На хую - Александр Шленский

- Да нет, прямо вы этого не говорили. Но ведь это из ваших расуждений следует...

- Из них следует, что я просто принимаю людей такими, какие они есть, и не строю на их счет никаких иллюзий. Вам легче жить, когда вы обманываете себя, а мне легче жить, когда я знаю голую правду и представляю себе, как будет развиваться ситуация. И потом, какая вам к черту разница, станет ли наш мир лучше когда-нибудь? Когда нибудь, когда вас самого уже не будет на белом свете, этот мир, может быть, действительно станет лучше. А может быть, хуже. Только вам-то какая разница, голубчик вы мой? Вас-то уже все-равно не будет! Поэтому ваша прямая задача - это не верить в то, что когда-то все вокруг станет лучше, а стараться, чтобы вам самому было лучше там, где вы сейчас живете. Здесь и сейчас, а не когда-то! Если мир и становится понемножку лучше, то только за счет этого стремления, а вовсе не за счет вашей беспочвенной и нелепой веры. Когда каждый стремится, чтобы ему стало лучше, весь мир обязательно должен стать лучше. Но он не становится лучше, или становится, но очень и очень медленно, несмотря на все успехи техники и экономики. А знаете почему? Отнюдь не потому что каждый стремится, чтобы ему было лучше, а потому, что почти каждый стремится чтобы ему было лучше за чужой счет! Но голубчик мой, такова человеческая природа, она не меняется за всю историю человечества. Вы учебники по истории-то почитайте еще раз, небось со школы ни разу так и не открывали?

- Ну, положим, не открывал. Но ведь в учебниках тоже не вся история написана. Авторы учебников - тоже люди. Мы не можем взять и огульно заявить, что историю человечества делали порочные и безнравственные люди!

- А я этого вовсе и не утверждал. Многие из них покрепче вас верили в лучшее будущее, в доброе начало в человеке, и за это лучшее будущее, за это доброе начало рубили шашкой человека пополам и расстреливали в затылок. Вспомните: "Вперед заре навстречу, Товарищи в борьбе! Штыками и картечью Проложим путь себе". Вот и верили, вот и прокладывали. А просчитать все последствия своей благородной борьбы не удосужились. Они искренне считали, что одной благородной веры вполне достаточно, и вовсе ни к чему все продумывать и просчитывать - это унижает человека,- тут философ очень фамильярно и весело подмигнул мне, а затем мрачно ухмыльнулся. Казалось, что подмигнул мне один человек, а ухмыльнулся - совсем другой.

Внутри у меня что-то оборвалось и как-бы похолодело:

- Вы хотите сказать, что вера в человека может уничтожить человека вместо того, чтобы его возвысить?

- Да, голубчик мой, именно это я и хочу сказать. Верить, бесценный вы мой, надо в Бога. Или не верить ни во что и сомневаться во всем, как я. А верить в человека - опасно. Человек - существо несовершенное, и его надлежить всячески обуздывать и смирять. А делать это можно либо устрашая человека Божьй карой, либо просчитывая результаты его возможных великих деяний и предотвращая оные хорошо обоснованными мрачными прогнозами и непременно делая эти прогнозы достоянием гласности. Вы - оптимист и альтруист, и вы хотите, чтобы всем когда-нибудь стало лучше. А я - циник, эгоист и реалист. Я хочу, чтобы мне сейчас было хорошо, или по крайней мере, не очень плохо. Вы хотите, чтобы всем было лучше любой ценой, а я хочу в первую очередь уцелеть сам и не сделать хуже себе, а значит и другим. Потому что очень трудно устроиться хорошо там, где всем или почти всем - плохо.

- Я не хочу, чтобы стало лучше любой ценой, вы меня неверно поняли,- я говорил эти слова, и мне казалось, что это говорю не я, а кто-то чужой говорит вместо меня. Чувство уверенности и душевного комфорта внезапно меня покинуло,- Я принципиально против насилия,- вытолкнул я из себя чьи-то чужие слова, злясь, что не могу придумать своих, более подходящих для ситуации.

- Хорошо, вы верите в человека и при этом вы против насилия. А другие тоже верят в человека, и они - за насилие. И они вас живенько поставят к стеночке рядом со мной, за то что вы не верите в насилие и не хотите с ними сотрудничать. И вы, голубчик, со всей вашей верой их не переубедите и не остановите. Словами таких людей не остановишь, тут более крутые меры нужны. А останавливать их необходимо постоянно. Они все время копошатся под полом и ждут своего часа, чтобы вылезти. Но останавливать их - это не ваша работа. Вы - идеалист-любитель. Поэтому живите спокойно и доверьте эту грязную и мерзкую работу профессионалам. Они лучше вас знают, как возиться с человеческим дерьмом, а вы этого не знаете. Вы ведь ни за что не употребите по отношению к человеку слово "дерьмо". Даже к террористу, на счету которого сотни жертв. Если вы против насилия, то для вас любой человек - это величайшая ценность. Для вас начать относиться к одному единственному человеку как к дерьму - это все равно что начать относиться как к дерьму ко всем людям. Это ведь все идет от абстрактного мышления, голубчик мой. Вы выдумали себе какого-то абстрактного человека и упиваетесь этим образом, который "звучит гордо". А его нет на свете, этого вашего абстрактного человека, этой вашей высшей ценности. Он - миф! Есть конкретные люди, и все они разные, и одни из них дерьмо, а другие - нет. Точнее, одни из них в большей степени дерьмо, а другие - в меньшей. И задача профессионала - это не облагородить человека, не вести его к великим идеалам, которых не существует вовсе; его задача - всего лишь минимизировать количество совокупного дерьма, циркулирующего в душах населения. Все очень просто, как канализация. А вам, сладчайший мой, конечно больно это слушать, потому что эта точка зрения режет ваши нежные уши и ломает ваши нежные, трепетные идеалы. Вон вы уже и пальчики к ушам поднесли, сейчас их закупорите, чтобы моих зловредных речей не слышать.

- Возможно, вы правы,- сказал я, с усилием опустив руки,- возможно вы трижды правы. Но вы, вероятно, просто духовно сильнее меня, приспособленнее меня, вы можете все это знать, а я предпочел бы просто этого не знать и об этом не думать. Мне так легче жить. Вы можете жить и принимать реальность, в которой вы живете, а меня ваша правда губит. Я могу жить только пока надеюсь на лучшее. Хотите меня убить - ну тогда вещайте дальше.

- Ах вы слабенький, несчастненький! Может, мне пожалеть вас? Так ведь вы от такого дерьма как я жалости не примете! Вам надо, чтобы вас пожалел кто-то подобный вам, разве нет? Меня вот жалеть не надо, потому что я циник и хам, я - грубая скотина. А у вас - нежное сердце, и вас надо жалеть и лелеять. А знаете, кто вы есть на самом деле? Вы, голубчик мой, обыкновенный чистоплюй! Хотите культивировать свои идеалы, хотите быть чистеньким, нежненьким, проповедовать непротивление злу, а дерьмо пускай за вас качают другие. Те, кто сами в большей степени дерьмо, чем вы. А вы, сладчайший мой, желаете сидеть в стороне и пахнуть фиалкой! Вот именно за это, бесценный мой, вас на хуй и послали!

Что-то щелкнуло у меня в голове, и в тот же миг философ-профессионал и вся остальная публика вокруг стали плавно обесцвечиваться, телесного цвета поверхность под моими босыми ногами начала плавно замещаться линялым, слегка ободранным паркетом, а в ушах зазвучал обиженный Валеркин голос:

- Не хочешь идти? Чистеньким хочешь быть? Как Явлинский? Ну и пошел ты на хуй!

И тут я неожиданно вспомнил, что сейчас должно быть часов двенадцать дня, и что я полчаса назад зашел в гости к другу Валере. А еще я почувствовал, что на моих ногах появились ботинки, и вместе с ними ко мне вернулось утраченное чувство защищенности и чувство реальности. Я огляделся по сторонам и увидел, что стою в коридоре в Валеркиной квартире, прямо у двери, а сам Валерка стоит рядом и разгневанно смотрит на меня.

Я взялся за ручку двери и сказал:

- Извини, Валера, я был неправ. Я иду с тобой на выборы.

Мы вышли из квартиры. Валера топал вниз по лестнице, еще обиженный, сумрачно сопя. Я шел вслед за ним, и слова философа-профессионала не выходили у меня из головы, но я так и не знал, о чем мне думать, выбирая кандидата: о лучшем будущем или о том, как минимизировать количество дерьма. А может быть, это одно и то же? Сомнительно, конечно... А еще не понятно, почему философ-профессионал попал на хуй? Ведь у него на все вопросы в жизни есть логичные и практичные ответы.

- Вот поэтому он, наверное, на хую и сидит. И видать, никогда с него не выберется...- рассеянно пробормотал я вполголоса.

- Кто на хую сидит? - откликнулся Валера.

- Да так, никто... Не обращай внимания, - ответил я, и пнув ногой грязную ободранную дверь подъезда, вышел на шумную, замусоренную улицу, пропахшую автомобильной гарью. Ну и что, что грязь? Ну и что, что мусор, что вонь? Когда нибудь и на этой улице тоже будет праздник. Когда нибудь на всей Земле обязательно станет лучше. Правда, тогда уже наверняка не будет меня... Ну и что, что меня не будет? Сейчас мне кажется, что я есть, а тогда мне будет казаться, что меня нет. Вернее, мне уже ничего не будет казаться... Но в конце концов, разве это так уж важно?..