Открытие Джи - Джи - Татьяна Гнедина

Все это чрезвычайно занимает Джо. Он с удовольствием удлиняет свой путь к книжному магазину. Но вот перед самым перекрестком пробка: двухъярусный дилижанс преградил дорогу потоку кебов. Какой-то человечек перебегает улицу, и кучер бранится. Джо приглядывается к знакомой фигуре, и у него сжимается сердце: он и не замечал, как постарел его отец. И костюм на отце еще беднее, чем его собственный. Среди прохожих центра он всего лишь бедный приказчик, торгующий подержанными вещами. Ведь старые книги в глазах деловых людей — это не более чем старые вещи… Джо пересек дорогу. Витрина, вернее, небольшое окно в первом этаже было задвинуто флигелем соседнего дома. Старый букинист вошел в магазин и засветил газовый фонарь. Несмотря на весеннее солнце, свет скудно проникал внутрь через старинное окно. Джо издали грустно смотрел на выставленные в витрине книги. Как их продать? И тут он вспомнил об аукционах. Вероятно, там есть надежда что-нибудь сбыть.

Так он оказался на площади, где были разложены разнообразнейшие вещи. Местный аукционист, руководивший распродажей, был лучшим зазывалой, какого Джи-Джи когда-либо приходилось встречать. Он мысленно представил себе вместо рыночной картинки, которой торговал аукционист, старинную рукопись, выставленную в окне их книжного магазина. То была история знаменитого Вестминстерского аббатства.

— Ну, капитан Джебб, — приставал тем временем аукционист к долговязому военному, пришедшему на аукцион со своей супругой. — Давайте, капитан Джебб, скажите только одно слово: гинея — и картина ваша!

На картине была изображена битва турок с христианами. Сражение происходило в 1570 году, и за давностью времен художник рассчитывал на то, что зритель согласится увидеть турок в виде бесов, а христиан — в облике ангелов.

Не дожидаясь распродажи «Битвы при Лепоранто», Джо помчался от площади к книжной лавке. Не объясняя ничего изумленному отцу, он выхватил из витрины «Историю Вестминстерского аббатства» — драгоценную книгу семнадцатого века, — и выскочил на улицу. Через несколько минут он уже стоял возле аукциониста, держа переплетенную кожей книгу. Тот продолжал торг.

— Итак, раскрашенная медная гравюра, изображающая сражение между турками и христианами! Гинея! Кто больше?

Молчание.

Супруга капитана Джебба что-то повелительно шепнула мужу.

— Картина моя! — тут же крикнул капитан. Аукционист ударил по столу три раза, и гравюра попала в руки капитана Джебба.

— Пожалуйста, — тихо попросил Джо аукциониста, — примите для распродажи эту… книгу.

— Гм, — буркнул аукционист, небрежно полистав хрупкие страницы. — За нее не дадут и гинеи.

— Назовите пять гиней, — сказал Джо.

— Вы рассчитываете, что я буду даром тратить свое время? — озлобленно спросил аукционист.

Джо вытащил из кармана все свои деньги.

— Вот залог.

Аукционист небрежно сгреб мелочь в кучу и поднял «Историю Вестминстерского аббатства».

Пожилой джентльмен, сидящий на складном стуле, пожелал взглянуть на книгу вблизи.

— Рассыпается, — с сожалением заметил он.

— Две гинеи! — торопливо выкрикнул аукционист.

— Кончайте бесполезное дело! — крикнул кто-то.

— Гинея! — произнес аукционист. Пошел мелкий противный дождь. На Джо недовольно посматривали.

— Отдайте ее обратно! — послышался дрожащий голос, и в толпе появилась худенькая фигурка старого букиниста. Он выбежал без шляпы, его редкие седые волосы трепал ветер. Он взял у аукциониста книгу и, заслонив ее полой сюртука, не оглядываясь, пошел прочь. Джо, опустив голову, шел за ним.

Отворив дверь магазина, Джо вошел и сел рядом с конторкой, за которой отец при свете настольной лампы расправлял намокшие листы.

— Я не скажу тебе ничего, сын, по поводу сегодняшнего происшествия. У тебя были самые добрые намерения. К тому же у нас счастливая новость. Заходил мистер Бальфур Стюарт. Он просмотрел твои физические работы и признал их весьма интересными. Ты допущен к экзаменам в Оуэнский колледж, хотя тебе только четырнадцать лет. Готовься.

— Скоро к нам станут привозить студентов в детских колясках, — заявил тучный ректор Оуэнского колледжа перед очередным заседанием ученого совета.

— Да, поступление четырнадцатилетнего юнца Джозефа Джона Томсона — беспрецедентный случай.

— Так пусть он и будет последним. Надо сегодня же принять решение о приеме лиц не моложе шестнадцати лет. Ведь мы переходим в статус университета.

Решение было всеми одобрено. Но Джи-Джи остался в Оуэнском колледже, а колледж вскоре стал настоящим Манчестерским университетом — одним из лучших в Англии.

…Худой четырнадцатилетний мальчик со светлыми проницательными глазами первое время был в диковину среди студентов. Но вскоре к нему привыкли, потому что в науке, как и в футболе, он «первым шел на мяч». Правда, его первые блистательные успехи объяснялись, увы, не только любовью к физике, но и жестокой материальной необходимостью. И он добился своего: у него было наибольшее число призов, медалей и поощрительных премий.

А дома дела шли все хуже. Заболел отец. Он жаловался на усталость, дела в магазине окончательно стали ему в тягость. Однажды он попросил Джо проводить его домой.

Букинист медленно поднялся по ступенькам и, войдя в гостиную, опустился в кресло. Он закурил трубку и выпустил лиловые кольца дыма.

Эти кольца опять невольно напомнили Джо модели вихревых атомов в эфире. «А что, если я математически докажу неустойчивость этих вихрей? Да, но тогда я опровергну модель атома!»

— Ты, наверное, и сейчас думаешь о физике, — улыбнулся отец.

Джо опустил глаза. Он уже не мог жить без мыслей о физике. Отец ласково посмотрел на него.

— Прочти мне сцену из «Генриха шестого», которую мы когда-то с тобой разучивали вдвоем.

Это было так давно, еще в начальной школе. И Джо считал тогда отца самым ученым человеком на свете.

Очки скрыли глаза Джи-Джи, и он начал читать наизусть:

…«Английский лагерь близ Бордо. Входит военачальник Толбот и его сын Джон…»

Отец, перебив его, сам начал монолог Толбота-старшего:

— О юный Джон! Я за тобой послал.Чтоб научить военному искусству,Чтоб имя Толбота в тебе воскоесло,Когда иссохшей старостью, бессильемПрикован к ложу будет твой отец.Но — о, губительные, злые звезды!Приходишь ныне ты на праздник смерти,Беды ужасной и неотразимой.Садись на лучшего коня, мой мальчик,Я научу тебя, как быстрым бегствомСпастись. Иди, не медли. Бог с тобой!

Джо отвечал:

— Я Толботом зовусь, вам сын родной —И побегу? Коль мать моя мила вам,Вы не позорьте имени ее,Меня бастардом, трусом почитая.Все скажут: «Он не Толботом рожден,Коль убежал, вождя покинул о».

Отец продолжал:

— Беги, чтоб за меня отмстить нещадно.

Джо:

— Кто так бежит, тот не придет обратно.

Отец:

— Оставшись, оба встретим свой конец.

Джо:

— Я остаюсь. Бегите вы, отец.Смерть ваша принесет ущерб несметный,Моя ж погибель будет незаметной…

Приоткрылась дверь, и вошла миссис Томсон. Отец выронил трубку. Джи-Джи опустил голову. Мать открыла окно в сад. Ярко светились на кирпичной стене гроздья шорника, налились нежно-розовые бутоны магнолии. Над калиткой покачивалась подвесная корзинка с цветами. Белочка прыгала по ветвям каштана. На грядках Джи-Джи появились первые нарциссы.

— Тогда прощусь с тобой, сын милый, Джон, — тихо закончил отец.

Через несколько дней старого букиниста не стало.

Жизнь в маскарадных костюмах

Близился час, когда в Кембридже зажигают газовые фонари. По узкой улочке, мощенной брусчаткой, про-цокала наемная карета. Из нее выглянул худощавый молодой человек в очках. Тонкие длинные волосы были не слишком тщательно причесаны. Живые глаза с острым любопытством впились в темную фигуру, закутанную в синюю мантию.

Человек в мантии тоже посмотрел наемной карете вслед и продолжал свой путь. Где-то пробили часы. За ними ударил колокол на башне. Голубоватые блики фонарей вспыхивали на темных монастырских стенах. Мрачно чернели огромные ворота, оставшиеся от замка, построенного Вильгельмом Завоевателем и сожженного датчанами в 1010 году. Деревья вросли в развалины, вокруг которых теснились дубовые рощи с постройками времен четырнадцатого и пятнадцатого веков. А вот и улица, где расположились колледжи. Их в Кембридже семнадцать. Все они входят в корпорацию Кембриджского университета.