Тайная жизнь Ника Хартера - Гейтсбери Джеймс

– Да, но они могли сделать с тобой всё что угодно. В лучшем случае… покалечить, а в худшем…

– Забить до смерти? Ты это хотела сказать?

– Ты не знаешь, на что они способны. Каждый из них – это или беспризорник, сбежавший из дома, или того хуже – заядлый ворюга и хулиган, который ни перед чем не остановится. А уж если дело касается какой-нибудь наживы…

Подросток вдруг усмехнулся.

– Хм, а на меня что, похоже, что я могу сойти за какую-нибудь наживку? – покачав головой, сказал юноша, указывая при этом Энн, на его оборванную и худую одежду, но Энн не унималась.

– Эта жуткая орава промышляет не только этим, особенно по вечерам. От нечего делать и просто ради развлечений они могут приставать к кому угодно и глумиться сколько угодно, потому что они искалечены и испорчены духовно. Ты просто ничего не знаешь о них. Хотя они и не виноваты в этом. Ведь такими их сделала сама жизнь. А их злые поступки и бездушие, граничащее с чёрствостью и малодушием, скорее от безысходности, что исходит от слабости их характера, не сумевшего устоять перед этой чёрствостью и злобой по отношению к ним, со стороны других.

Паренек снова усмехнулся, покачав головой.

– Я что-то смешное сказала? – спросила Энн, цепко взглянув на подростка.

– Да нет, просто….

– Что просто? – не унималась Энн.

– Я хотел сказать – ты не такая, как… – произнёс в задумчивости юноша.

– Как что? – слова подростка смутили девушку.

– Я хотел сказать – не такая, как все, – пояснил паренёк. – Но кто ты? И почему они не тронули тебя?

– Я Энн. Живу неподалёку отсюда. Вон в той местности, – Энн показала рукой на расстилающуюся неподалеку от них долину.

– Понятно, – буркнул юноша и снова вопросительно посмотрел на Энн.

– А не тронули они меня, потому что знают, – ответила спокойно Энн.

– Знают? Откуда?

– Это долгая история, – вздохнув, ответила Энн.

– Но я никуда не тороплюсь, – сказал заинтересованно подросток. – Ну, допустим, они тебя знают – в таком случае они бы не тронули тебя и могли разобраться только со мной. Что ты на это скажешь? Чем ты таким обладаешь, что при виде тебя они все разошлись? Думаю, не каждый может справиться с такой злобной ватагой зубастых клыков, тем более такая тощая девчонка, как ты?

Энн в ответ усмехнулась, затем, вытащив из своего внутреннего кармана юбки чистый носовой платок, тот, что она по привычке носила всегда с собой, потянулась к подростку и попыталась приложить платок к его разбитой брови, на что тот грубо перехватил руку Энн и недовольно произнёс:

– Не стоит, и без слащавой жалости обойдусь, – оборвал жёстко подросток.

– Что же, – опустив руки, сказала Энн. – В таком случае мне пора, – пожав плечами, сказала девушка и собиралась уже уходить, как подросток вдруг остановил её.

– Извини, я не хотел тебя обидеть, но…

– Ничего, из-за того, что здесь случилось, и не такое можно почувствовать, – сказала Энн.

– Откуда ты знаешь, что я могу чувствовать? – недоверчиво посмотрев на Энн, сказал подросток. Затем, осмотрев внимательным и пристальным взглядом девушку с ног до головы, он заметил:

– Судя по тебе, вряд ли тебе когда-либо приходилось побывать в такой шкуре. Не дай Бог, и врагу не пожелаешь такого, – заключил паренёк.

Энн с тайным интересом рассматривала подростка.

Его суровый и дикий взгляд не столько настораживал её, сколько казался особенным. Не то чтобы он отличался от других своей нищетой и чумазостью, вовсе нет.

Но во всех его движениях, в поведении и в голосе она чувствовала что-то необычное, то, что не отталкивало, а наоборот – необратимо влекло к себе.

А этот странный, пристальный, словно гипнотизирующий взгляд зелёных глаз не отпускал её. Загорелые коричневые скулы нервно подёргивались на лице паренька, будто высеченные из мрамора. Не по-юношески твёрдый, взрослый подбородок и жёстко сжатые губы хранили молчание, но вскоре паренек его нарушил:

– Так что это за история, которую долго рассказывать? – произнёс уже с любопытством он. Через мгновение подросток и девушка были настолько увлечены беседой, что разве закат, что появился ярким заревом на небе, на другой стороне долины, смог наконец разлучить их.

Глава V

Тяжёлое детство Ника

Энн выслушала непростую историю жизни подростка, которого, как выяснилось, звали Ником.

Ник был родом из далекого Таллина. Он был бездомным и сиротой, а матери и отца совершенно не помнил.

– Сколько себя помню, я всегда был бездомным и свободным как ветер. Нику стыдно было признаться Энн, что он никогда и не испытывал материнской ласки, да и вовсе не привык к ней.

В их краях, по словам Ника, он оказался по стечению некоторых обстоятельств. Один фермер, что проживает в здешних местах, привез сюда Ника из Таллина. Там фермер находился в гостях у своих родственников. Приметив на улицах Таллина Ника, шустрого и ловкого подростка, не гнушающегося любой чёрной работы, помогающего здешним торговцам на улицах Таллина, он привез Ника к себе на ферму, пообещав ему достойную оплату его труда и безбедное существование. Но, как выяснилось позже, фермер вовсе не собирался выполнять своих обещаний. Вместо этого Нику пришлось делать на ферме всю самую тяжёлую и грязную работу, с которой едва ли могли справиться даже несколько здоровых крепких мужиков, а Ник был всего лишь подростком.

Так Нику приходилось всё делать самому, с утра и до позднего вечера. После спина Ника надрывалась от непосильного и тяжелого труда, а пальцы рук и ног были стёрты до крови. Нику приходилось убирать навоз за всеми животными, что находились на ферме, а их было несколько видов, среди них коровы, свиньи, кролики, куры, и таскать тяжёлые мешки с комбикормом для них тоже приходилось подростку; и так до ночи.

Фермеру же, казалось, не было никакого дела до подростка.

Ник терпел до тех пор, пока ещё хватало сил, и всё надеялся на обещанные заработки, получая взамен лишь тарелку холодного и безвкусного, словно свиньям, супа; горбушку чёрного чёрствого хлеба, да ночлег – в сарае, рядом со всей живностью. Но к зиме дело не сдвинулось с места, наоборот, становилось куда хуже.

Выпал первый снег. В сарае, где Ник всё это время спал, он стал замерзать и коченеть до мозга костей, так что у него зубы стучали от холода. В дом хозяин его не пускал, так как считал человеком низшего рода.

Вскоре прекратились и последние подачки – в виде обедов, которые поначалу выдавались два раза в день, а затем подростку и вовсе пришлось работать впроголодь. Но на смену этому пришла беда, куда ещё хуже. Фермер неожиданно сильно запил, возможно, потому что дела на ферме, в последнее время шли совсем плохо. И, как неожиданно выяснилось, его жена завела роман на стороне, а когда разразился скандал, то она, не мешкая, ушла из дома.

Нередко, напившись до чёртиков, он жестоко избивал подростка только за то, что тот набирался смелости и просил у него хоть какой-нибудь еды, чтобы совсем не свалиться с ног от непосильного труда и голода. А вскоре фермер и совсем выкинул подростка с фермы как бездомного и ненужного щенка, что бельмом, по его словам, сидел у него в глазу.

Ник оказался на улице, в худой оборванной одежде, никому не нужный.

Чтобы хоть как-то выжить, пришлось помимо своей воли просить милостыню, чему его душа, как он признался искренне Энн, всегда противилась и испытывала при этом сильные муки стыда.

Никогда ещё Ник ни с кем так искренне не делился своей жизнью и всем, что ему пришлось пережить.

Он и сам себе удивлялся, как эта хрупкая девушка смогла разговорить его, Ника, всегда молчаливого и сдержанного, со смирением и стойкостью принимающего все удары судьбы. А дальше, казалось, сама судьба играла с ним злые шутки, но об этом Ник поведает Энн уже в следующий раз.

Но вот что странно: в последнее время, куда бы и по каким бы делам ни шла Энн, перед ней вдруг словно ниоткуда возникал Ник. И наоборот, неожиданно для него появлялась, как призрак, Энн.