Холодный почерк души - Александра Верёвкина

Она весело засмеялась, подхватывая друга под руку. Ночные прогулки по лесу, откровенные разговоры ни о чем и легкая толика юмора — единственные радости в ее жизни на данном этапе. Вампир привез ее сюда для каких-то своих целей, о содержании которых ей не удалось узнать и по сей день. Расспросы не давали ответов, а вот упорство, с которым она их задавала, изрядно злили и без того чрезмерно раздражительного Дамона.

— Да, я тоже это заметил, — думая о своем, пробормотал мужчина. — По-твоему, есть что-то странное?

— Нет, — отрицательно помотала головой Фрэнки, прижимаясь к его плечу. — Когда речь идет о твоем братце, слово "странное" невольно висит в воздухе. По всей видимости, эта особенность передается у вас из поколения в поколение.

Последнее предложение возымело ожидаемый эффект. Юноша смерил болтливую знакомую презрительным взглядом и процедил:

— Ты портишь мне настроение.

— А ты мою жизнь, — весело отбила подачу девушка. — И все-таки, что со Стефиком?

Она подняла изучающий взор на собеседника, краем глаза отмечая, что близится рассвет. Вот и пережит еще один неимоверно скучный день в этом захолустье. Можно смело прощаться с небольшой толикой вечности, растраченной впустую.

— Скорее всего корчит из себя доброго вампира, — пожимая плечами, ответил Дамон. — Очередной фокус в его исполнении. "Я прежний, поэтому ты должна вернуться ко мне Елена", — стал он передразнивать печальный тон брата, но на последнем слове его голос заметно дрогнул.

Фрэнки только вздохнула, но не стала комментировать отвратительную попытку пошутить. Все, что касалось этой человеческой девушки, являлось неприкосновенным. И если вампир мог снести насмешки в ее сторону, когда был благодушен, то в расстройстве подобные трюки могли закончиться плачевно. Поэтому благоразумие стало чуть ли не единственным и бессменным ее спутником здесь на протяжении вот уже целого месяца.

— Зачем мы здесь? — решила сменить тему вампирша. Схожие вопросы задавались ею неоднократно, но вот ответить на них никто не спешил. Друг раздавал лишь четкие указания, видимо, забывая о том, что объяснения иногда жизненно необходимы. "Следи за Еленой" — вот что слышала она чаще всего остального. Следи ночью, потому как у меня дела, следи днем, потому как я устал (смешной аргумент, который на деле всегда оказывался правдой — бывали такие моменты, когда на приятеля смотреть становилось тошно). И, разумеется, следи, потому как я голоден. Почему он не брал кровь у блондинки? Остается лишь гадать. Да, он играл в эти свои "прятки", и следы на шее могут выдать его в два счета, но ведь можно пойти очень простым путем — укусить, а потом дать своей крови, которая в секунду заживит любые раны. Очевидно, прописные истины стали для мужчины чем-то из разряда "непонятное". Или же он просто боялся синдрома клинической глупости, которым страдала Елена.

Хихикнув, девушка воззрилась на Дамона, каждой черточкой своего идеально красивого лица выражая недовольство. Должен же когда-нибудь наступить этот момент "Икс", когда он соизволит честно ответить хотя бы на десяток вопросов!

— Как ты думаешь, почему она приехала именно сюда? — ушел от ответа мужчина.

— Очередной каприз? — вяло предположила Франческа.

— Ты же женщина! — словно укорил ее юноша. — Должна понимать логику ее поступков.

— Знаешь, — обиженно произнесла она. — По женщинам спец у нас ты. И Елена всегда была очень далека от логики.

За разговором они добрались до Бугатти, с которой вампир не захотел расставаться и приволок ее сюда на частном самолете. Он небрежно облокотился на капот гордости немецкого автопрома и пояснил:

— Она знала, что я обязательно за ней поеду. Именно в Феллс-Черче на ее голову так и сыплются неприятности, значит, нужен своего рода телохранитель. А после всего, что я увидел сегодня ночью, как мой драгоценный братишка беспокоится о ее безопасности… — он хмыкнул, вспоминая то, как Стефан даже не удосужился воспользоваться Силой. — Ее расчеты полностью оправданы. Я здесь.

— Тогда почему она живет с ним? — пренебрежительно выделив местоимение, девушка села на пассажирское сиденье, откинув голову назад. — Ты вроде говорил, что у нее есть деньги.

Дамон устроился рядом, оставив дверцу открытой.

— Есть, — подтвердил он. — Вот только она ими практически не пользуется. Пару раз расплатилась карточкой за бензин и больше ничего. Люди, — добавил он, словно это полностью объясняло ситуацию.

— Из нее выйдет чудная жена, — подлила масла в огонь девушка. — Экономная, верн…

— Хватит.

Всего одно слово, произнесенное едва ли не шепотом, вернуло Фрэнки в реальность. Она сболтнула лишнего, и уже сама это поняла. Если друг кричит, угрожает, распинается проклятьями — ничего страшного, а вот когда он переходит на шепот… Стоит "крутить педали, пока не дали".

— Прости, — залебезила вампирша, нашаривая рукой дверную ручку. — Я всего лишь хотела сказать, что ты вроде как собирался на ней жениться… Ну вот я и подумала… подбодрить немного… только хотела… что в общем-то она… как бы наверное хорошая…

Мысли спутались. Впервые за более чем три сотни лет жизни ей стало страшно. Она вовсе не хотела задеть за живое, просто в очередной раз недооценила степень влюбленности приятеля. И чего уж таить, просто не подумала над тем, что говорит.

— Не будет никакой свадьбы, — глядя куда-то вдаль, произнес Дамон. — Даже если я прощу.

Девушка удрученно молчала, Так и подмывало спросить "Почему?", но язык отказывался слушаться, и внутренний голос был с ним солидарен.

— Фрэнкс, ты слишком много думаешь, — уже более мирно сказал юноша. — Я отвечу на твой вопрос — потому что не хочу. И о планах на завтра… — резко сменил он тему, опять переходя к дотошным инструкциям.

Подруга слушала его вполуха, пытаясь разобраться в истинной причине его заявления. Возможно, он действительно не хотел, но что-то ей мешало поверить в его искренность. Вот уже месяц она была вынуждена наблюдать за тем, с какой тщательностью он следит за Еленой. И это пугало. Он не оставлял ее одну ни на секунду. Если не мог сам, то слежкой (самое подходящее слово) занималась она. Каждую ночь мужчина проводил в ее спальне, чаще всего просто сидя на подоконнике. И возвращался он, мягко говоря, убитым. Бледный, измотанный, в одном из самых отвратительных настроений, он просто садился в Бугатти и уезжал. Она не знала, где он бывал, куда ездил, но по возвращении им можно было долго любоваться. Потому как он становился прежним: тем, кого она знала много десятков лет. Что служило причиной этих необъяснимых трансформаций? Хотелось бы знать…