По лермонтовским местам - П. Селегей

Лишь только слышно: кто идет?

Лишь громкий слушай раздается…

Отсюда он с восхищением наблюдал за серебряной цепью Кавказских гор с возвышающимся над ними двуглавым Эльбрусом. Будучи студентом Московского университета, Лермонтов вспоминал об этих чарующих картинах, постоянно волновавших его чувства: «Синие горы Кавказа, приветствую вас! Вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас да о небе».

В 1837 году, сосланный на Кавказ, Лермонтов снова приехал на Горячие воды. Он был удивлен происшедшими здесь изменениями. Небольшой поселок, насчитывавший раньше несколько десятков домов, значительно расширился. Появились большие, красивые здания. Поселок Горячие воды был переименован в город Пятигорск.

На месте, где располагался когда-то так привлекавший его в детстве казачий сторожевой пост, стояла красивая беседка с восемью колоннами из тесаного камня. На покрытом железом куполе беседки была укреплена деревянная с позолотою арфа и подвижной флюгер, соединенный с железным веретеном. Внутри беседки, посредине ее, на восьмиугольном пьедестале стоял круглый футляр, в котором находились две арфы со струнами. Футляр через веретено соединялся с флюгером, установленным на куполе беседки. Силой ветра футляр вращался, и заключенные в нем арфы издавали, по свидетельству современников, «довольно гармоничные» звуки.

Беседка была названа «Эоловой арфой» по имени бога ветров Эола. Ее построили в 1830 - 1831 гг. архитекторы братья Бернардацци, которые в выборе места для беседки и в ее архитектурном оформлении проявили присущий им тонкий художественный вкус.

Беседка полюбилась всем приезжающим на воды. Об этом свидетельствует и Лермонтов. В повести «Княжна Мери» читаем: «На крутой скале, где построен павильон, называемый Эоловой Арфой, торчали любители видов и наводили телескоп на Эльборус…»

Звуки арфы, по-видимому, нравились Лермонтову. По крайней мере они ему хорошо запомнились. В 1841 году на вечере, устроенном поэтом и его друзьями в Гроте Дианы, во время одного из антрактов между танцами кто-то играл тихую мелодию на каком-то струнном инструменте. Участники вечера прислушивались к этим звукам, и Лермонтов в шутку уверял всех, что по случаю этого вечера он приказал перенести «Эолову арфу» к Гроту Дианы.

Музыкальный инструмент, находившийся в беседке, к сожалению, не сохранился. Он был кем-то упразднен еще в прошлом столетии. Но беседка по-прежнему вызывает большой интерес и является излюбленным местом отдыха пятигорчан и многих тысяч трудящихся, приезжающих в Пятигорск на лечение со всех концов Советского Союза.

Отсюда открываются чудесные виды Пятигорья, вдохновенно воспетые Лермонтовым:

«На запад пятиглавый Бешту синеет, как «последняя туча рассеянной бури»; на север поднимается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона… Внизу передо мною пестреет чистенький, новенький городок; шумят целебные ключи, шумит разноязычная толпа, - а там, дальше, амфитеатром громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Казбеком и оканчиваясь двуглавым Эльборусом. - Весело жить в такой земле!»

ЕЛИЗАВЕТИНСКИЙ ИСТОЧНИК

Многие места в Пятигорске воскрешают в нашей памяти волнующие страницы повести Лермонтова «Княжна Мери». Спуститесь от беседки «Эолова арфа» по кольцевой тропинке на площадку, где теперь стоит здание Академической галереи, и вы окажетесь на том самом месте, где когда-то находился знаменитый Елизаветинский источник. К нему ежедневно приходили обитатели курорта: если не воду пить, то ради развлечения.

Вот что записал о нем в свой дневник Печорин: «Наконец вот и колодец!… На площадке близ него построен домик с красной кровлею над ванной, а подальше галерея, где гуляют во время дождя. Несколько раненых офицеров сидели на лавке, подобрав костыли, бледные, грустные. Несколько дам скорыми шагами ходили взад и вперед по площадке, ожидая действия вод. Между ними были два три хорошеньких личика. Под виноградными аллеями, покрывающими скат Машука,* мелькали порою пестрые шляпки любительниц уединения вдвоем, потому что всегда возле такой шляпки я замечал или военную фуражку или безобразную круглую шляпу».

[* В лермонтовское время на склонах Машука в районе «Эоловой арфы» и Елизаветинского источника размещался Емануелевский парк с виноградными аллеями, павильонами и скамейками для отдыха. - П. С.].

У Елизаветинского источника собиралось, так называемое, «водяное общество», за жизнью которого внимательно наблюдал великий поэт. В поступках, моральных взглядах многих лечившихся или бессмысленно прожигавших здесь свою жизнь людей Лермонтов видел проявление неизлечимой водами болезни - уродливых пороков мрачной действительности того времени. Наблюдения Лермонтова - великого художника, мыслителя, тонкого психолога - нашли глубочайшее отражение в повести «Княжна Мери».

У Елизаветинского источника Печорин встречается с юнкером Грушницким. С источником связан один из замечательных эпизодов повести - знакомство Грушницкого с княжной Мери: «…Грушницкий уронил свой стакан на песок и усиливался нагнуться, чтоб его поднять: больная нога ему мешала. Бедняжка! как он ухитрялся, упираясь на костыль, и все напрасно. Выразительное лицо его в самом деле изображало страдание.

Княжна Мери видела все это лучше меня.

Легче птички она к нему подскочила, нагнулась, подняла стакан и подала ему с телодвижением, исполненным невыразимой прелести; потом ужасно покраснела, оглянулась на галерею и, убедившись, что ее маменька ничего не видала, кажется, тотчас же успокоилась. Когда Грушницкий открыл рот, чтоб поблагодарить ее, она была уже далеко».

Так началась здесь романтическая история, которая трагически завершилась дуэлью между Печориным и Грушницким в Кисловодске.

ГРОТ ЛЕРМОНТОВА

По тропинкам, окружающим площадку Елизаветинского источника, когда-то прогуливались лермонтовские герои. В этих местах завязывались и стремительно развивались описанные в повести события, которые и сейчас волнуют читателей.

Вот одно из этих событий - неожиданная встреча Печорина с Верой. Вспомним несколько строк из дневника Печорина:

«Сегодня я встал поздно; прихожу к колодцу - никого уже нет. Становилось жарко; белые мохнатые тучки быстро бежали от снеговых гор, обещая грозу; голова Машука дымилась, как загашенный факел, кругом его вились и ползали, как змеи, серые клочки облаков, задержанные в своем стремлении и будто зацепившиеся за колючий его кустарник. Воздух был напоен электричеством. Я углубился в виноградную аллею, ведущую в грот; мне было грустно. Я думал о той молодой женщине, с родинкой на щеке, про которую говорил мне доктор. Зачем она здесь? - и она ли? И почему я думаю, что это она?… и почему я даже так в этом уверен? Мало ли женщин с родинками на щеках! Размышляя таким образом, я подошел к самому гроту. Смотрю: в прохладной тени его свода, на каменной