Побочный эффект - Татьяна Туринская

Так ли это на самом деле, или Ирина придумала себе все это в оправдание, чтобы не стыдно было перед собой за то, что так рассиропилась, расквасилась перед посторонним человеком? Какая, в принципе, разница? Начав говорить, она не могла остановиться на полуслове. Нужно было выплеснуть из себя боль — та разрослась так, что в огромном пустом сердце уже не хватало места для нее. Нельзя оставлять ее в себе, иначе…

Что 'иначе' — Ира не додумала. Проговорила торопливо, словно боялась, что соседка вдруг пересядет, или еще куда-нибудь денется, лишив ее возможности излить из себя еще немножечко боли. Еще глоток, еще щепотку…

— Вы простите, что я так разоткровенничалась. Знаете, я так долго носила это в себе, что мне просто необходимо выплеснуть все это. Недаром говорят: случайные попутчики больше всего подходят на роль исповедника. И правда. Близким ни за что не станешь раскрывать всю себя — могут ведь и напомнить. Особенно если посчастливится заиметь такую вот подругу. А вам почему-то легко рассказывать… У вас такое лицо открытое. Мне упорно кажется, будто мы с вами сто лет знакомы. Знаю, что вижу вас впервые, а никак не могу отделаться от ощущения, что очень хорошо с вами знакома. Странно, да? Я вам не надоела со своими воспоминаниями? Может, вы бы хотели почитать? Газеткой вот запаслись…

Попутчица взглянула с удивлением на газету, давно уже свернутую трубочкой. Махнула ею, выражая пренебрежение. Улыбнулась:

— Ерунда, газета не прокиснет. Мир не перевернется, если я прочитаю ее через недельку-другую, на обратном пути. А может, и вообще не прочитаю. Думаю, это не смертельно. Гораздо полезнее дать человеку выговориться. Вы правы: очень тяжело носить груз воспоминаний в себе. И даже вредно. Именно поэтому медики и советуют выплескивать накопившиеся эмоции. И делают это практически все, только каждый по-разному. Кто-то с утра до вечера нудит о своих проблемах каждому встречному. Другие — лучшему другу или подруге. Третьи — маме. Четвертые — как вы, способны открыться только случайному человеку, будучи уверены в том, что больше никогда не встретятся со своей 'отдушиной'. Пятые раскрывают душу только в кабинете психолога, расплачиваясь за конфиденциальность деньгами. Есть и шестые. Эти, будучи не в состоянии красиво изложить свои переживания в устном виде, а может, не найдя подходящую жилетку, изливают переживания на бумагу.

— А вы? К какому типу вы относите себя?

Собеседница улыбнулась. И такая славная была у нее улыбка, такая уютная, что Ирине захотелось прижаться к ее груди, как к материнской, и почувствовать себя в полной безопасности. Когда-то давным-давно она прижималась так к маме.

— Не знаю. Наверное, ко всем шести, а может, для меня еще тип не придуман? Да и так ли это важно?

— А и правда, какая разница, — улыбнулась Ирина. — Главное, что с вами очень приятно общаться. Вы умеете замечательно уютно молчать. Просто идеальная слушательница!

Соседка усмехнулась:

— Да уж, слушательница я действительно неплохая. Наверное. Так что там было дальше?

***

Дальше была любовь.

Сергей Русаков возник в ее жизни на четвертом курсе института. Ворвался туда стремительно, с фейерверком. Громко и навсегда.

Ира опаздывала в бюро по трудоустройству — она всегда куда-нибудь опаздывает. Близились каникулы, а отдыхать, как известно, лучше с пользой для дела. Или хотя бы для бюджета.

Она почти бежала. Бежать по-настоящему в людском потоке не получалось — приходилось без конца лавировать, сбиваясь с темпа. Но уж если попадался более-менее свободный участок — Ира шагала стремительно, широко. Скорее по-мужски, нежели по-женски, для вящей скорости давая резкую отмашку руками.

Однако спешила не только она — группа из трех молодых людей решила обогнать ее во что бы то ни стало. Видимо, парни опаздывали еще сильнее. Пошли на обгон все втроем одновременно, но тротуар был не столь широк, и один из них не имел возможности для маневра: справа друзья, слева — девушка, не по-детски размахивающая кулаками в такт шагам. В момент, когда почти уже поравнялся с нею, но еще не был ею замечен, получил ощутимый удар тютелька в тютельку в… скажем, самое чувствительное мужское место. Несчастный охнул и осел, как подкошенный.

Почувствовав, как рука неожиданно врезалась во что-то мягкое, Ира притормозила и оглянулась. Когда поняла, во что именно воткнулась со всей силы, побелела от стыда и ужаса: парень скорчился от боли, а рядом, предосудительно глядя на нее, стояли двое его друзей. Вдобавок ко всему прохожие, заинтересовавшись заминкой в движении, начали собираться в любопытствующую кучку.

В общем, ситуация крайне неприятная, если не сказать больше. Однако вряд ли она имела бы хоть какие-то последствия кроме воспоминаний, если бы пострадавший, пересилив боль, не выдал сдавленным голосом:

— Теперь, как порядочная девушка, вы обязаны на мне жениться.

Прохожие захихикали и побежали дальше кто куда. Парни тоже отправились по своим делам. Но уже вдвоем — Русаков наотрез отказался прощаться с Ириной. Дескать, ты теперь моя должница.

С тех пор они практически не расставались. Встречались долго, целый год, прежде чем Сергей решился заявить вторично:

— Женись на мне!

Ира рассмеялась:

— Глупый, девушки выходят замуж!

— Это девушки. А ты у нас — солдат. Ничего себе — девушка: вот так сходу, слету, заехать постороннему мужику прямо в душу кулаком? Так что жениться ты просто обязана. Но сугубо из неземной любви так и быть: любезно позволяю тебе выйти за меня замуж.

Замужеству не смогла помешать даже Лариска. Правда, она старалась. Очень старалась, изо всех своих подлых силенок. Сначала, как и с остальными Ирочкиными поклонниками, бродила тенью за влюбленными. Старательно навевала скуку излюбленными рассказами о сказочном бытии журналистов-международников. Никак не могла решить, что же ей покупать в заграницах в первую очередь — квартиру или машину? Или, может, норковое манто? Ей ведь надо будет в чем-то ходить на светские рауты.

Занудство не помогло, и она стала периодически позорить Иру бесхитростно и совершенно нелепо, будто неумная второклашка. Стоило подруге отлучиться ненадолго или же по обыкновению опоздать, Ларочка непременно использовала возможность для провокации:

— Ирка уже показывала тебе коллекцию фантиков? Она их с детства собирает, ни одного еще не выбросила. У нее потрясающая коллекция! Только ты не говори ей, что в курсе дела — она стесняется. Просто как бы невзначай приноси ей фантики. И не вздумай при ней выбросить — она этого не переживет!

Возможно, она и раньше проделывала такие штуки? Отчего-то ведь испарялись все Ирины ухажеры. Не от таких ли 'невинных' шуточек?