

Глаза Дарси округлились от удивления.

— Тебе что, стыдно?! Боже, да если бы моя мать была Принцессой Марой, я бы похвалялась этим направо и налево! Сказать по правде, я иногда думаю, уж не чокнутая ли ты?

Викки лукаво улыбнулась.

— Чокнутая? А может быть, чокнутые те, кто убегает ночью из дома, чтобы разъезжать на автомобилях с парнями, рискуя тем, что однажды их поймают и будет скандал?

Дарси хихикнула и отмахнулась от Викки.

— Ты просто не понимаешь, как много теряешь — молодость ведь одна! Попробуй сама разок — и увидишь, как это здорово.

— Да? Может быть, ты еще посоветуешь, как мне выбраться из усадьбы? Перелезть через ограду — кстати, она сверху усыпана битым стеклом — или приставить лестницу к главным воротам — подумаешь, двенадцать футов высоты?

— Знаю-знаю, что ты хочешь сказать. Ты просто и в самом деле живешь как принцесса из какой-то там сказки. «Рапунцель, Рапунцель, спусти вниз свои золотые волосы!..»

— А что тут плохого? — попробовала защищаться Викки.

— А то плохо, что тебе скоро восемнадцать, а ты жизни и одним глазком не видела. Но не может же твой дед до скончания века держать тебя под замком? Кстати, я вообще не понимаю, как это он разрешает тебе ходить в школу?

— Все дело в традиции. Бабушка училась в Кейботе, и ее мать и тетушки тоже. Меня записали сюда, едва я появилась на свет. По крайней мере, так говорит бабушка.

— Боже! Мне, если честно, кажется, что репутация этого дряхлого заведения раздута до неприличия. А что в нем хорошего? «Наши ученицы все как одна — леди», — прогнусавила Дарси, подражая деканше. — Представляешь, какой это ужас — быть истинной леди? Впрочем, могло быть и хуже. К тебе, например, могли бы приставить гувернантку — и прости-прощай школа!

— И тогда мы бы никогда не познакомились, — продолжила Викки.

— «Абсолютно верно, мисс Сен-Клер, но все же попрошу вас держаться прямо и не кривить губы»! — Дарси довольно хихикнула, когда Викки засмеялась. — Признаться, и я не избалована подружками. При одном упоминании обо мне все эти пай-девочки шарахаются и крестятся. А что, разве мы не славная пара? Дуэт неприкасаемых, если выражаться красиво. У меня — своя репутация, у тебя… Ну, ты — Сен-Клер! С тебя не спускают глаз, копируют твою манеру речи и все такое прочее. Но если бы тебе хоть разочек вырваться на волю — ты бы поняла, как это здорово!

К счастью для Викки, прозвенел звонок на урок и она получила повод замять этот неприятный для нее разговор. Выбросив в мусорный контейнер бумажный стаканчик и остатки бутерброда, Викки направилась в сторону школы, тревожно размышляя о том, не зря ли она показала Дарси эти фотографии. А впрочем, если ты не можешь доверять лучшей подруге — кому тогда вообще доверять на этом свете?

Неделей позже Викки подслушала разговор, перевернувший ее жизнь.

Еще раньше, в канун семнадцатилетия, она почувствовала, что отношение к ней деда меняется.

Нет, он оставался таким же строгим, но с недавних пор вменил ей в обязанность присутствовать на званых обедах, в то время как раньше по приезде гостей ей не разрешалось выходить из своей комнаты, куда слуга на подносе приносил еду. Правда, теперь после ухода гостей следовал придирчивый разбор вечера, каждая оплошность ставилась Викки в вину, а в заключение следовала одна и та же сентенция о высоких обязанностях, которые налагает на нее фамилия Сен-Клер. Викки же старалась как могла, хотя и понимала, что в любом случае дед останется ею недоволен.

Спустя еще какое-то время в его разговорах с внучкой все чаще стало всплывать имя одного из начинающих адвокатов. Поскольку Эрл Сен-Клер ничего не делал просто так, Викки насторожилась.

Конечно, ей не надо было объяснять, кто такой Гэри Уисдом, — этот человек был частым гостем в их доме. Откровенно говоря, он ей не нравился. Сам получивший отсрочку от призыва в армию по причине некоей «травмы вследствие игры в регби», он тем не менее обожал клеймить «симулянтов», и «трусов», уклоняющихся от своего патриотического долга перед страной, ведущей великую войну. По мнению Викки, такая запальчивость со стороны человека, прекрасно сознающего, что ему не грозит отправка на Тихоокеанский фронт, была по меньшей мере неприличной.