Вольный странник - Дэннис Фун

— Всех положи на спину! Головы им немного подними! Убедись, что им легко дышать! Терра, принеси мне лекарственные соли!

Убрав прядь волос со лба Баба, Роун окинул взглядом комнату — все четырнадцать кроваток, на которых неподвижно лежали дети, и сделал над собой усилие, чтобы унять нараставшую панику. Эти дети сейчас балансировали на грани жизни и смерти, и ответственность за их жизнь была возложена на него.

— Я пока не понимаю, что с ними случилось, — сказала Аландра. — Дай мне день, чтобы поставить диагноз.

Она взяла запястье Баба, щупая ему пульс, пытаясь определить его состояние. По тревожному выражению ее лица Роун понял, что положение крайне серьезное.

— Они что, так будут лежать целый день? — спросил он.

— Сон очень глубокий, но они живы, — ответила Аландра и добавила: — А теперь все уходите, нам с Террой надо работать.

Лампи сжал руку Джо, потом отпустил ее и встал. Роун молча вышел с другом из комнаты. Меррит с Билдт бросились к Роуну.

— Ну что там?

— Пока ничего, ей нужно время…

— Раньше я такого никогда не видел.

Билдт вздохнула.

— Ты, Меррит, и детей таких раньше никогда не видел.

— Мне все это совсем не нравится, — сказал дюжий плотник.

— Доверимся Аландре, — ответила Билдт с дрожью в голосе.

— Да, Билдт права, — заметил Роун. — Выбора у нас все равно нет. Остается только ждать… Аландра сделает все, что в ее силах.

Пришельцы из Оазиса, понурив головы, расходились. Роуну очень хотелось им доверять. Было ясно, что они чувствуют себя подавленно, но Роун был уверен в том, что они знают больше, чем говорят.

— Не хочешь прогуляться? — спросил он, обернувшись к Лампи.

Друг понуро брел с ним к берегу озера, время от времени смахивая слезинки.

— Прости. Не думал, что это так тяжело… Они ведь еще дышат, Аландра о них заботится. Она поставит детей на ноги… — Глаза его покраснели, как и шрамы на лице.

Он все время проводил с Джо и Джемом, они стали неразлучными друзьями, и эта дружба облегчала ему душевную боль после кончины Лелбит. Лампи долгие годы бродил по Дальним Землям, ему многое довелось пережить, а потом встретил Лелбит, тело которой, как и у него, было обезображено шрамами от лесных клещей. Как и Лампи, она единственная осталась в живых из всей семьи, погибшей от этих смертельных насекомых. Он восхищался ее храбростью, они относились друг к другу с искренней нежностью. Роун даже представить себе не мог, как остро воспринимал Лампи ее утрату, — друг никогда не делился с ним своим горем. Есть ли предел, думал он, тому, что мы в состоянии перенести?

— Знаешь, — сказал Роун, страстно желая поверить своим словам, — Аландра обязательно найдет какой-нибудь выход.

— Сдается мне, что ты сам не очень в это веришь.

У Роуна были на этот счет свои соображения, хоть он затруднялся выразить их словами. Он не был вполне уверен, что ими вообще с кем-то надо делиться — даже с Лампи. Но и душой кривить ему не хотелось. Потому он и решил, что лучше всего в этой ситуации промолчать.

— Если ты что-то знаешь…

— Она просила дать ей один день. Давай так мы и сделаем.

Но его постоянно тревожили и беспокоили слова, которые много месяцев назад он услышал в Оазисе от сказителя Камьяра. Задавай больше вопросов. Ничего не принимай на веру. Опасайся ловцов видений.

Они сидели в молчании, глядя, как на поверхности воды мерцают солнечные блики. Вскоре спустились сумерки. Друзья хранили надежду на лучшее. Из кармана Роуна выполз сверчок и затянул свою песню.

— Ну ладно, ладно, — сказал Лампи другому сверчку, с маленькими черными пятнышками на крылышках, зашелестевшему у него на груди, и вынул его из кармана. — Иди, поиграй со своим приятелем.

Когда они пришли в эти земли, их поразило многообразие обитавших здесь редких насекомых. Вскоре к Лампи привязался белый сверчок. Он был этому рад, потому что хорошо помнил чувство к тому утраченному снежному сверчку, который когда-то спас ему жизнь.

Вскоре пение сверчков стало доноситься до них со всех сторон.

— Как думаешь, это им поможет? — спросил Лампи.

— Во всяком случае, не помешает.

Когда взошла луна, они распрощались. Роун прошел по селению, глядя на постройки, дорожки, посаженные ими сады. Они успели сделать очень много — гораздо больше, чем он рассчитывал. Но если дети не выживут, все их труды пойдут прахом, все окажется никому не нужным.

По выложенной белым камнем дорожке Роун поднялся на вершину холма, с которого открывался вид на лес и озеро. Теперь, в одиночестве, его переполняли мрачные предчувствия. Он снова и снова вспоминал сестру, возвращаясь к той ночи три года назад, когда ее ручонка выскользнула из его ладони, а он упал лицом в снег и с тех пор больше ее и не видел. Ему доверили сестру родители, а он их подвел — и ее подвел. Эти дети тоже полностью ему доверяли, их жизнь зависела от него. А теперь получалось, что и их надежды он обманул.

Может быть, этот райский уголок был заражен каким-то вирусом или микробом, против которого у детей не было иммунитета, и их одолела неизвестная напасть. Но все его предположения были беспочвенны, соображения ни на чем не основывались. В глубине души он знал, где кроется ответ. И Аландра тоже догадывалась, потому и попросила день на раздумья.

Внезапно и холм, и вода, и лес — все исчезло. Перед ним во влажном воздухе возникли ветви, покрытые оранжевой, местами отслаивающейся корой. У одного из них стоял мальчик, который был на несколько лет моложе самого Роуна, с открытым загорелым лицом.

«ОТКУДА ТЫ ЭТО ЗНАЕШЬ?» — СПРОСИЛ МАЛЬЧИК.

«ЧТО ЗНАЮ?»

«КАК ТЕБЕ УДАЛОСЬ МЕНЯ ПОЗВАТЬ?»

«Я НЕ ЗВАЛ ТЕБЯ».

«И ТЕБЕ НЕ НУЖНА МОЯ ПОМОЩЬ?»

«ПОМОЩЬ МНЕ ОЧЕНЬ НУЖНА».

«МОЖЕТ БЫТЬ, Я ЗНАЮ ОТВЕТ НА ТВОЙ ВОПРОС».

Мальчик исчез, и видение прекратилось так же неожиданно, как возникло. Роун снова в одиночестве стоял на вершине холма, с неба ярко светила луна, внизу раскинулось озеро, и юноша ощутил уверенность, что мальчик тот был от мира сего, что он непонятным для Роуна образом явился ему, преодолев пространство и, может быть, даже время. То, что с ним сейчас произошло, сильно отличалось от тех картин, которые являлись ему у ловцов видений, когда он попадал в Край Видений. Это было что-то другое. Мальчик показался ему простодушным и естественным. А в голосе его звучала надежда.

НАША СТОУВ

НАША СТОУВ, ДИТЯ ИЗ СВЕТА,

ОДАРИ НАС ВЗГЛЯДОМ,

МИЛОСЕРДНЫЙ ВЗГЛЯД ТВОЙ — ЭТО

МИЛОСТЬ И НАГРАДА.

МЫ ТОБОЙ БЛАГОСЛОВЕННЫ