Диагноз – бессмертие. Одержимые бессмертием - Мария Симонова

центре.

Так, что же у нас вытанцовывается в итоге? Правая

рука финансирует за спиною у Гаримана машину бессмертия. Кстати, интересно, из чьего кармана? Сто к одному, что не из своего, а из кармана босса. Для кого? Ясно, что не для Левински. Для президента Райта. Но президент у него далеко не на первом месте: в первую очередь Пит старается для себя, во вторую — для себя, и в третью тоже для себя. Шеф окажется в заднице: не видать ему на своей башке короны, раз папа станет бессмертным, главой президентского Исследовательского центра автоматически становится его правая рука — будущий хозяин бессмертия, а в перспективе он же занимает лидирующее место в системе. Правда, все это, как и создание легендарной машины, осуществимо скорее всего только в розовых мечтах Пита. Но разработки финансируются им реально и в строгой секретности — настолько строгой, что уже имеются жертвы.

Какую из данной информации можно извлечь выгоду? Себе лично — никакой. Зачем выгода мертвецу, а я уже, можно сказать, стою в могиле обеими ногами. Но поскольку все еще стою и голова пока торчит, не подбросить ли нам из могилы в этот гадюшник добрый брикетик пластита? Стукнуть Гариману. Стукнуть внешникам. И посмотреть со стороны, что из этого выйдет. Если успею увидеть, конечно. А пока есть время, надо подобраться поближе к этой конторе. И выбрать подходящий момент. Чтобы столкнуть всех в одном месте и в одно время. И под это дело самому кинуть взгляд на аппарат бессмертия. Из могилы–то оно виднее. А может, и пощупать. Чем черт не шутит — вдруг обрету вечную жизнь? Мне не помешало бы. По крайней мере на первое время.

Вопрос — как подобраться? Впрочем, уже не вопрос. Стоит позвонить по одному номеру из категории «табу». Какие могут быть «табу» для того, кто по пояс — шейку уже в могиле? К тому же дело давнее. И с этого дела кое за кем тянется должок.

— Григорий! Это я.

— Я узнал.

— Надо встретиться. Сейчас.

— Надо?

— У меня проблемы. Аналогичные твоим.

— Хорошо, — сказала «она». — «Фонарь». Красный. Через десять минут.

«Фонарь» — висячее кафе–аркада на Баррикадной — был два года назад одним из «их» мест. От прежних привычек «она» все–таки не избавилась. По крайней мере не от всех. И то отрадно.

Ронину пришлось прождать пять минут, сидя за столиком в шаре, подвешенном на высоте девятнадцатого уровня (все, включая стулья и столик, прозрачное). Этаж сто девяносто пятый. Прекрасная панорама, если глядеть изнутри, а снаружи — зреет над городом гроздь разноцветных вишен на тонких стеблях.

Впорхнул поднос с заказом: кофе ронину и лори с пичулом — для нее. Саня, по своему обыкновению, запаздывала, и это было вовсе не кстати. Появившись на пороге, «она» не сразу узнала его в образе Константина Бессона. Он, как ни странно, ее узнал. Поднял руку:

— Привет.

— Здравствуй.

Маленькие ступни ног, упрятанные в большие ботинки.

Она была его напарницей. Когда–то. Как Ром. Только в более близком ключе. Ближе не бывает. И решила уйти из дела. Резко, без вариантов — как все, на что она решалась. Но система, как уже было отмечено, не склонна отпускать свои кадры «по собственному». И Саня получила от магистра Клавдия билет на «скачок», как называли это члены Гильдии. Скачок в ад. А Ричарду было поручено ей этот «билет» вручить — комбинация, регулярно практикуемая Клавдием. Но это же была Саня! И Ричард ее «убил»: «непрофессиональные действия при ремонте автономного источника питания распределительной системы жилища» — заключение спасателей, подметавших пепел возле вскрытого щита. В то время как он, доложив о выполнении, запутывал следы, тащил, вез, кидал ее черными тропами через город, чтобы устроить на операцию. Возможно, бог совершил ошибку, создав Саню женщиной. А врачи просто ее исправили. Дик заставлял себя так думать.

Прямые черные волосы. Чуть раскосые льдистые глаза. («Я решила. Без вариантов».)

— Чем я могу тебе помочь?

А голос чужой. Мужской голос. Настоящий.

— Ты работаешь все там же?

— Да.

Ради ее — а так же своей — безопасности ронин не общался с «ней» — то есть уже с ним — все два года. Он сам придумал ему новую легенду, сочинил отличные характеристики, не забыв упомянуть про совершенную в юности операцию по смене пола (глубокий генный тест не обманешь), и сумел ввести все это в основную компьютерную базу данных Управления по учету граждан. Как — об этом разговор особый, достаточно сказать, что до сих пор вмешательство такого уровня считалось невозможным. Показания с общей базы воспринимались как истина в последней инстанции, а характеристики оказались настолько удачными, что позволили Сане — теперь уже Григорию Смирнову — с устроиться в кадровую службу муниципальной вневедомственной охраны по линии Москвы, а через год по — выситься до оператора центра, распределяющего спецов по объектам.

Ронин протянул над столом бумажку с координатами:

— Меня интересует это учреждение. Посмотрев на бумагу, Григорий поднимает глаза на ронина. Санины глаза. В них плещется удивление. Скомкав листок, ронин подносит его к зажигалке.

— Есть возможность устроиться туда в охрану? (Вопросительный излом ее бровей. «Ты хочешь прямо здесь?..»)

— По липовым документам?

— Не совсем. Данные в базе имеются.

— Иметься–то они имеются, но если начнут копать,

то не исключено, что выплывет идентичность наборов ДНК Константина Бессона, бывшего компьютерного хакера на государственной службе, и некоего Ричарда Края, БОЗ (без определенных занятий). Тест на ДНК не обманешь, и кому, как не ему, это знать. С отпечатками рук проще.

— Для отпечатков у меня имеется перспирант, —

говорит ронин, прекрасно понимая, что ставит Григория под удар: после того, что он собирается устроить в Исследовательском центре, начнут трясти досье всего персонала, от кандидатов наук до уборщиков. Если возникнут сомнения относительно его персоны, то встанет вопрос, через кого он устроился на службу. Но иного выхода нет.

Григорий колдует над своим коминсом. (Длинные пальцы. В моих волосах. «Дик, ты сумасшедший…»)

— Делай что хочешь, но я должен там работать.

Григорий как будто колеблется: понимает, что настало время отдавать долги. Наконец говорит:

— Хорошо. Данные с твоих документов.

— Константин Бессон, шестьдесят шестого года, специалист по технической безопасности, допуск А–прим. Номер… — Ронин говорит номер. Григорий набирает,

опустив глаза.

(Морщинка в правом углу ее губ. «Я его веду. Отвлеки охрану…»)

— Позвони мне завтра в пять. Это все?

— Думаю, да. Григорий встает и, не прощаясь, выходит. К лори даже не прикоснулся. Вполне полноценный мужчина. Может трахаться с женщинами. И даже иметь от них детей., Правда, только женского пола. Но мне от этого не легче.

* * *

Советник Президента по безопасности пребывал в весьма и весьма раздраженном состоянии.

— За каким, скажите мне, дьяволом это нужно, — бормотал он, пролистывая на экране оперативную сводку. — Перестрелка в ресторане «Осколки»… Трое раненых, один убитый… Не опознан. Потерпевшие, так и через протак, скрылись. Личности не установлены… Чертовщина какая–то. Ерунда! Обнаружен труп неизвестного… Генокарта проходит по делу о хищении партии контрабандных бриллиантов… Бред! Задержан какой–то Иван Давыдов, выходец с парии Москва–Ф112… Причастен к убийству предпринимателя такого–то…

Оказал сопротивление…

Советник поднял глаза, до краев налитые негодованием, на референта:

— Что это за чертовщина, я вас спрашиваю?!!! е Референт побледнел, дернул гладко эпилированной щекой. Кровь, что плескала в глазах начальника, вполне могла быть и его собственной. Когда гибнет наследница Президента, должно пролиться море крови. Пусть и не живой — карьерной, но своей карьерой референт жертвовать не хотел. Он покрепче вцепился пальцами в представительский ноутбук.

— Так вы же сами, господин советник… В связи с делом о смерти наследной принцессы… Сводку… — и умолк, проведя враз пересохшим языком по губам. Гнев начальства грозил как минимум переводом в какую–нибудь дыру третьего сорта, типа Коломны–Ф44, а может, даже потерей статуса. Референт проклял про себя ретивого шефа, вызвавшегося лично вести это дело. Выслужиться хотел, старый баран!

Советник с минуту пялился в полированную поверхность стола, и в течение этой минуты молодой человек как минимум трижды мысленно пережил собственную ужасную гибель. Да нет, крах карьеры гораздо хуже гибели!

Советник шумно выдохнул, поднял глаза:

— Ладно, Чернов. Вызови ко мне инспектора Администрации… ну этого… Как его там… А, Гора. Вызови Гора! Срочно.

Референт перевел дух: крах, похоже, откладывался. («Нет, надо было соглашаться на предложение Иванникова и переходить в канцелярию. К чертовой матери!») Четко повернулся, щелкнув каблуками, — советник, как всем известно, любил военную выправку. Прямо как отставной генерал. Вышел, тщательно прикрыв за собой дверь. Из настоящего, между прочим, дуба. «Когда–нибудь и у меня будет такая», — подумал про себя референт.