Возвращение республиканца - Вадим Полищук

— Везде. Такое впечатление, что он вообще на этой планете не рождался. А может он шпион?

— Если бы он был шпион, то с документами у него был полный порядок. Да и не водятся шпионы в нашей привокзальной ночлежке, видимо запах там для шпионов не подходящий или климат у нас на планете не тот. А жаль.

Старший следователь мечтательно закатил глаза.

— Поймали бы настоящего шпиона, вот это было дело. Сразу следующее звание, повышение по службе, премию бы дали, — старший вернулся к реальности и стукнул кулаком по столу. — Копаешься тут в этом дерьме, где ничего кроме мелкой шушеры не водится. Даже грабитель приличный не помню уже, когда попадался.

— А с этим-то, что делать? — младший вернул старшего к теме разговора.

— А вещи ты его проверил?

— Вещи? — удивился младший.

— Ну, что на нем одето?

— Да, обычные вещи. Рубашка, брюки, кроссовки. Еще плащ непромокаемый, овчиной подбитый.

— Так что же ты раньше молчал?

— О чем? — не понял младший.

— О плаще. Это же пастушеский, такие плащи только пастухи носят. Он же только с гор спустился, а у них там такие деревни есть, что не только сети, электричества нет. Какие у него могут быть документы?

— А чего он тогда молчит?

— А черт его знает. Может, испугался. А может понять не может, чего от него хотят, — предположил старший следователь.

— И что с ним дальше делать?

— Оформи ему бродяжничество. За это ему три года барака суд автоматически выпишет, и придираться никто не будет, факт бродяжничества налицо. Если за три года он в какой-нибудь базе всплывет, то дело опять открыть можно будет и он всегда под рукой.

— А если не всплывет?

— То считай, что ему повезло. Если доживет до конца срока, то ему новое удостоверение личности сделают.

— А как без имени подсудимого, дело в суд отправлять? — опять заныл младший.

— А любое впиши, — сообразил старший. — Кому, какая разница? Пиши… Айвен… Айвен Мюллер. У нас на планете, что Мюллер, что вообще без фамилии, один черт.

— Спасибо… — начал благодарить старшего товарища младший следователь.

— Спасибо в стакане не булькает, — прервал его старший.

Транспортер, предназначенный для перевозки двадцати человек, был практический пустым, кроме заключенного Айвена Миллера, в нем было еще двое, да плюс сонный охранник в отсеке, отделенном от остального кузова двойной решеткой. Прикованный к полу специальными ножными кандалами, Айвен трясся на жесткой скамейке, крутящегося по горному серпантину, транспортера. В голове билась только одна мысль «Бежать, бежать, как можно быстрее бежать». До последнего сеанса связи оставалось еще три месяца. Если за это время не удастся добраться до радиомаяка, то можно застрять на этой планете надолго, а то и навсегда.

Глава 2. Заключенный

— Пошел!

Тычком дубинки в спину Вольдемару придали начальное ускорение, и он влетел внутрь огражденного колючей проволокой периметра. Час назад транспортер с заключенными въехал на территорию, предназначенную для барачной охраны. В административном здании с троих заключенных сняли кандалы, освободили их головы от всякой растительности и отвели в душ. Один из вновь прибывшей троицы, видимо уже не первый раз попавший сюда, успел просветить остальных.

— Пользуйтесь, в следующий раз сюда можно попасть только через три месяца.

— А какие тут порядки?

Заинтересовался второй новичок, совсем еще молодой пацан впервые попавший в барак, Вольдемар как всегда молчал. Более опытный свысока посмотрел на салагу, но снизошел до объяснений.

— На входе котелок, ложку и бадью дадут, береги, как свой глаз, потеряешь — ты труп, без котелка баланду не дают. Когда за колючку попадешь, передвигайся только по желтым дорожкам, не беги, но и не останавливайся, стреляют, сволочи, без предупреждения. Ночью лучше вообще не выходи. В бараке за колесами следи, тоже большая ценность, даже ночью не снимай.

— А что такое колеса? — не понял молодой.

— Что на ноги надел, то и колеса, — заржал бывалый. — Раньше, чем через три года новые не дадут.

В душевую заглянул охранник.

— Кому тут весело? Помылись? На выход.

Бывалый сразу заторопился, споры с охраной здесь не приветствовались. После душа прибывшим заключенным вкатили какие-то прививки и отправили на вещевой склад. Все получили одинаковые черные трусы и майки, такие же черные брюки и куртки, на ноги выдали грубые, но крепкие ботинки на липучках, носки или что-нибудь вроде них не полагались. На выходе сунули в руки пластиковый котелок с бренчащими внутри кружкой и ложкой, стальная калитка отъехала в сторону и Вольдемар оказался внутри периметра. Вспомнив наставления бывалого не торопясь, заспешил к дверям барака по желтой песчаной дорожке. Потянул на себя пластиковую дверь и замер.

Снаружи воздух был несколько испорчен «ароматами» исходившими от большой пластиковой будки, но концентрация запахов внутри барака была на порядок выше. Преобладал запах немытых человеческих тел, гнили и какой-то кислятины. Пока Вольдемар привыкал к обстановке на него налетел второй прибывший, им оказался бывалый.

— Ну, что замер? Тошно с непривычки? Ничего, все привыкают.

И начал пробираться вглубь барака по центральному проходу. Вскоре оттуда донеслись приветственные выкрики, видимо, у прибывшего в бараке нашлись старые приятели. У Вольдемара приятелей не было, и он, шагнув за порог барака начал продвигаться внутрь по боковому проходу, выискивая свободное место. Большинство заключенных собиралось в группы по несколько человек, попадались пары и тройки, одиночек он пока не заметил. Чем дальше от входа, тем больше свободных мест на трехэтажных нарах, несмотря на фантастическую скученность, барак был заполнен не полностью. Увидев у прохода несколько пустых мест, Вольдемар решил остановиться здесь, но предварительно поинтересовался мнением будущих соседей.

— Свободно?

Дальше разыгрывать из себя немого было бессмысленно. Один из лежавших на втором ярусе оторвал голову от тряпки, служившей ему подушкой, мутным взглядом взглянул на стоявшего в проходе и изрек, наконец.

— Новенький? Лезь на пальму.

Интуитивно Вольдемар догадался, что ему предлагают забраться на третий ярус. Но глаза говорившего, недобро блеснувшие в свете тусклой лампочки, очень не понравились Вольдемару и он двинулся дальше. Метров через семь верхний ярус был абсолютно пустым, и он решил остановиться здесь. В отличие от зажатых сверху и снизу двух первых ярусов, здесь не было соседей, но была некоторая свобода маневра. В случае если придется отбиваться или бежать, то с верхнего яруса это сделать проще, до потолка оставалось целых восемьдесят сантиметров.

Однако забраться на выбранное место Дескин не успел, в бараке внезапно началось непонятное, но энергичное движение. Перед Вольдемаром из второго яруса выскользнул человек с несколькими котелками и приспособлением для нескольких кружек. Ужин — догадался Вольдемар и направился вслед за остальными к выходу. К месту раздачи пищи вытянулась длинная очередь, почти в самом конце которой, среди таких же одиночек, удалось пристроиться и Дескину. Простояв в очереди почти час, он понял всю ценность обладания пластиковой емкостью. Что-то среднее между баландой и кашей наливали только в стандартный котелок. И никого не интересовало, твой это или нет. Многие получали пищу на несколько человек, имея при себе соответствующий набор посуды. Кроме этого каждому полагалась кружка бурды, именуемой кофе и кусок хлеба. А вот хлеб оказался вполне приличным.

Вольдемар вернулся в барак на выбранное место, казалось, никто не обратил внимание на появление нового соседа. После ужина возникло новое движение от барака к водным колонкам. Отстояв новую очередь и помыв посуду, он начал понимать, что основная часть жизни заключенных и состоит в вечном ожидании. Ожидании пищи, ожидании воды, ожидании свободы. Только в сортир очереди не было, но первое его посещение Вольдемар оттягивал насколько мог. Заметив очевидную необходимость Дескина, сосед снизу просто предупредил.

— Ночью обоссышься — убью.

Сомневаться в его словах не приходилось, по внешнему виду — типичный душегуб. Справиться с ним Дескин, пожалуй, смог бы, но даже самым смелым и хорошо подготовленным бойцам надо когда-то спать, а в такие минуты человек беззащитен. Пришлось сползать с нар и иди источающую миазмы будку. На подходе к будке, Вольдемар постарался задержать дыхание и сделать все очень быстро. Не получилось, дыхания не хватило и хватанув местного амбре, Дескин чуть не выдал обратно весь ужин, но обошлось. Ложась спать, Вольдемар засунул котелок с кружкой и ложкой под барачную куртку и прижал к себе руками, надеясь, что так их украсть невозможно.

Ночью Вольдемар проснулся оттого, что кто-то осторожно тянул с его левой ноги ботинок. На правой ноге ботинок был на месте, им и получил в лоб неудачливый воришка. Отлетев от удара, он на четвереньках исчез в проходе. Вольдемар застегнул левый ботинок и, проверив наличие котелка, уснул до утра. Утром он учел вчерашнюю ошибку и в туалет сходил до завтрака, когда практически все остальные заключенные еще спали. Затем он умылся и стал ждать завтрака. Каким образом, обитатели барака получали сигнал о начале раздачи пищи, Дескин так и не понял. Часов ни у кого не было, звуков никаких не раздавалось, даже тусклый свет не моргал, никто не входил в барак и никто из него не выходил. Но если народ вдруг начинал дружно спрыгивать с нар и, стуча котелками мчаться к выходу, то можно было не сомневаться — раздача пищи началась.