Любовное зелье колдуна-болтуна - Дарья Донцова

– Обложили, как волка флажками, – с сочувствием произнес Иван Никифорович. – Иногда женщины могут загнать в угол, из которого живым не выбраться.

– Пришлось покупать букет цветов и направляться туда, куда совсем не хотелось, – вздохнул Василий Петрович. – Вот так судьба порой зависит от мелочи. Нет бы ответить: прости, Каролина, я занят. И все. Все! Ан нет, хорошее воспитание помешало. Гостей оказалось тьма, но Каролина кинулась ко мне, забыв про остальных, и не отходила весь вечер. Все сразу сделали вывод: мы – пара. И как назло, там оказался Бражкин. Игорь выпил, взял меня за локоть и спросил: «У вас с Карой серьезно?» Я стал выворачиваться: «Ты о чем?» Гарик надулся: «Я понять не мог, почему Каролина на меня даже смотреть не хочет, теперь ясно, кто причина. Желаю вам счастья». Короче, я и чихнуть не успел, как молва нас с Кругловой женихом с невестой объявила. Она стала к нам домой заходить, мама ее «моя девочка» называла. Я же, интеллигент паршивый, никак не мог собраться с силами и прояснить недоразумение, стеснялся… А вскоре познакомился со Светланой, влюбился. И наконец завел с Каролиной честный разговор: «Извини, в театр я тогда пригласил тебя по приказу матери, которая мечтает, чтобы я на тебе женился». Кара меня перебила: «А ты против? Я совсем тебе не нравлюсь?» Я и рубанул: «Да, я люблю другую».

Глава 4

– И вы остались живы? – хмыкнул Иван.

– Я пережил череду маминых скандалов, – улыбнулся Василий. – А Кара вышла замуж за Бражкина, и тот после свадьбы перестал со мной здороваться. До смешного доходило. Лоскутово тогда еще не очень велико было, магазины наперечет, столкнемся в какой-нибудь лавке, Игорь отворачивается. Я сообразить не мог, с чего бы это, решил, что его родители узнали про наши нормальные отношения и козью морду сыну состроили. Один раз, когда Бражкин в очередной раз молча мимо прошел, я не выдержал: «Может, хватит нам подростков изображать? Взрослые женатые мужики, скоро по тридцатнику стукнет, а ведем себя глупо, дуемся, как дети». Игорь меня за лацкан пиджака схватил и зашипел: «Думал, я не знаю? Кара мне всю правду рассказала. Она не ты, честная, как алмаз, не способна во лжи жить». Я ничего не понял и спросил: «Гарик, ты о чем?» И он выдал речь. Мол, отношения у нас с Каролиной дошли до интима, несколько месяцев страсть пылала нефтяной бочкой, а потом я переметнулся к Светлане, потому что у той были деньги, очень большие, на средства жены я фабрику и поднял. Представляете поворот сюжета?

Рассказчик обвел нас тяжелым взглядом и продолжил:

– Я растерялся, начал оправдываться: «Игорь, у нас с твоей женой никогда ничего подобного не было. В театр сходили, пару раз в кино, но даже не целовались». А он в ответ: «Не ври! Она в первую брачную ночь расплакалась и выложила, кто ее девственности лишил». Я ему: «Ей-богу, я правду говорю, никакой постели не было! И у Светы ни копейки нет. Откуда бы у нее капиталу взяться?» Тут Гарика понесло: «А где тогда ты бабло взял, которое в фабрику вложил?» Меня его вопрос возмутил. «Твое какое дело?» С той поры мы снова врагами стали. Когда я решил в мэры баллотироваться, Игорь неожиданно позвонил и заорал: «Решил отомстить за то, что Каролина мне трех сыновей родила, а у твоей Светки одни девки получаются? Гадалку помнишь? Так все по ее предсказанию будет!»

Василий Петрович опять замолчал, потер шею.

– Не хотел говорить, тяжело до сих пор, но вы все равно узнаете, что к чему. Наши сразу москвичам про ведьму доложат, народ сказки любит. Есть местная легенда. Якобы мой предок Глеб Михайлович один раз повстречал цыганку, и та ему нагадала, что род Шаровых прервется, фабрика перейдет в руки Бражкиных. Случится это, когда у потомка Глеба родятся подряд три дочери, а у потомка Бражкина появятся на свет три сына, и все дети выживут. Семья Шаровых уйдет в небытие, когда младшая девочка совершит ужасную глупость. До этого у владельцев посудной фабрики и у Бражкиных большинство детей погибнет в младенчестве. – Шаров нахмурился. – Я не верю в предсказания, думаю, что история про цыганку миф, запущенный кем-то из зависти и злости, но все же странно. У Глеба появилось на свет пять дочерей и сын последыш. Все девочки умерли, не достигнув года. Мальчик выжил, у него было семь детей, из них остался лишь мой прадед Михаил Ильич. Из его восьми наследников семеро ушли на тот свет младенцами, за жизнь зацепился только Илья, это мой дед. У него в браке родился лишь один сын Петр. То есть мой отец. С ним особая история. Дед рано женил его на Галине Строевой, но та никак не могла забеременеть, и в конце концов пара развелась. Илья Михайлович через некоторое время сосватал сыну другую жену, с Алевтиной Степановной вы сегодня познакомились. Их отпрыск перед вами. Братьев-сестер у меня нет, отец скончался вскоре после моего рождения, я его плохо помню, папу мне заменил дедушка.

– А что с Бражкиными? – не удержалась я, перебив хозяина дома.

– С ним тоже не все просто, и у них умирали дети. Но! В нашей семье мальчики были редкостью, а у наших врагов получались только пацаны, никаких представительниц слабого пола. И что мы имеем сейчас? Каролина произвела на свет троих парней, у нас со Светой столько же девочек. Слава богу, все живы и здоровы! Нет, нет, все это идиотское совпадение. Однако моя мать верит в предсказание. Помню, когда родилась Аня, старшая дочка, она поджала губы, ни малейшей радости я на ее лице не увидел. Даже не удержался, сделал ей замечание: «Мама, поздравь Свету». А она плечами дернула. «С чем? Ты выбрал неправильную жену, теперь весь род Шаровых погибнет. Вот у Каролины мальчик родился, Бражкины сохранят фамилию. Чует мое сердце, невестка «подарит» тебе еще двух девок».

Василий Петрович показал на стену.

– Видите наше родословное древо?

Иван Никифорович встал и приблизился к картине.

– Ого! Первый Шаров, сын Емельяна и Марфы, появился на свет в одна тысяча двести одиннадцатом году!

Хозяин дома усмехнулся.

– Илья Михайлович, мой дед, решил составить родословную. Он поднял церковные книги, в царские времена их хранили пуще глаза, и ему удалось найти записи о браке Марфы и Емельяна и о рождении у них сына. Но деду документ не понравился.

– Почему? – удивился Иван Никифорович.

Василий Петрович поднялся, подошел к стене, отодвинул висевшую на ней картину, открыл обнажившийся сейф, вынул оттуда лист бумаги и продемонстрировал его нам.

– Дед считал, что Марфа и Емельян жили чуть ли не в библейские старозаветные времена, а тут значится, что они поженились в тысяча семьсот девяностом году. Дров в костер его разочарования подбрасывало то, что в семье Бражкиных есть старинная Библия, в которой скрупулезно делали записи его предки. На первой странице там указана дата «1254 год», именно тогда на свет появился Федор. И что же, получалось, будто род Бражкина, недостойного человека, намного старше семьи Шарова? Дедушка решил слегка подправить историю. Он обложился всякими историческими книгами, атласами, справочниками, корпел над ними долго, потом позвал художника. – Бизнесмен снова сел в кресло. – У меня развито логическое мышление, поэтому в голове сразу возник вопрос: каким образом Емельян и Федор могли поругаться, если Бражкин жил в тринадцатом веке, а Шаров повел Марфу под венец спустя не одно столетие? Церковная книга подлинная, хранится в архиве под замком, значит, либо война между семьями выдумана, либо Бражкин подделал свою семейную Библию, либо Федор прожил фиг знает сколько времени. В последнее верится с трудом. Вывод напрашивается один: наверное, наши предки повздорили не так уж и давно, чуть более двух столетий назад, а то ли дед Игоря, то ли его отец состряпал фальшивую Библию. И как это объяснить Илье Михайловичу? В результате усилий моего дедушки получилось генеалогическое древо, доказывающее, что наш род появился раньше Бражкиных. На мой взгляд, это смешно, но дед упорно всем лгал. Кстати, Илья Михайлович не ладил с Алевтиной, своей невесткой, сердился на нее за то, что она родила только одного сына, меня.

– Но, если я правильно поняла, ваш отец рано скончался, – уточнила я, – ваша мама просто не успела зачать других детей.

Василий Петрович потер затылок.

– Верно. Однако для деда это был не аргумент. До самой своей смерти Илья Михайлович при каждой возможности твердил: «Ерунда вышла – обманула меня Алевтина, здоровой прикидывалась. Когда я сватов засылал, ее родители на иконе клялись: наша семья из века в век многоплодная, наша дочь подарит вам десяток внуков. И я, старый дурак, поверил. Не сообразил: нищие они, голодранцы, хотят больную девку в обеспеченную семью пристроить. Где мои десять внуков? Одним еле-еле разродилась». И вот что интересно. Дед дожил до появления на свет Ани, Кати и Оли. Мою жену Светлану он любил, никогда ее девочками не попрекнул, правнучек обожал. Алевтину Степановну же костерил постоянно. А моя мать, когда увидела новорожденную Аню, закатила скандал, кричала: «Не следовало не пойми на ком жениться, у нее мальчик не получился!» Странно слышать от профессионального гинеколога упреки в адрес женщины за рождение дочери. Пол ребенка при зачатии определяет отец, и я напомнил об этом матери. Она сначала притихла, а потом принялась… лечить меня и невестку.