Мы носим лица людей - Тори Ру

– А подождать хотя бы до сорокового дня нельзя было?

– Да подождем мы!.. Мы решили расписаться в мае!.. – Он осекается, чтобы улыбнуться подозрительно быстро вернувшейся Насте.

Судя по ее перекошенному лицу, она слышала весь разговор…

Остаток вечера она натянуто улыбается и бросает на меня злобные взгляды, а я ковыряю вилкой желе. Я совершаю над ним насилие, разрываю его на куски и размазываю по фарфору. Это так увлекательно, что даже лай сторожевой собаки во дворе не может отвлечь меня от этого занятия.

Тренькает звонок, отец, извинившись, выдвигается в прихожую.

– Валера, привет! – с порога кричит тетя Маша – Ленкина мама, голос ее звенит от возмущения. – Валер, твоя мерзавка сегодня избила мою дочь! Нам пришлось обращаться в больницу!..

– Так. Сколько нужно на лечение? – Папа шуршит бумажником, и тетя Маша срывается на визг:

– Вы тут все с ума посходили? Не нужны мне деньги! У тебя ребенок превращается в зверя, ты хоть понимаешь? Обрати, наконец, на нее внимание! Может, стоит показать ее специалистам?.. Если бы не старая дружба, в полиции бы уже давно лежало заявление!..

– Прости. Сама знаешь, на нее столько всего свалилось. Я поговорю… я ей голову оторву!.. Как Лена?

– Глаз заплыл, перелом носа, сотрясение. Всем говорит, что упала…

Разговор плавно сбавляет обороты и становится приглушенным, слов не разобрать.

Настя торжественно и уничижительно на меня смотрит. Стерва. С такой «новой мамой» я уж точно не уживусь.

В вежливости больше нет смысла, я встаю и ухожу наверх, в свою комнату.

Под последним постом в паблике подписчики устроили холивар: одни обзывают мою блондинку шлюхой, другие же ее полностью поддерживают.

С тоской прокручиваю комментарии вниз до тех пор, пока не упираюсь в самый нижний.

Ложь. Все здесь – одна сплошная ложь…

Этим вечером отец так и не поднялся в мою комнату.

Я не испугалась визита тети Маши, потому что знала, что серьезного разговора в его исполнении все равно не последует.

Далеко за полночь пытаюсь уснуть, но едва закрываю глаза, перед ними встают в ряд высокие окна и нескончаемые лестницы, по которым я бегу, бегу, бегу… Пока не оказываюсь в огромной комнате со свисающими с потолка крюками. На них должно висеть мое никчемное изломанное тело. С криком я вскакиваю.

Глава 10

Свершилось: в конце мая Настя, на правах жены отца, переехала в наш дом. Мои подозрения подтвердились – она оказалась законченной стервой.

Отца практически никогда не бывает дома, и без него Настя постоянно вопит. Она вопит, что я – наркоманка, и подолгу сижу в ванной потому, что там ширяюсь. Вопит, что мое поведение неадекватно – я бью зеркала, ворую из бара спиртное, огрызаюсь и посылаю ее далеко и надолго… Она поливает меня отборным матом и грязью, и я бы обиделась – не будь я действительно грязью и беспомощным дерьмом. Если откровенно, мне даже нравится все это выслушивать. Мне нравится орать в ответ.

Думаю, в глубине души Настя надеется, что когданибудь у моего отца лопнет терпение, и он сдаст меня в воспитательную колонию или психушку, а уж она приложит к этому все усилия. Да куда там…

Папа, успешный бизнесмен, сколотивший первоначальный капитал в девяностых, когда трое из пяти его друзей пали жертвами пуль конкурентов, уже давно периодически срывается в алкогольный штопор и никак не может взять себя в руки. Последние восемь лет он не живет – только бухает и вкалывает. Сейчас он осыпает подарками Настю, и та не понимает, что является всего лишь мемориалом другой женщине. Его больше никто не интересует.

Даже я.

Я чувствую себя уставшей и старой. Я уперлась в стену без всякого желания ее преодолеть. Жизнь идет мимо, а я стою перед этой стеной и медленно покрываюсь пылью.

Мне шестнадцать лет, но стремлений, интересов и увлечений у меня нет. Как и друзей. Как и семьи – я вообще не знаю, что это такое. Я постоянно вру и притворяюсь, потому что боюсь, что окружающие вспомнят меня забитой, беспомощной и мелкой, поймут, что такой я и осталась… Такой меня помнит Лена. Такой меня видел тот урод…

Если бы можно было повернуть время вспять, я бы все равно пошла на ту вечеринку. Но припрятала бы в рукаве заточку. И без всяких раздумий воткнула бы ее ему в глаз.

Сегодня закончился учебный год – десятый класс остался в прошлом, но ничего хорошего о нем я припомнить не могу.

Марта и Оля, прощаясь со мной до сентября, пролили не один литр крокодильих слез, а Лена тихо подошла ко мне после классного часа и сказала, что не держит обиды, потому что мы подруги.

Я давно дома, но от этих слов глазам до сих пор жарко, а в носу хлюпает.

Сидя перед ноутбуком и периодически обновляя страницу, я пытаюсь проследить изменение количества лайков. За прошедшие полчаса их не прибавилось, поэтому, порывшись в старых папках, я кидаю на стену фотку развалин древнего дворца, где, по преданиям, когда-то развлекалась сама Афродита. Под фоткой я разражаюсь десятком тегов про предстоящий отдых, море и солнце.

Подписчики активно включаются в голосование. Все хорошо.

Ни одна живая душа никогда не узнает, что это папина жена Настя будет месяц наслаждаться соленым морем, позировать на фоне этих уродских развалин, пить коктейли через соломинку и намазывать на нос увлажняющий крем, а я буду отсиживаться в номере – у меня аллергия на солнце. Моя и без того неидеальная и бледная, почти голубая кожа при контакте с солнцем покрывается уродливой сыпью, зудит и чешется, но эту мою особенность при выборе путевки никто учитывать не стал.

Моя жизнь не похожа на жизнь обычных девчонок – тех же Марты, Оли, Лены…