Девушка, влюбленная в смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

Фамилию она произнесла по буквам.

– Вамп с фамилией, наверное, совсем новенький, – заметила я. Я знала только одного вампира с фамилией – он был мертв всего месяц.

– Не знаю, новенький он или старенький, знаю только как его зовут.

– Адрес она сказала?

– Нет, хотя Зебровски неслабо ее прижал. Она говорит, что никогда не была у него дома, и я ей верю.

– Ладно, поблагодари Зебровски от моего имени. Увидимся в субботу в спортзале.

– Я обязательно приду.

– И тебе тоже спасибо, Ронни.

– Всегда рада помочь спасти человека от монстров. Кстати о монстрах, ты сейчас с сама-знаешь-кем?

– Если ты имеешь в виду Жан-Клода, то да, я с ним.

– Уходи оттуда поскорее, – сказала она.

– Ты мне не мать, Ронни.

– Я твоя подруга.

– Спокойной ночи, Ронни.

– Не задерживайся там, – повторила она.

Я повесила трубку. Ронни была моей лучшей подругой, но ее отношение к Жан-Клоду действовало мне на нервы. В основном потому, что я была с ней согласна. Я всегда злюсь, когда неправа.

– Имя Билл Стакер тебе о чем-то говорит?

– Нет, но я позвоню Малкольму, узнаю, говорит ли оно что-то ему.

Я отдала трубку Жан-Клоду и отошла от стола, то есть покинула зону досягаемости. Я слышала только половину разговора, и она сводилась к имени, а затем «конечно» и «да». Он протянул мне трубку:

– Малкольм желает поговорить с тобой.

Жан-Клод отступил, уступая мне место.

– Миз Блейк, я очень сожалею о том, что, возможно, совершил наш прихожанин. У нас есть его адрес в базе данных. Дьякон будет у него буквально через несколько минут.

– Дайте мне адрес, я поеду, проверю, как там девушка.

– В этом нет необходимости. Дьякон, которая занимается этим делом, была медсестрой до своего обращения.

– Я не думаю, что Эми Маккензи нужен еще один вампир, не важно какими бы добрыми ни были ее намерения.

– А я не думаю, что моему вампиру нужно, чтобы Истребительница прострелила ему дверь.

– Я могу сообщить имя полиции. Они выяснят адрес, приедут и высадят его двери. Они будут вести себя гораздо грубее меня.

– Ну, в последнее поверить трудновато.

Похоже, он надо мной смеется.

– Дайте мне адрес, Малкольм.

От злости у меня напряглись плечи, так что захотелось покрутить шеей и снять дискомфорт.

– Подождите минутку. – Он включил режим ожидания.

Я посмотрела на Жан-Клода и позволила злости прозвучать в голосе.

– Он включил режим ожидания.

Жан-Клод уселся на стул, который я освободила; он улыбнулся и пожал плечами, стараясь спустить все на тормозах. Умно с его стороны. Когда я злюсь, то обычно срываю злость на всех вокруг, даже на тех, кто этого совсем не заслуживает. Я пытаюсь избавиться от дурных привычек, но некоторые привычки трудно побороть. Мой дурной характер – из таких.

– Миз Блейк, мне звонили по другой линии. Девушка жива, но едва-едва, ее повезли в больницу. Мы не уверены, выживет ли она. Мы выдадим Билла полиции, если она умрет. Даю вам слово.

Я могла поверить ему на слово. Малкольм был стар – несколько сотен лет, а если удается добиться клятвы от старых вампиров, они ее держат.

– В какую больницу ее повезли? Я хочу сообщить матери.

Он ответил. Я позвонила матери Эми. Одной телефонной истерикой позже я повесила трубку, и настала моя очередь сидеть на краю стола и смотреть вниз.

Я не доставала ногами до пола, так что мне трудно было выглядеть грациозно. Хотя я никогда и не пыталась соревноваться с Жан-Клодом в грациозности. Некоторые битвы бывают проиграны еще до начала.

– Было время, ma petite, когда ты бы сама ринулась на помощь, сама бы допрашивала подругу девушки и ни за что не позвала бы полицию.

– Если бы я считала, что угрозами или стрельбой я смогу вынудить Барбару признаться, то тогда я бы идеально подошла для этой работы. Но я не стану мучить или стрелять в восемнадцатилетнюю девушку, которая пытается помочь своей лучшей подруге сохранить ногу, а может даже жизнь. Зебровски мог припугнуть ее судом, тюрьмой, а я – нет.

– А ты никогда не угрожаешь, если не собираешься или не можешь осуществить угрозу, – сказал он тихо.

– Нет.

Мы смотрели друг на друга. Он сидел, удобно расположившись на стуле с прямой спинкой, нога на ногу, сцепив руки перед лицом, так что мне были видны только его невероятные глаза. Огромные, настолько темные, что они были почти черными, при этом оставаясь чистейшего синего цвета, как океанская вода, когда она безумно холодна и глубока.

Ронни была права, мне следовало уйти, но мне не хотелось уходить. Я хотела остаться. Хотела провести руками по его рубашке, прикоснуться к его неожиданно-голым плечам. И из-за того, что мне нестерпимо хотелось этого, я соскочила со стола, и сказала:

– Спасибо за помощь.

– Я всегда рад помочь, ma petite.

Я могла бы обойти стул, на котором он сидел, по широкой дуге, но это было бы оскорбительно для нас обоих. Мне всего лишь нужно было пройти мимо его стула и выйти за дверь. Очень просто. Я уже почти миновала стул, почти оказалась у него за спиной, когда он задал вопрос:

– Ты позвонила бы, если бы тебе не нужна была помощь? Позвонила бы вообще, если бы не необходимость кого-то спасать?

Его голос звучал совершенно обычно. Он не пытался воздействовать на меня вампирскими трюками, чтобы слова прозвучали весомее, и это меня остановило. Честный вопрос проигнорировать сложнее, чем попытку обольщения.

Я вздохнула и обернулась. Он сидел, уставившись на меня. Его лицо было так близко, что у меня перехватило дыхание.

– Ты знаешь, почему я ушла.

Он повернулся на стуле, закинув руку на спинку, и сверкнув голыми плечами.

– Я знаю, что тебе сложно контролировать силу меток, когда мы вместе. Они должны были связать нас, а не разделить. – И снова он заставил свой голос звучать совершенно бесстрастно.

Я покачала головой.

– Мне нужно идти.

Он повернулся дальше, опершись на спинку стула обеими руками и сложив на них подбородок. Волосы обрамляли красную одежду, бледную кожу, глубокие глаза. На расстоянии меньше двух футов. Я могла бы протянуть руку и потрогать его. Я сглотнула так резко, что это оказалось больно, и крепко сжала руки, потому что ладони помнили ощущение его кожи. Мне нужно было сделать лишь шаг, но я знала, что если я его сделаю – я не уйду. Уж точно – не сейчас.

– Мне пора, – с трудом выговорила я.

– Ты так сказала.

Мне следовало развернуться и выйти, но я никак не могла себя заставить. Я не хотела уходить. Я хотела остаться. Мое тело сжалось от желания, увлажнилось, просто оттого, что я смотрела на него, полностью одетого, сидящего на стуле. Черт побери! Почему я не уходила? Но ведь я и не приближалась тоже. Я могла собой гордиться. Иногда, чтобы собой гордиться, достаточно просто не сходить с места.

Жан-Клод поднялся со стула нарочито медленно, как будто опасался, что я рванусь наутек. Но я не пыталась сбежать. Сердце билось у меня не в груди, а в горле, глаза широко открыты… испуганная, жаждущая, нетерпеливая.

Он стоял очень близко, но все же не касаясь меня. Его лицо ничего не выражало. Очень медленно он поднял руку, и, слегка касаясь кончиками пальцев, провел по коже моего пальто. Я не отстранилась, и он остановился на уровне талии, слегка придерживая полу пальто. Он повел руку выше, над животом, грудью, коснувшись моих грудей легким, уверенным движением, двигаясь к воротнику. Но от этого легкого касания мое тело напряглось, а дыхание перехватило.

Его рука скользнула с воротника и коснулась моей шеи под волосами, обхватив затылок. Мой пульс бился под его большим пальцем. Ощущение от его руки на моей коже было почти невыносимым, мне казалось, что я могу раствориться в нем, вытечь в него через эту руку.

– Я так скучал по тебе, ma petite.

На этот раз его голос ласкал и обнимал, скользя по коже, отнимая возможность дышать.

Я тоже тосковала по нему, но не могла заставить себя произнести это вслух. Зато можно было подняться на цыпочки, опершись рукой о его грудь, и чувствовать, как бьется его сердце. Он сегодня питался, иначе сердце бы не билось, какой-то добровольный донор поделился с ним теплом, но даже эта мысль не помешала мне подставить губы для поцелуя.